За закрытой дверью

Сколько в жизни случаев, когда бабушке не дают видеться с внуком! В Сети уйма рассказов с этим грустным сюжетом. Истории, подобные той, что происходит в последние месяцы в Томске (прабабушка вместе со своими детьми не подпускает к правнучке ее родного папу), случаются куда реже…

...Он летел из Стрежевого на самолете, взяв с собой минимум вещей. Главное, что вез — большая, красивая кукла в подарок дочке. Дочку не видел уже полтора года, но, пока была жива бывшая жена, часто просил дать трубку девочке и разговаривал с ней по телефону.

Отдел опеки Октябрьского района, куда в холодный майский день Василий с матерью, бабушкой девочки, приехал сразу из аэропорта. Такси до микрорайона на Иркутском, где он больше года жил вместе с женой в квартире ее бабушки и куда теперь отправились в сопровождении специалиста опеки. И… тишина в ответ на звонки. Похоже, что в квартире за дверью никого нет. Хотя сорок минут назад Галина Филипповна ответила «опеке», что едет с правнучкой из детсада и вот-вот будет дома.

Двухчасовое ожидание в подъезде и странное сбивчивое объяснение «Славы» — 40-летнего сына Галины Филипповны — о том, что «маме на улице стало плохо, к ней вызвали «скорую», сам он едет туда же, но девочка в безопасности».

Сняв комнату у какой-то бабульки, стрежевчане пробыли в Томске еще три дня. Каждый день они ездили — то в «хрущевку» на Иркутском, где девочки по-прежнему не было — одни взрослые, то в отдел опеки, то в полицию подавать заявление об удержании девочки родственниками со стороны бывшей жены. Съездили на кладбище в Воронино и нашли там могилу Кати. («Он сильно любил ее», — говорит о сыне Валентина Васильевна.)

Словно по злому року, именно в дни, когда стрежевчане приехали в Томск, Катину родню настигла еще одна трагедия: от рака умерла Катина сестра-погодок. Похороны, вторые за два месяца. Неизбывное горе, в котором, по ощущению Катиных матери и бабушки, их может спасти только забота о малышке.

— Она для нас — одна кровинка, мы ради нее будем жить, — говорит по телефону автору этих строк томская бабушка Вероники. — Зачем она им? Она им раньше не нужна была. Вася — маменькин сынок, он не знает даже о чем с дочкой говорить, он ее не сможет растить, через три дня назад захочет отдать. А у его матери там две других внучки, от дочери, ей есть для кого жить. Вероника не хочет к отцу. При одном его имени ее начинает трясти.

В конце разговора женщина добавляет к своему мнению о зяте, что он «алкоголик» и «лох». Можно предположить, что все это звучало и при ребенке.

Когда на третий день дверь в квартиру, наконец, открылась, и Василий с матерью увидели дочь и внучку, маленькая девочка стояла рядом с прабабушкой, в той же позе, как та, и с ненавистью смотрела на вошедших. «Я не пойду с тобой! Уходи! Дядя Леша убил маму, а ты ему приказал!» — заявила девочка живущему в тысяче километров отцу.

Это что надо было сделать с ребенком, чтобы за два месяца так настроить дочку против отца?

— Доча, ты что? Это же я, твой папа! — И без того-то не очень активный, молчаливый грузчик общепита Василий совсем растерялся. Расстроилась до подъема давления и вышла в подъезд его мать. А он еще пытался объяснить: — Я к тебе ехал, куклу тебе привез.

Что было делать в этой ситуации? Не вырывать же девочку силой?

— Подпишите акт о том, что ребенок к вам не пошел, — сказал ему спустя четверть часа специалист опеки. Василий подписал бумагу, не читая.

На другой день стрежевчане улетели домой, решив взять паузу. Вернулся в столицу и сын Галины Филипповны Вячеслав Хроменков. Отрекаться от своей дочери и отказываться от отцовских прав Василий не собирается, несмотря на постоянное давление со стороны «Славы из Москвы» — напиши, мол, отказ, иначе дочь не увидишь. Написал только согласие на временную опеку девочки прабабушкой на тот период, пока в ситуации разбирается суд (без этой бумаги по закону она не может там находиться).

— Хроменковы подали в суд на лишение Васи родительских прав, ну и пусть суд решает, — говорит уже из дома его мать. — Если считают, что его есть за что лишить, то так тому и быть. Пусть Вероничка останется с прабабушкой, пока та еще в силах.

Это пораженчество? Сложили руки? Возможно, кто-то посчитает, что так.

Только вот вспоминается библейская притча о царе Соломоне. Та, в которой к мудрому царю пришли две женщины. Обе они, находясь в одном доме, в одну ночь родили детей. К утру один из младенцев оказался мертвым. Свидетелей при родах не было, и каждая женщина доказывала, что живой ребенок принадлежит ей. Так и ругались они перед царем. Поразмышляв, царь Соломон приказал: «Разрубите младенца надвое и отдайте половинку одной и половинку другой». «Нет, государь! — затряслась от страха одна из просительниц. — Отдайте ей этого младенца живым!» Она и была настоящая мать.

А какова позиция должностных лиц?

Заведующая отделом опеки Октябрьского района Татьяна Ивачева не похожа на типичную чиновницу. Обращают на себя внимание ее добрые глаза. Татьяне Григорьевне в этой истории тоже досталось. Ее и в бесчеловечности обвинили, и в предвзятости заподозрили. Хотя действует она строго по закону.

— Ситуация нередкая, что называется, штатная, — устало говорит Татьяна. — Есть статья 63 Семейного Кодекса. Она говорит, что родители имеют преимущественное право на воспитание своих детей перед всеми другими лицами. Плохо, конечно, что отец живет далеко, в Стрежевом. В Томске было бы гораздо проще. Установили бы время встреч с дочкой. В ходе встреч девочка снова привыкала бы к папе, восстанавливались связи между ними. Назначили бы психолога, чтобы с ней работал. Но что творят с ребенком?! Когда случилось это несчастье, мы предложили, что до приезда отца с документами не будем ребенка из семьи изымать. Предлагали хорошего психолога из центра «Семья». Ведь надо делать все, чтобы ребенок этот кошмар забыл. А что вместо этого? Это же надо такое внушить? Ладно, если с годами выправится. А если нет?

Ведь можно было поступать по-другому! Сели бы за круглый стол, обсудили бы, что и как. Он — отец, суд все равно решит в его пользу. Ну, были у него «закидоны», но ребенок должен расти в семье. Мы понимаем, что родным после перенесенных утрат тяжело. Но что будет дальше? Девочке всего четыре года! А прабабушке уже 73 года, у нее кардиостимулятор стоит. Бабушке по матери мы не можем отдать — та только-только освободилась, судима по статье за то, что порезала человека. Надо ведь думать о будущем! Мы всегда за то, чтобы ребенок рос с родителями. Или с одним из них.
К словам Татьяны Ивачевой можно добавить, что на занятиях для опекунов и приемных родителей всегда предупреждают: «Никогда нельзя говорить ребенку плохое о его кровных родителях. Даже если папа алкоголик, наркоман, даже если мама лишена родительских прав или сидит в тюрьме — никогда! Это обязательное условие здорового развития личности».

…Через три часа после того, как малышка прокричала отцу страшные слова, из дома бабушки-прабабушки снова раздался звонок. Василий услышал в телефоне тоненький голос дочери: «Папа, ты ведь сказал, что привез мне куклу. Ты мне ее подаришь?». Он тут же собрался, поехал, вручил девочке подарок, поставил батарейки, показал все, что кукла умеет. Посидев с девочкой полчаса, обнял ее и ушел. Сфотографироваться с дочкой ему не разрешили.

Сейчас, через две недели, когда он звонит из Стрежевого, девочка уже не называет его папой. Что еще внушают малышке за закрытой дверью квартиры?

P.S. 4 июня в Томске побывали представители Первого канала — снимают документальный фильм по этой истории. Подключить к «сражению за ребенка» центральное телевидение с самого начала стремился сценарист детективов Вячеслав Хроменков. Василий лететь на встречу с телевизионщиками отказался.