Екатерина Гогина: «Трагедию Вылегжаниных волонтеры воспринимают как свою»
Недосмотрели. Видели, как забирают, но не придали значения. Искали всем городом, но нашли слишком поздно. Боль маленькой Вики Вылегжаниной Томск будто бы проживает как свою собственную. И эта рана зарубцуется очень нескоро. А шрам так и вовсе не сойдет никогда. Как свою личную эту трагедию воспринимают и некоторые жители других регионов — добровольцы поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт». Для участия в поисках Вики в Томск приехали около 25 человек: сборная команда волонтеров из Новосибирска, Кемерово, Алтайского края и Москвы. Москвичка Екатерина Гогина — она координировала работу добровольцев в Томске — согласилась поделиться мыслями об организации поисковых работ, а также рассказала о некоторых тонкостях внутренней «кухни» отряда «Лиза Алерт».
— В поисках Вики участвовали тысячи добровольцев. Их координацией параллельно занимались две структуры: специалисты городского штаба и ваш отряд. Не было ли из-за этого проблем?
— Нет. Мы немного по-разному ставили задачи добровольцам, но в целом работали на один результат. Городской штаб ориентировал волонтеров на осмотр местности, а мы же в дополнение к этому вели работу по расклейке ориентировок и сбору свидетельств. Какой-то конкуренции между нами не было. Наоборот, мы были в хорошем смысле слова поражены таким активным участием местной администрации. С ними было легко взаимодействовать, все наши просьбы и пожелания моментально выполнялись. Это не первый мой выезд в регионы, но такое вижу впервые. Ведь вообще-то поиск людей не входит в задачи чиновников.
— Если бы постановка задач волонтерам полностью лежала на «Лизе Алерт», вы бы что-то изменили?
— Отдельные нюансы. Например, мы бы с самого начала не отправляли на осмотр территории людей, которые к этому, очевидно, не готовы. Прежде всего, неправильно одеты. Дело в том, что поиск человека даже на городской территории предполагает осмотр помоек, лазание по кустам, каким-то развалинам и прочим не самым приятным местам. Одежда должна быть соответствующей: плотные брюки, куртка, закрывающая руки, походная обувь и так далее. В противном случае появляется риск травм.
Специалист городского штаба к этому тоже пришли, но не сразу. Оговорюсь: это не значит, что все, кто неправильно одеты, в принципе не нужны. Для них есть другая работа: распространение ориентировок и опрос людей. Еще один момент: мы бы разбивали волонтеров на более мелкие группы. Специалисты городского штаба, как правило, направляло на осмотр кварталов группы численностью шесть-восемь человек. Наша же практика показывает, что трех-четырех человек для такой задачи вполне достаточно. Просто им в некоторых случаях нужно дать квадрат поменьше.
— Разве это так принципиально?
— В более крупных командах люди, впервые участвующие в поисках, имеют склонность тратить много времени на знакомство и болтовню. Вплоть до того, что поиск может превратиться в некую приключенческую прогулку. Есть такой психологический эффект: чем меньше группа, тем больше концентрация внимания. И наоборот. Кроме того, это снизило бы риск того, что кто-то из волонтеров заблудится, потеряется или отстанет. А в ходе томских поисков, как известно, были случаи, когда волонтеры терялись.
— По-вашему, не было ли возможности хоть как-то сузить ареал поисков?
— Сейчас уже сложно сказать. Не исключено, что в первый день стоило бы сузить. В особенности, если бы нас на что-то сориентировала полиция. Но в первые два дня силовики с нами информацией не делились. Была поставлена общая задача — отрабатывать весь город, ее мы и выполняли.
Впрочем, в нашу методику входит и сбор свидетельств — как правило, путем опросов жителей в районе исчезновения человека. Делается это не потому, что нам так уж хочется играть в детективов, а потому, что свидетельства нужны для успешного поиска. Так вот, те данные, которые нашим ребятам удалось исследовать, давали основания предположить, что похититель, скорее всего, был на машине. Поэтому, я считаю, общегородской поиск и его дальнейшее продвижение в пригороды был правильным решением. На автомобиле ребенка действительно могли вывезти куда угодно.
— Со следственными органами вы взаимодействовали, лишь передавая им какую-то свою информацию?
— Не совсем так. Вообще-то силовые структуры не обязаны нам ничего рассказывать. А мы, как и любые гражданские лица, всю сколь-нибудь серьезную информацию о пропаже должны сообщать. На практике же стилистика взаимоотношений с силовиками у нас складывается по-разному. Иногда у нас только принимает информацию, но бывает, в ответ делятся своими данными в каком-то допустимом объеме. Все в конечном итоге зависит от того, поверят ли следователи волонтерам.
Например, в Москве к нам уже привыкли, полиция знает, чего от нас ждать, где и в каких случаях мы может быть полезны. В ходе работы в Томске силовики сначала относились к нам прохладно, но на третий-четвертый день поисков нас стали воспринимать всерьез. Полицейские стали делиться с нами своими данными, на каком-то этапе мы даже с сотрудниками следственного комитета взаимодействовали напрямую.
— Вы согласны с заявлением следственного комитета, что вокруг этой истории было слишком много информационного шума?
