Наблюдение на выборах: онлайн vs офлайн

Какие риски несет отмена общедоступных прямых трансляций с избирательных участков?

В последнюю неделю не утихает дискуссия о событии 14 июля, когда Центральная избирательная комиссия России отменила общедоступную видеотрансляцию с избирательных участков в режиме реального времени.

Центризбирком принял порядок, в соответствии с которым оставил возможность доступа к видео только для «авторизованных» участников выборов: кандидатов, партий и избиркомов. Согласно задумке, для этого в каждом регионе будет создан центр видеонаблюдения, куда перечисленные лица могут прийти или получить доступ по ссылке.

В публичном поле разгорелась дискуссия о правомерности такого решения, с одной стороны, и о целесообразности общедоступной трансляции, с другой. Попробуем разобраться, что же произошло.

Когда и зачем появилось видеонаблюдение?

В России впервые использовали видеонаблюдение на выборах президента в 2012 году по инициативе Владимира Путина, с которой он обратился в Центризбирком. Идея возникла в связи со стартом протестной кампании «За честные выборы», которая началась после обнародования крупных фальсификаций на выборах в Государственную думу в 2011 году.

Путин, обращаясь с инициативой, говорил: «Я предлагаю и прошу ЦИК установить веб-камеры на всех избирательных участках страны, их у нас 90 с лишним тысяч. На всех. И пусть они работают круглосуточно — днем и ночью. Вывести все в интернет, чтобы страна видела, что происходит у конкретного ящика. Чтобы снять напрочь все фальсификации <…> Чтобы здесь не было вообще никаких проблем, чтобы минимизировать возможность указывать на то, что выборы и в будущем будут нечестными или могут быть нечестными, чтобы выбить почву из-под тех, кто хочет делегитимизировать власть в стране вообще, у меня есть предложение (установить веб-камеры на избирательных участках)».

Это важное уточнение, оно позднее нам пригодится.

Как работало видеонаблюдение?

Любой желающий мог зайти на специальный сайт и в режиме реального времени посмотреть, что происходит на участках. Однако стоит сделать оговорку, что предварительно требовалась авторизация либо через одну из социальных сетей, либо с помощью подтверждения адреса электронной почты. Далее пользователь выбирал участки, информация о которых в день голосования поступала на его аккаунт. На каждом участке было установлено по две камеры с разных ракурсов. Кандидаты даже сообщали, что сами находились на подсчете на конкретном участке, в то время как их коллеги наблюдали по видео и замечали неточности, которые сообщали кандидату, и он на подсчете мог их озвучить.

На организацию видеонаблюдения в 2012 году были затрачены колоссальные средства — порядка 20 миллиардов рублей из разных источников государственного бюджета. Этот процесс выполнял и социально полезную функцию: удалось провести интернет в отдаленные районы регионов.

Иными словами, все в тот момент демонстрировало серьезность намерений и долгосрочную перспективу запускаемого процесса: это выглядело фундаментально и логично. Более того, после введения тотального видеонаблюдения появились доказательства серьезных фальсификаций (вбросы и переписывания протоколов) в электоральных султанатах. Это регионы, в которых традиционно наблюдается аномально высокий, сильно выше среднего по России, процент поддержки партии власти. Например, Кемеровская область, Краснодарский край, ряд национальных республик. Появились и успешные кейсы по борьбе с этими фальсификациями.

Это не означает, что фальсификации подстерегают нас всюду, на каждом участке, на каждой улице. Нет, разумеется, но противостоять появлению таких традиций или выявлять преступные сговоры получается исключительно с помощью наблюдения и аналитики избирательной документации: там, где сильно гражданское наблюдение, риски возникновения фальсификаций сильно снижаются.

В Томске за все годы наблюдения мы не обнаружили грубых нарушений, у нас действительно нет традиции фальсифицировать, но это не означает, что гражданское наблюдение необходимо ослабить. Мы по-прежнему призываем всех участвовать в наблюдении за выборами.

Что изменилось?

14 июля 2021 года Центризбирком ограничил видеотрансляцию, оставив возможность наблюдать избиркомам, партиям и кандидатам. Здесь вспоминаем аргумент Владимира Путина, с которым он представлял свою инициативу. А вот аргумент Эллы Памфиловой в 2021 году, согласно которому трансляции не должны быть общедоступными: «По данным Москвы, трансляция в интернет в течение трое суток обошлась бы столице почти в миллиард рублей! Представьте только — миллиард — для удовлетворения простого любопытства диванных наблюдателей».

Здесь не должно быть лукавства, это действительно большая статья расходов. И выборы организуются за счет бюджетных средств, которые выделяются в соответствии с заявленными статьями расходов, в ином случае — это нарушение бюджетного кодекса.

Во всей этой истории больший интерес представляет логика принятия решений: в 2012 году станем открытыми для всех, а в 2021 году ограничим трансляцию, несмотря на то что введенная практика позволила в рамках уголовных расследований привлечь к ответственности фальсификаторов, что, несомненно, играет в пользу и кандидатов, и партий, и избиркомов.

К сожалению, помимо нежелания власти идти в интернет, есть еще один нюанс: не получается внятно объяснять принятые решения, оттого так сильно сопротивление. Здесь важно то, что нарушается символическая составляющая процесса, когда сначала дали свободу видеонаблюдения, а позднее это право просто отобрали. Нарушение логики принятия политических решений ведет к неизбежному кризису доверия к власти… Но вернемся к наблюдению.

