Мэр взял в партнеры не всех
Сегодня стукнул год, как мэр Томска официально вступил в должность. Это произошло 17 октября год назад, на четвертый день после выборов.
Год назад Кляйн спешил. Он начал спешить еще до выборов, недели за две, когда социологи обещали ему закрыть тему уже в первом туре. Кляйн стал комкать предвыборные встречи и живее интересоваться цифрами бюджета четырнадцатого года. Казалось, что у владельца пивного завода от нетерпения заняться городом чешутся и потеют ладошки. Но чем именно он занимался в городе первые полгода после выборов, город не знает.
Мэр, как известно, молчал. Людям, которые до него все-таки добирались через приемную на Ленина, 73, Кляйн в лучшем случае вежливо отвечал: «нет». «Да» он говорит только в телефонную трубку, когда ее снимает.
На полгода город встал. Каждый день росла не только очередь в приемной нового мэра, но и за его дверью и в балансах контрагентов. Власти практически полностью перестали обслуживать муниципальные контракты. Кредиторка ежедневно плюсовала к трем миллиардам внутреннего долга миллионы рублей по текущим обязательствам.
Я думал, что Кляйн занимается ревизией этих обязательств. Все так думали полгода, пока Кляйн молчал. Но никакой ревизии муниципальных контрактов не было, мы теперь об этом знаем. Мэр просто плюсовал на листочке суммы кредиторской задолженности, которые всплывали. При этом ничего не происходило. Те, кто по привычке побежал выковыривать долги в арбитраж, внезапно наткнулись на сопротивление подчиненных Кляйна. Если раньше мэрия сама уговаривала кредиторов рассчитываться через судебные решения, то сейчас это стало означать открытый конфликт. Но молчание мэра толкнуло в суд даже близкие администрации компании, такие как ТДСК и «Горсети». Долги перед ними Кляйн тоже молча плюсовал на листочке.
Когда через полгода мэр заговорил, стало ясно, чем он занимался шесть месяцев после выборов. Собой. Он обустраивал себе рабочее место. Не в том смысле, что прикатил новое кресло и вмонтировал другой санузел, нет. По большому счету, полгода Кляйн потратил на то, чтобы вписаться в город.
Когда ты приводишь домой девушку, она сначала скромно спрашивает, куда поставить сумочку и куда присесть. А через какое-то время ее сумки везде, и она сама прыгает в твое кресло, складывая ноги на твой портфель. Кляйну тоже нужно было время, чтобы наладить быт управления. Со структурой администрации мудрить не стали. Всю примитивно разделили по отраслям, как это было 20 лет назад. Мэру хотелось, чтобы город был похож на завод.
После семейного предприятия, где ты много лет доверял в бизнесе только самому близкому кругу, «жевать» теперь полномочия в мэрии с кучей замов или городской думой невыносимо. Его кадровые решения одно за другим сразу показали, что обсуждать свои решения с кем-то еще в городе он не собирается, потому что обсуждает их сам с собой. Все кадровые назначения в мэрии, вызвавшие столько визга, он принимал лично, не советуясь ни с кем. Никаких экспертов и никакого лоббизма, ни взяток, ни просьб. На пятна в трудовой биографии этих назначенцев Кляйну было плевать, потому что, как на заводе, все эти люди работают сейчас только на него.
Поменяв завод на город, Кляйн сохранил привычные стереотипы в бизнесе, которым занимался последние 20 лет. Он начал сгребать в кучу собственность, которая принадлежит городу. Поэтому весь прошедший год власти плясали вокруг главных городских активов: земля, муниципальный транспорт, «Спецавтохозяйство» и т.д. Кляйну хочется капитализации, поэтому эти активы должны обрести реальную стоимость и приносить деньги.
С муниципальным транспортом в Томске, оператором которого является ТТУ, пока выходит криво. Полгода назад Кляйн, едва не впервые появившись на публике, заявил о необходимости сокращения там расходов на 10%. Но ТТУ продолжает возить одни убытки. В следующем году мэрия намерена сократить субсидирование трамвайно-троллейбусного управления вообще вдвое, чтобы те начали эффективнее работать с пассажиропотоком. Со «Спецавтохозяйством» намерения пока тоже не складываются в деньги. Но залив САХ деньгами в объеме 300 млн. рублей для расчетов с кредиторами, Кляйн показал, что эту муниципальную компанию кусать больше нельзя, двигать с рынка тоже, она должна расти и дорасти до акционирования. Тот факт, что этого решения не оценил местный бизнес, Кляйна абсолютно не смущает.