— Безусловно. Внутри отряда существует жесткий запрет на разглашение информации о ходе поисков до их окончательного завершения. Если волонтер обнаружил что-то важное, он вправе сообщить об этом только координатору. Дальше все это анализируется и передается в полицию. Писать об этом в соцсетях, да еще и в открытом топике — запрещено.
Наши поисковые группы соблюдали это правило и в Томске, от нас никаких утечек не было. Однако координация волонтеров, сориентированных на осмотр территории, вели не мы одни. Конечно, надо было с первых дней инструктировать добровольцев, в том числе о правилах информационной безопасности. Но на протяжении большей части поиска этого не делалось. В результате информация о конкретных участках поисках и находках чуть ли не в режиме онлайн появлялась в соцсетях и на форумах, оттуда перекочевывала в СМИ, которые и сами активно собирали такие данными силами своих сотрудников… Было ведь?
— Было.
— Ну вот. А ведь нельзя исключать, что злоумышленник отслеживал по Интернету ход поисков. Получается, мы своими же руками его и информировали. Не хочу никого обвинять, но, если бы волонтеры нашли одежду Вики и не стали сразу писать об этом в открытых пабликах, это могло бы как-то изменить ход событий.
— Расскажите, как появился ваш отряд? Давно ли он действует?
— С октября 2010 года. Он был создан волонтерами, участвовавшими в поисках четырехлетней Лизы Фомкиной, которая заблудилось в лесу. Ее искали десять дней, причем в том случае, в отличие от томского, наблюдалось вопиющее бездействие властей. Первые семь дней полиция искала ребенка лишь формально, по факту ничего не предпринимая. Были дела, которые вроде как важнее: в столице приближался День города. В итоге ребенка нашли погибшим. После этого в Москве образовалось движение поисковиков-добровольцев, которые и сформировали костяк отряда. Постепенно движение распространилось далеко за пределы столицы, сейчас у отряда есть представительства в десятках регионов страны.
— Финансирование?
— Отсутствует. Отряд построен по принципу добровольного участия. Денег не берем ни за поиск, ни в качестве спонсорской помощи. Никаких электронных кошельков и счетов у нас нет — и это принципиальная позиция отряда. Те, кто от нашего имени в Томске собирал средства на поиски Вики, — мошенники.
— А за чей счет вы летели из Москвы в Сибирь? Удовольствие не из дешевых.
— Авиакомпания «Ютэйр» предоставила перелет бесплатно. Вообще, отряд принимает материальную поддержку, но не «живыми» деньгами. На нашем официальном сайте опубликован список оборудования, которое нужно для поисков. Что-то из этого списка можно приобрести и передать нам в дар.
— Что, помимо общей идеи, объединяет ваши представительства? У вас есть какая-то единая структура? Лидеры?
— Там, где появляются представительства, назначается региональный представитель. Объединяет, действительно, не только общая идея, но и общие представления о том, по каким принципам должен быть организован поиск. У нас есть методики обучения, система распределения ролей: кто-то специализируется на информационном обеспечении, кто-то координирует работу на месте, кто-то предпочитает работу «в полях»…
— Создается ощущение, что все это не для простых смертных, нужны какие-то особые навыки…
— Желание и готовность помогать людям, не более того. Построенная в отряде система такова, что всем желающим находится дело по способностям и склонностям.
Например, те, кто увлекаются туризмом, охотой или рыбалкой, чаще предпочитают участвовать в поисках потерявшихся в лесу. Кто-то склонен к поиску в городе — там своя специфика. В нем, кстати, вообще можно участвовать, никуда не выезжая. Теряются-то чаще всего не дети, а старики. И, как правило, их пропажа связана с заболеваниями, приводящими к частичной или полной потере памяти. Поиск таких «потеряшек» предполагает, в том числе, и работу на телефоне: обзвоны больниц, моргов, отделений скорой помощи. Ну и расклейка ориентировок — классический шаг, который мы делаем практически при любом поиске. А для этого уж точно никаких сверхспособностей не нужно.
— В Томске до сих пор не было представительства «Лизы Алерт». Что нужно, чтобы его создать?
— Нужна инициатива с места. Но, как правило, региональные представительства вырастают после резонансных поисков. Теперь, после трагедии с Викой, в Томске отделение создано, инициаторы есть, посмотрим, как оно будет развиваться дальше.
— Вы сами как пришли в отряд? И много ли времени отнимает эта деятельность?
— Два года назад у моей знакомой пропал сын, тогда я впервые узнала о «Лизе Алерт». Та история тоже закончилась трагически: ребенок был найден погибшим. Я тогда участвовала в поисках косвенно, но зарегистрировалась на сайте отряда и от случая к случаю участвовала в его работе. А полгода назад у меня сложилась определенная жизненная ситуация, после которой я решила включится в эту деятельность по полной. С тех пор это — как вторая работа, которой в том или ином объеме время уделяется практически ежедневно.
— Расскажите о самом сложном или запоминающемся поиске, в котором доводилось участвовать?
— Пожалуй, как раз выезд в Томск. Я уже несколько дней как дома, но до сих пор не могу отойти. Терзают мысли о том, что могли что-то улучшить, сработать четче и грамотнее. И результат мог бы быть иным...
