Вожаки с нюхом…
В «Чеченском изломе» недавно погибшего в авиакатастрофе генерала Г.Трошева, есть горькие слова о комсомоле. Характеризуя преступников, чьи руки залиты кровью русских воинов, гражданских жителей Чечни, своих близких и родных, вспоминая о журналисте газеты «Комсомольское племя» М.Удугове, об инструкторе ОК ВЛКСМ С.Радуеве, сначала «продававшем левый бензин, затем заложников и в конце концов - старых друзей», о других палачах, автор восклицает: «Общеизвестно, что у комсомольских вожаков какой-то особый нюх.. Не случайно они раньше других сумели заскочить в горбачевский поезд перестройки». Конечно, имеется в виду не «Наш паровоз, вперед лети! В коммуне остановка!», а тот поезд, чья бригада свалила под откос страну.
Мою горечь смягчает то, что на комсомольском поприще больших высот я не достиг и в вожаках никогда не состоял. В 1918-м году меня еще не было, песня «Дан приказ - ему на Запад, ей в другую сторону» воспринималась нами как песня о героях прошлого. На фронт Великой Отечественной опоздал - стал добровольцем Советской Армии лишь 1 июля 1945 года. Конечно, работал в колхозе, голодал, ходил, если и не оборванцем, то все же плохо одетым, но так жила вся страна, все мои сверстники. Став педагогом, вышел из ВЛКСМ по возрасту, но с комсомольцами продолжал дружить и работать. Однако ни в райкомах, ни в обкомах не состоял, подвигов за мною не числится. Но вспомнить могу немало.
…Осень 1942 года. По Каме идут суда с обгоревшими надстройками, мужиков в селе нет, с фронта приходят «похоронки», по радио сообщают о боях на Волге. В школе - собрание, прием в ВЛКСМ. Мама, член ВКП(б) с 1920 года, вдова «врага народа», волновалась больше меня. Она понимала, какой удар я получу в случае отказа. Накануне сосед, инвалид гражданской, сказал: «Ты, сынок, с ума сошел. Немец в Сталинграде, через месяц у нас будет, а ты в комсомол? Тебя ж повесят!» Приняли единогласно. Одновременно комсомольцами стали и многие мои одноклассники. Особенных «звезд» за свою жизнь они тоже не получили, но среди них нет отказавшихся от идеалов юности.
А в 1982 году я неожиданным образом послужил комсомолу. ЦК Демократической организации молодежи Афганистана - афганского комсомола - решил подарить XIX съезду ВЛКСМ ковер. На нем хотели выткать четверостишие на трех языках - двух государственных и русском. Мне, советнику Министерства просвещения ДРА, принесли афганские тексты, подстрочники и т.п. - переводи! Мой перевод выткали, и вскоре я участвовал в праздничной церемонии снятия ковра с рамы. Позднее, уже в Томске, узнал, как делегаты съезда (среди них - томичи) принимали этот подарок. Откуда мне было знать, что скоро нашего министра казнят талибы, что зять авторов ковра (художника и его жены, ткачихи) погибнет в бою, что погибнут многие афганские комсомольцы, солдаты, офицеры, учителя! Судьба большинства этих идейных борцов мне неизвестна. Куда полнее знаю о многих тогдашних вожаках нашего комсомола. Имен называть не стану - вдруг пропущу Матвиенко или Ходорковского! Впрочем, читатель сам может назвать молодых активистов и из центра, и из нашей области.
С тревогой видел возникновение этого самого «нюха». Прагматики, во имя рынка и собственного благополучия отказавшиеся от идеалов, они прошли в ВЛКСМ настоящую школу жизни, получили прекрасную организаторскую закалку, научились по-настоящему работать с людьми, да и сами именно там стали личностями. Сегодня они составляют ядро буржуазии и правящей партии. Но даже повернувшись на 180° политически, они не могут забыть прошлого. Не зря же, потихонечку собраясь в праздничные комсомольские дни, они, уже слегка дребезжащими голосами, опять восторженно поют: «И вновь приближается бой! // И сердцу тревожно в груди, // И Ленин такой молодой // И юный Октябрь впереди!» А на потускневших глазах - слезы гордости за не зря прожитую жизнь, начатую в комсомоле, 90-летие которого мы недавно отметили.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