Мэра вообще не смущает, что многие его решения вызывают визг, часто, кстати, оправданный. А Кляйн никогда не оправдывается. За год он ни разу ни с кем не торговался. Дума и бизнес, которому дорого обошлись полгода молчания мэра, начинают к этому привыкать. В начале года администрация изменила схему предоставления земельных участков под строительство. Теперь победитель торгов заключает с властями не договор аренды земли, а договор купли-продажи. Главный городской актив — земля — теперь только продается.
А помните историю с возвратом долгов по аренде земли компаниями, связанными с городскими депутатами? Он с ними просто перестал разговаривать, заявив, что те перешагнут порог его приемной только в том случае, когда начнут выплачивать долги. Кляйн знает, как чистить активы от долгов. Он это делал.
Но я сомневаюсь, что эта бизнес-стратегия Кляйна, с которой он пришел в город в свой первый год, нужна Томску. Вряд ли городу вообще нужна капитализация, как заводу, который принадлежит семье томского мэра. Мне кажется, Кляйн за год так и не понял, что город — это среда обитания, и процессы, за счет которых город живет, связаны не только и не столько с бизнесом.
Еще в период предвыборной кампании он обещал, что будет «нагибать» бизнес в пользу города, говорил про инвесторов как одну из главных вещей в развитии города. За этот год у города, кроме «Томского пива», других инвесторов не появилось. Ребята, которые покрасили фасад собственного здания после двух административных протоколов, составленных в районной администрации, — это не инвесторы. Вычеркивайте.
Мне вот нравится, как Кляйн начал упражняться с бюджетом. Финансисты, которые долго работают в бюджетировании, быстро начинают косеть, потому что видят только баланс. А Кляйн непривычно уверено балансирует в обе стороны. Доходы бюджета этого года выросли на 210 миллионов рублей, при этом за счет оптимизации в администрации умудрились сократить расходы на 280 миллионов. Полмиллиарда — положительный баланс.
Хотя за весь год я не разу не видел, чтобы Кляйн или его финансисты рисковали бюджетными расходами даже «в рост», что было очень свойственно его предшественникам в мэрии. В отличие от них, Кляйн не пытается запихнуть в бюджет политические обязательства или обещания «белого» дома. После истории с Николайчуком я бы на его месте тоже этого не стал делать.
Но есть ощущение, что Кляйн со своей бизнес-стратегией в городской среде очень похож на отражение Хрущева в зеркале. Он все время забывает сделать второй шаг. Такое чувство, что он по-прежнему не уверен в этой истории с выборами мэра и боится что-то сломать совсем. Поэтому такая кислая административная реформа мэрии. Поэтому в кадровой политике мэрии ничего нового, никакой кадровой политики. Там все те же, все с теми же и на среднем уровне из горожан по-прежнему тянут жилы и деньги.
Кляйну нужны нормальные ножницы, а у тех, которыми он пользуется, наточена лишь одна из половинок — верхняя. Поэтому, когда он пытается что-то отрезать в административных делах, нижняя все время зажевывает материал. И материал-то — дрянь.
Год — убедительный срок, чтобы доказать, вверх ты или вниз. Тут полумеры только стирают шестеренки, пока город стареет. Мэр Кляйн слишком часто оглядывается назад. Он много говорит о дурной наследственности кресла, в которое он пересел с завода, о долгах, обязательствах и репутации. Он просит у города скидку? Новая жизнь — это девять месяцев. Женщина, рожающая ребенка, делает это без скидок.
И еще у мэра по-прежнему не получается с людьми на близкой дистанции. Я говорю про доверие. Писал уже об этом. Он тут на днях, подводя итоги первого года, сказал, что мы все стали его партнерами. Думаю, это не так.
Ни горожане, ни бизнес, ни «белый» дом не стали его партнерами. Потому что ему не нужны никакие партнеры. Он весь год нам это доказывал.
