Обстоятельства места и времени
В октябре прошлого года сообщение об этом ЧП облетело все сибирские и многие российские СМИ. «Отец пьяного водителя убил пытавшегося задержать их дорожного инспектора…», — так начиналось большинство новостных сообщений о происшествии возле Катыльги Каргасокского района.
Комментируя, читатели в выражениях не стеснялись: «Отец пьяного водилы… Пьянь деревенская… Из-за таких уродов парень погиб…» Однако у многих, особенно знающих север Томской области, возникали большие сомнения. Спрашивали: «Сотрудники по безопасности движения из ООО «ТНК-Уват» — это что? Разве у нас уже есть частная дорожная инспекция?». Делали вывод: «Мутная история. Пусть следствие разбирается».
Что же произошло 27 октября 2012-го, когда отмечался День водителя?
Хорошо зная ту автодорогу, зная людей в Новом Васюгане, я по горячим следам расспросила их по телефону и смогла составить достаточно точную картину произошедшего. Адвокат Вениамин Губачев, с которым мы познакомились после состоявшегося суда, поправил в ней лишь некоторые штрихи.
***
Прежде всего, следует объяснить, что представляет собой место происшествия.
Катыльга — точка на трассе, находящейся на балансе АО «Томскнефть» и ведущей от Стрежевого к месторождениям Васюганского, Игольского и Крапивинского регионов. Название исчезнувшего старинного села Катыльга носят и база «Томскнефть сервиса» на берегу реки Васюган, и земельный участок предпринимателя, уроженца этого села, который содержит на Катыльге большой магазин. Поскольку в вахтовых поселках «сухой закон», магазин — единственная на две сотни верст торговая точка, где совершенно официально торгуют спиртным.
Свидетель-продавец говорила сразу и подтвердила в суде, что в день трагического происшествия к ней за спиртным приезжали на своей «Ниве» те самые инспекторы по безопасности движения «ТНК-Уват». Самый молодой из них зашел в магазин за компанию, пиво-водку не покупал, молча стоял в стороне. Через несколько часов он, приехавший из Омской области на свою первую вахту, получит заряд дроби в живот.
От вахтового поселка Пионерный до Катыльги — 38 километров узкой извилистой дороги. От моста через реку Васюган в Катыльге до свертка с трассы к селу Новый Васюган — примерно 65 километров. Других населенных пунктов нет. Мобильная связь на трассе не работает. Райцентр Александровское, в больницу которого увозили умирающего от ранения Евгения Г., — далеко позади, до него не меньше четырех часов езды.
Примерно в километре перед мостом расположен один из дорожно-контрольных постов, на которых круглосуточно дежурят сотрудники общества «РН-Охрана Томск». Именно они обязаны проверять проходящий транспорт, чтобы предотвращать кражи с промыслов. Водители грузовых и служебных легковых автомобилей подают в окошко проездные документы, и после этого им открывают шлагбаум. Частников на легковушках (тем более, если речь идет о примелькавшихся нововасюганцах) обычно пропускают, просто кивнув им.
В субботу днем жители Нового Васюгана отец и сын Егоровы поехали по делам в Пионерный. Старший из мужчин, кадровый охотник на пенсии, на обратном пути намеревался остаться в своей охотничьей избушке: на носу зимний сезон. С собой он взял разобранное ружье, патроны с дробью, картечью и пулями.
В пятом часу вечера тронулись из вахтового поселка в обратный путь. На межпромысловой трассе поздней осенью, а тем более в выходной — никого. Можно за два часа встретить всего две-три машины.
Перед катыльгинским постом васюганцы, как положено, притормозили. Сотрудник «РН-охраны» отметил про себя, что местные, проезжавшие мимо него пару часов назад, возвращаются и опустил трос, пропуская уазик-«таблетку». Как позже подтвердят в руководстве охранного предприятия, никаких претензий к этому водителю у их сотрудников не было: трезв, адекватен.