В теории предполагается создание регионального центра видеонаблюдения, где можно будет находиться и следить за трансляцией, но как это на самом деле будет работать — неизвестно. Мы знаем, что очень часто процесс на бумаге упускает ряд важных деталей.

Давайте представим на примере одного из городских округов, какова должна быть техническая оснащенность такого центра. Вузовский округ № 1 включает в себя более 30 участковых избирательных комиссий, на каждом участке установлено по две камеры. Это значит, если кандидат или партия захотят обеспечить этот округ видеонаблюдателями, в региональном центре должны предоставить, например, необходимое количество компьютеров. А таких округов в области 21, и все они очень разные по количеству входящих в их состав участковых комиссий, а участков в области — 769.

Как сообщает Центризбирком, партии будут иметь доступ к трансляции по ссылке, а также будут иметь возможность открывать трансляцию для своих наблюдателей. С одной стороны, звучит очень разумно, с другой, возникает много вопросов, как этот механизм будет работать на практике.

Например, как партия будет подтверждать статус того, кому она планирует выдать ссылку и должна ли подтверждать? Ссылка будет уникальной для каждого из участников или одна на всех? Нужна ли будет авторизация, если да, как она будет проходить? У партий есть какая-то квота на количество человек, способных подключиться, или инфраструктура способна работать исправно при любом числе пользователей? И это только первый пул вопросов, возникших после объяснений Памфиловой.

Справедливости ради стоит вспомнить выборы президента России 2018 года, когда трансляция была доступна всем, это существенно подогрело интерес неискушенных политикой граждан. Сам процесс виртуального присутствия на участке был простым и понятным, более того, некоторые наблюдатели, работавшие с нами позднее, вдохновились именно этим случайным доступом к наблюдению за избирательным процессом. Если посмотреть с этой стороны, то видеонаблюдение — это в том числе один из способов борьбы с политическим абсентеизмом (неучастием).

Безусловно, кандидаты и партии заинтересованы в физическом присутствии наблюдателей и будут в этом направлении работать, и заинтересованные граждане обязательно получат один из статусов общественного контролера, но обрекать вовлеченность тех, кто только встает на этот путь, и, возможно, их интерес сначала будет праздным, все равно не является корректным, особенно с учетом нынешней специфики, о чем поговорим ниже.

Риски

В условиях текущей эпидемиологически нестабильной обстановки есть несколько важных деталей, ввиду которых возрастает важность видеотрансляции:

• Введено многодневное голосование, которое идет три дня с 08:00 до 20:00 вместо привычного одного дня. Партиям и кандидатам необходимо в три раза усилить наблюдение на все три дня с учетом того, что первый день голосования — пятница — является рабочим, а также у ряда участников голосования есть опасения относительно ночей, когда бюллетени остаются в помещении для голосования.

• Прежний опыт (голосование по Конституции, выборы в думу Томска) показал, что применение сейф-пакетов несовершенно: при огромном количестве обучающих материалов и разъяснений вышестоящих комиссий на некоторых УИКах так и не научились в соответствии с правилами использовать сейф-пакеты. Это угроза сохранности бюллетеней.

• Не все готовы в условиях действующей эпидобстановки выйти на избирательные участки, в том числе ввиду объективных причин, связанных с состоянием здоровья, и для них возможность наблюдать по видео — это выход из ситуации, когда можно сделать свой вклад в большое дело.

• Сейчас это на уровне слухов, но для присутствия на участках могут ввести требование об обязательной вакцинации присутствующих лиц. Как известно, вакцинация является добровольной, а также у ряда людей есть противопоказания к прививкам.

В теории, для описанных случаев можно получить возможность наблюдать по видео через партии, но по первому пункту спрос будет шире и чаще все же сиюминутным, поэтому всем организаторам наблюдения нужно привлечь как можно больше сторонников и объяснить формы возможного наблюдения, но для этого всем должен быть понятен механизм получения доступа к видео на практике. Пока этого нет, спорно всецело поддерживать отмену трансляции.

***

Резюмируя, хочу заметить, что дискуссия относительно видеонаблюдения ведется в мировом сообществе постоянно, взгляд на ситуацию очень разный: начиная с того, что видеонаблюдение — это нарушение тайны участия в голосовании (можно отследить человека, пришедшего на избирательный участок, а гражданин вправе не говорить, принимал ли он участие в выборах), заканчивая тем, что запрос на видеофиксацию нарушений обязателен, если есть тенденция недоверия к институту выборов.

Видеонаблюдение в других государствах ведется либо на запись с возможностью последующего запроса от участников выборов (так происходит, например, в Армении, Грузии, Молдавии), либо не ведется вовсе (например, в Финляндии это считается нарушением тайны голосования).

Стоит справедливо оценить плюсы и минусы видеонаблюдения. Из явных минусов — это большая нагрузка на бюджет в связи с обеспечением трансляции и обслуживанием аппаратуры. Из плюсов — открытость и готовность власти показать прозрачность процедур для всех участников процесса.

Гражданское наблюдение — очень важно, и это не занимательный квест по поимке фальсификаторов, это рутинный труд и одна из важных составляющих гражданского общества, которая обеспечивает прозрачность выборов и превращает в жизнь тезис о гласности и открытости работы избирательных комиссий.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора