Евгений Миронов: «Я ощущаю себя хорошим актером»
В конце прошлого года в Красноярске в рамках ежегодной ярмарки книжной культуры состоялся показ одного из лучших современных отечественных спектаклей — «Рассказы Шукшина». В постановке множество главных ролей сыграл один из лучших современных отечественных актеров Евгений Миронов. Этот спектакль прежде был сыгран и в Новосибирске, где наш журналист побеседовал с заезжей театральной звездой. Широкой публике Миронов известен по фильмам «Анкор, еще анкор», «Ревизор», «Мусульманин», «Идиот»… А в феврале на телеканале «Россия» выйдет фильм Владимира Хотиненко «Достоевский», где Евгений играет классика мировой литературы.
— Евгений, трудно ли вам играть в одном спектакле сразу несколько персонажей?
— Это счастье! В «Рассказах Шукшина» у нас с Чулпан Хаматовой главные роли, но и остальные актеры играют по восемь-девять ролей. Сложность в том, что в пятнадцать минут надо уложить несколько судеб. Получается такой мини-спектакль, очень концентрированный, с завязкой, развитием, переломом, финалом…
— Что можете сказать про артистку Хаматову?
— Мне везло в жизни — я всегда играл с очень хорошими актрисами. Но Чулпан — как будто моя сестра, моя вторая половинка, это что-то феноменальное! Вот сейчас мы снялись в фильме про жизнь Достоевского, играем там мужа и жену. Вот бы еще с ней поиграть!
— Вам, наверное, сто раз задавали этот вопрос, и все же.... Что вам ближе: театр или кино?
— Прежде всего, должен сказать, это разные виды искусства. И у меня они случаются периодами. Сейчас вот идет период кино. А до этого я не снимался три года. Не предлагали ничего интересного.
— То есть вы часто отказываетесь от предлагаемых ролей?
— Я отказался, когда Владимир Бортко предложил мне роль Иешуа в «Мастере и Маргарите». По сути — Иисуса Христа. Считаю, это не роль, а нечто другое. И воплощать это в фильме должен непрофессиональный артист, которого зрители не знают в лицо, чтобы не возникало ассоциаций: «Вчера играл бандита, а сегодня Иисуса». Вторая роль, от которой я отказался категорически — Чикатило. Артист все-таки адвокат своих ролей, а этому человеку я не смог найти оправданий...
— Скажите, а вы ощущаете себя хорошим артистом?
— Да. Точнее, опытным. Я играл потрясающие роли, не все великие актеры могли бы сказать, что сыграли все, что хотели. Со мной работали великие режиссеры. Так что мне очень повезло. Но звездность — это мгновение. Меня фотографируют, а я в этот момент думаю — завтра с утра репетиция. Для меня это огромная ответственность. Просто нет времени почувствовать себя звездой. Я иногда думаю: есть же всевозможные тусовки, где все себя преподносят… Но не получается жить такой жизнью, мне просто некогда.
— А еще вы — успешный артист…
— Мой личный успех — это уже неважно. Три года я — другой человек, худрук театра. Часто просыпаюсь утром с мыслью: боже, за что мне это? Столько проблем… Но я вижу, что из этого может получиться. Театр наций — это первый шанс для молодых режиссеров. Это будет место для стажировок со знаменитыми режиссерами со всего мира. И успех этого дела для меня намного важнее. Успех… Помните, у Пастернака: «...пораженье от победы ты сам не должен отличать». Так вот — сам я свои провалы ощущаю.
— Да. И я не стыжусь их, неудачи бывают у всех. Другой вопрос — почему они возникают, можно ли было их избежать. Стараюсь быть честным с самим собой, стараюсь слушать людей, которым доверяю. Их очень немного, и они всегда говорят мне правду. Например, Авангард Леонтьев, известный артист из «Современника». Я позвал его за два дня до премьеры «Гамлета» Питера Штайна. А сам уже чувствую — я так вжился в моего Гамлета, что просто летаю весь спектакль. Леонтьев посмотрел прогон и сказал: «Женя, это провал. Ты не играешь боль. Многое проскакиваешь. А режиссеру, видимо, не до тебя, он занят выстраиванием всего спектакля». И я пересмотрел всю роль и увидел — вот укол, и вот тут еще…Это очень важно — взгляд на себя как бы со стороны.
— Ваше отношение к премии «Золотая маска»?
— Ну, пока я ее не получил, у меня к ней было сложное отношение (улыбается). Все-таки столько раз номинировался. Очевидно одно: альтернативы «Золотой маске» не существует. Это качественный срез всего лучшего, что есть в театральной России. Спектакли, победившие на «Маске», могут посмотреть не только москвичи — потом дирекция фестиваля возит их по всей стране.
«Рассказы Шукшина» были представлены в семи номинациях. Вообще-то я знаю, что к любым призам надо относиться спокойнее. Хотя для актеров все эти награды безусловно важны, они прямо все изводятся: заметят, не заметят. И в случае успеха радуются, как дети. А вот критики на это скажут: ой, успокойся, заметили тебя, заметили, господи…Такой вот разный подход к наградам.
Понимаете, сам я уже как елка, у меня много разных «игрушек». Но когда речь идет о Театре наций... Каждая награда для нас сейчас — это очень важно. Дело даже не в премиях, а в понимании того, куда мы идем. Если серьезное жюри сказало, что мы двигаемся в верном направлении, значит, так оно и есть.
А еще три с половиной года назад на месте здания нашего театра только экскаватор не стоял. Было снесено все, и двадцать лет оставалось в таком состоянии. Наконец, началось строительство. Хотя, как вы понимаете, чтобы построить что-либо в России, тебе нужно прежде умереть, потом только это построят в твою память, и на стене повесят мемориальную табличку. Надеюсь, худрук Миронов доживет до появления у Театра наций своего здания.
— Будем оптимистами — появится. А что дальше? Так и будете совмещать свой пост с игрой в кино и на сцене? Но ведь именно актерство — ваша главная составляющая!
— Спасибо, конечно, за такую оценку. Я не могу сказать, что устал играть. Но пять лет назад я стал обращать внимание не только на себя. И увидел, что в российском театре есть целый ряд проблем. И тогда возник фестиваль современного искусства «Территория». И мы увидели: а ведь нет молодых мозгов, очень трудно найти молодых режиссеров, которые что-то ищут, которые удивляют… Конечно, эта работа отнимает много времени. Но когда мне предложили возглавить Театр наций, подумал: неужели всю жизнь я буду только артистом?
Еще не знаю, чего мне это будет стоить. Пока что приходится постоянно ходить по кабинетам, выпрашивать деньги на строительство здания. И я хожу, потому что если хочешь, чтобы получилось хорошо — сделай сам. Но знаете, что вижу в глазах чиновников? Что перед ними не известный артист, а один из очереди просящих. И я понял — пусть это будет моя роль. Я ведь не для себя прошу — для театра.
— Вернемся к «Рассказам Шукшина». Для режиссера Херманиса этот спектакль — российская премьера. Вы ведь рисковали, взяв на постановку дебютанта?
— Зато сейчас он расписан на годы вперед! Посмотрев два спектакля Алвиса Херманиса — «Долгую жизнь» и «Соню» — я просто влюбился в этого режиссера и понял, что очень хотел бы с ним поработать. Особенно после того, как увидел, с каким прищуром смотрела его спектакль Галина Волчек — мы сидели рядом. В общем, опередил я Галину Борисовну…
Кстати, поначалу я не планировал своего участия в «Рассказах». Думал, молодой режисер обойдется молодыми актерами. Но после того, как Херманис изложил свой взгляд на Шукшина, я, что называется, «поплыл».
Когда стали репетировать, никто и не думал о результате — будет успех, не будет, нам всем было очень интересно. Репетиции начинались в Сростках. Поехать на Алтай — это была инициатива Херманиса. Я тогда еще подумал: какой молодец! По-моему, только Додин перед выпуском своего легендарного спектакля «Братья и сестры» тоже выезжал на место действия героев.
Дело не в том, что мы, как артисты, хотели подсмотреть на родине Шукшина какие-то характеры. Нам было необходимо увидеть само место. Реку Катунь, о которой говорится во всех рассказах Шукшина. Его соседей, родственников — тех, о ком он писал и кто до сих пор там живет. И, знаете, это наложило особую ответственность. Мы вдруг поняли, что не просто какие-то роли играем, а рассказываем о конкретных людях…Мы сыграли один из спектаклей в Сростках. И таких ощущений у меня не было никогда! Это как если бы мы играли «Гамлета» в Эльсиноре…
— Новогодний вопрос. Какой подарок в детстве вы загадывали получить от Деда Мороза и какой хотели бы иметь сейчас?
— А что мне ребенком было загадывать, когда я знал, что Дед Мороз — это мой папа! И я всегда просил у него билеты в цирк. Теперь я хочу, чтобы у Театра наций все-таки появилась своя сцена. Когда на выпуске был спектакль «Ромео и Джульетта», мы несколько месяцев платили за аренду помещения по тридцать тысяч рублей ежедневно. Имейте в виду, в Москве по дружбе площадку не дает никто.