Водитель Александр Егоров тронулся с места. Однако почти сразу краем глаза заметил, что от стоящей «Нивы» к его машине бежит человек в милицейском бушлате без погон. Немного недоумевая (что за проверка, когда только что проверяли?) нажал на тормоз и приоткрыл дверь. В ответ на требование предъявить документы задал резонный встречный вопрос: «А вы покажите свои документы, представьтесь!». Спросил, потому что слышал: на трассе пытаются наводить свои порядки работники какого-то «левого» охранного предприятия. Но вместо объяснения услышал: «Это дорога «Томскнефти», проезд по разрешению!».
Воспользовавшись секундным замешательством сельчанина, «мутный полицейский» выхватил у него из щитка ключи и тут же, наклонившись, вывернул ниппель колеса.
Александр увидел, что под милицейским бушлатом у незнакомца — спортивный костюм. На вид, как ему показалось, — бандит бандитом. Оттолкнув мнимого «гаишника», который пытался выдернуть его из-за руля, 33-летний водитель завел машину вторыми ключами.
Отъехать удалось недалеко. На высоком мосту через Васюган колесо спустило окончательно. Пришлось остановиться, почти прижавшись к металлическому отбойнику. И тут в начинающихся сумерках их вновь догнали.
Александр даже не понял: трое их было в той «Ниве», вставшей сразу за ними? Четверо? Тот, что требовал документы, матерясь, начал выдергивать его из машины, отрывать от руля, пытался бить по лицу. Тянул так, что порвал ему свитер. Второй человек, одетый в камуфляж, подергал ручку двери салона уазика-«таблетки» и ушел за машину.
Что в эти минуты творилось в сознании Егорова-старшего?
У таежников память крепкая. Наверняка он вспомнил, как двадцать лет назад, рыбача с Санькой, тогда совсем еще ребенком, встретил на реке двух васюганских милиционеров — участкового и инспектора ГАИ на мощном «Крыму». В те дни в местечке Тимельга, что совсем недалеко отсюда, в сгоревшей рыбачьей избушке нашли останки двух человек — местного остяка и приезжего новосибирца. В документах они почему-то числились «неопознанными трупами». Ходили глухие слухи, что гибель их была делом рук самих ментов.
И еще молнией промелькнул случай 1994 года: тот же участковый Пугачев застрелил 25-летнего мужчину прямо в доме, где он жил. А его напарник в погонах помогал заметать следы и выдавать случившееся за необходимую оборону. Весь поселок тогда гудел возмущенно. И что? Несколько лет судебных заседаний закончились ничем — никто не понес наказания.
«Ну, нет! — застучала в висках кровь. — Не бывать этому! Не для этого я сына без жены вдвоем с матерью своей растил! У Саньки самого малышей двое, не дам их сиротами оставить!»
Привычными движениями охотник быстро собрал ружье, зарядив его патронами с мелкой дробью. Глянул в зеркало — с его стороны людей нет. Приоткрыл дверь сантиметров на сорок — дальше мешал отбойник.
Изловчившись, изогнувшись, он направил ствол назад и левой рукой нажал на курок. «Я хотел напугать. Только напугать, чтобы отстали», — повторял он потом на следствии и суде. Думал: если дробь загремит о металл отбойника, испугает сильнее. Приклад с силой ударился в лобовое стекло уазика, оставив трещину.
Теперь он не видел, что происходит за машиной: зеркало заднего вида отодвинулось вместе с дверью. Выпрыгнув из автомобиля, выстрелил второй раз, по машине преследователей.
Тот, что тянул сына, ошалело бежал в сторону. Второй парень, держась за живот, сидел у колеса «Нивы». Третий в испуге трясся в салоне уазика, спрятавшись за спинку переднего сиденья.
— Папка, что ты наделал? — спросит сын, когда «Нива» с пострадавшим рванет назад в сторону Пионерного, а они останутся вдвоем на пустынной дороге.
— А что мне было делать, когда тебя бьют? На дороге никого, дело к вечеру. Если бы не выстрелил, может, уже рыб в Васюгане кормили бы… Езжай, Саня, домой. Доедешь, сообщишь, кому надо, что случилось. Меня высади. В избушке пока останусь. Надо прийти в себя.
Александр полсотни километров тянул на спущенном колесе, пока резина не изорвалась в клочья, и металл не стал искрить о бетонные плиты. Перед самым поворотом на Новый Васюган оставил машину и пошел пешком до магазинчика на Т-образном перекрестке, от которого сворачивают вниз к реке, а затем к поселку. Там его и встретили поселковые инспектор ГАИ и участковый. Им сообщили о происшествии.
Владимир Егоров, проведя бессонную ночь в избушке, наутро доехал на попутке и пришел в полицию с повинной.
Вот как оценивал случившееся Владимир Конинин, начальник отдела БД крупного транспортного предприятия Стрежевого, «безопасник» с сорокалетним стажем:
— Мы этим уватским ребятам, в том числе погибшему (жаль парня — царство ему небесное!) не раз говорили: «Делайте свою работу, курируйте транспорт вашей компании. Что вы лезете к другим водителям? Тем более к частникам на легковушках? Ты права не имеешь их проверять! Твое дело — центрозавоз своей фирмы обеспечивать. Если у тебя есть удостоверение нештатного сотрудника ГАИ, только тогда и то вместе с ГИБДД можешь кого-то останавливать». Ни у кого из них корочек «нештатника» не было. А форма у них в оошке почти как у полицейских, только сзади на спине надпись другая. И что получается? Что должен думать водитель? Откуда я знаю, кто на меня нападает на трассе? Где на сто километров в обе стороны — никого, и связь мобильная не работает? Где не зря бытует выражение: «Закон — тайга»? Они ни удостоверения не предъявили, ничего! Это же «оборотни» чистой воды. И человек был вправе расценивать то, что они делают, как бандитское нападение.
Через год, в ноябре 2013-го, Каргасокский суд вынес приговор. Владимир Егоров осужден по статье 105 УК РФ («умышленное убийство») и приговорен к семи годам лишения свободы в колонии строгого режима.
Говорят, что свидетель обвинения — третий «бэдэшник» во время суда в сердцах сказал подсудимому: «Лучше бы ты его [инициатора погони Юрия Боженкова] убил, а не Женьку!».
Жаль мужчину, чья жизнь оборвалась в 26 лет. Жаль его семью. За что погиб?
А то, что немолодой трудяга с неважным здоровьем стал убийцей, да еще и «умышленным»? Когда это случилось, жители Нового Васюгана собирали подписи, прося тщательно расследовать и оценить все обстоятельства дела. Но что толку от тех подписей?
Комментирует защищавший Владимира Егорова адвокат Вениамин Губачев:
— Есть судебное решение, которое мы обжаловали и которое будет проверяться на законность вышестоящей судебной инстанцией. Она и вынесет окончательный вердикт. Процесс шел объективно, корректно. Спасибо за это председательствующему судье. Пытались выяснить до конца. Однако в материалах уголовного дела есть элементы, показывающие, как нельзя вести расследование. Считаю, что экспертиза не ответила на вопрос о том, как именно производился выстрел, не опровергла доводы Егорова о том, что он не видел человека, когда стрелял.
Когда Егоров приходит и сдается, участковый инспектор, как принято говорить, отбирает у него явку с повинной. Пишет с его слов. Процессуально правильно. Однако так, что юридические формулировки утяжеляют обвинительный уклон. Получается, мой подзащитный признался именно в умышленном убийстве. А не в «неосторожном» или «причинении смерти по неосторожности». У Владимира Егорова четыре класса образования. Всю жизнь охотник, всю жизнь в тайге. Разве он может выразить словами все, что происходило, свое состояние, страх за сына и оценить, правильно ли записали его показания? Тем более в состоянии крайнего волнения.
Адвокат не согласен и с формулировкой, что Егоров выстрелил «из-за неприязненных отношений». Разве могут быть неприязненные отношения с человеком, которого не знал? Так каков тогда мотив к умышленному убийству?
— Я доказывал, что мотива не было, — говорит Губачев, — и просил переквалифицировать со статьи 105 на статью 109 — «причинение смерти по неосторожности». Об этом мы и будем говорить во время рассмотрении дела в апелляционной инстанции областного суда.
