Неравное противостояние
В апреле Рунет вскипел по поводу истории, рассказанной бывшим томичом, а ныне сценаристом из Москвы Вячеславом Хроменковым. Вначале пользователь под ником vedmachka опубликовала в соцсети пост, в котором призвала: «Впервые прошу перепоста и вывода в топ. Тысячники, не проходите мимо. У кого есть знакомства, попросите, пожалуйста, мегатысячников обнародовать информацию… Пишет сценарист Слава Хроменков, мой коллега <…> Может у кого-то есть связи в Томске?! Какие-то связи на федеральном уровне, которые могут помочь? Лютый, дикий ад». Люди у нас бывают отзывчивыми — чего же не перепостить, если просят? И пошло-поехало…
Суть истории, походящей на фильм из двух серий, такова. В конце марта в Томске при невыясненных пока обстоятельствах скончалась 27-летняя племянница Вячеслава Хроменкова Катя, которая жила с четырехлетней дочкой и своим сожителем. В настоящее время следственный комитет ведет проверку, которая закончится в мае.
В беседе с корреспондентом РИА «Новости-Томск» Вячеслав Хроменков рассказал, что семья погибшей «также ждет результатов исследований: либо это было удушение, либо отравление наркотическим веществом (передозировка)».
Родственники Екатерины полагают, что ее задушил сожитель в ходе вспыхнувшей ссоры. Трагедия усугубляется тем, что молодая женщина была на четвертом месяце беременности. А рядом с лежащей неподвижно матерью как минимум полтора часа находилась ее дочка Вероника.
Оставим «экспертам экспертово». Речь пойдет о судьбе девочки.
В своем написанном на гребне эмоций обращении Вячеслав Хроменков заявил, что родной отец девочки, живущий в городе Стрежевом, наркоман, аморальный тип, который с ребенком с самого рождения не жил, алименты никогда не платил. Но, тем не менее, собирается со своей матерью, бабушкой Вероники, приехать в Томск, чтобы забрать дочку. А потому главная цель всей борьбы двоюродного дедушки, коим является сорокалетний холостяк Вячеслав, и его родни — «спасти ребенка. Не отдать его в этот наркоманский притон под названием Стрежевой».
В первую очередь насторожило именно это. Как одним миром мазать целый город, где живут, работают, дают детям хорошее образование, занимаются творчеством? Где, к слову, налажена целая система работы с семьями, в том числе с опекунскими.
Пересылаю заведующей стрежевского отдела опеки Татьяне Корнышовой обращение Хроменкова и спрашиваю: «Что вы скажете по этому поводу? А что известно об отце ребенка?»
Получаю ответ: «Вы нас убили публикацией. Это ужасно — так писать о городе, которого ты не знаешь!» Дальше Татьяна Владимировна пишет, что «решение будет принимать опека Октябрьского района Томска. Мы со своей стороны составили акт обследования жилищных условий. У них пятикомнатная квартира, трое проживающих (отец ребенка, его брат и их мама). Квартира уютная, чистая, все есть для проживания и воспитания детей. Все работают. Отец девочки работает в УРСе грузчиком. Мы звонили судебным приставам, задолженности по алиментам нет, все идет вычетом из зарплаты. На учете в горбольнице не состоит. Вот собственно и все. Отец в Томске сам будет доказывать свое преимущество на воспитание и содержание ребенка. Прав он не лишался».
Через руководство «Управления рабочего снабжения» (общепит и быт на промыслах) узнаю фамилию Василия и прошу, чтобы ему дали мой номер телефона: «Хочу разобраться в ситуации». Но меня вызывает не сам Василий, а его мама. Валентина Васильевна рассказывает, что Вероника родилась, когда сын с невесткой жили в Стрежевом. Там и коляску, и кроватку, и все необходимое покупали. Ее сын (жили вместе) в то время работал оператором добычи в «Томскнефти». Приезжая с вахты, он помогал жене ухаживать за малышкой. В 2009-м Екатерина решила вернуться в Томск. Сын — куда деваться? — оставил хорошо оплачиваемую работу и переехал вслед за своей семьей. Но не пожилось. Начались ссоры.
Василий возвращается в Стрежевой. В 2012-м супруги оформляют развод. По дочке скучает сильно. Часто звонит в Томск и просит Катю дать телефон девочке, чтобы услышать ее голосок.
— А сейчас Вася сидит и плачет: как там дочка? — продолжает мать. — Она в Томске у Катиной бабушки, то есть своей прабабушки. А та вместе с сыном Славой из Москвы Веронике даже поговорить с нами не давала, теперь и вовсе трубку перестала брать. А номеров их мобильных мы не знаем. Но мы с сыном не можем ехать в Томск, пока не собрали все документы. Слетать вдвоем — это тридцать тысяч туда-обратно, большие для нас деньги. Остановиться нам там негде. Поэтому решили ехать, когда все будет готово, чтобы нам отдали девочку.
Валентина Васильевна сообщает, что анализ на наркотики у сына отрицательный, но ему велено через месяц сдать повторный. Пока же готовят документы, чтобы оформить опеку на нее, на бабушку. Специалисты стрежевского отдела опеки не видят никаких причин, чтобы им отказали.
Чтобы получить более объективную картину, через знакомых игольчан прошу, чтобы со мной связались те, рядом с кем Василий Луговой работает. На вахте люди как на ладони. Не скроешь ни хорошего, ни плохого.
Завпроизводством отделения УРС по Иголу Павел Акименков:
— Он у нас с декабря. Работа, конечно, простая: «бери больше, неси дальше». Но замечаний никогда не было. Выполняет всю работу. Безотказный. Добродушный. Не лидер по натуре. Я вот удивляюсь, что он в Томск до сих пор не уехал за дочку биться. Чего ждет?
Грузчик Валерий, живущий с Василием в одной комнате общежития:
— Нормальный парень. Очень переживал, что так с женой случилось. Мы как раз здесь на вахте были. О дочке и раньше рассказывал, говорил, что звонит ей, фотографии показывал.
Пообщавшись с самим Василием, отмечаю про себя, что он в разговоре ни слова худого о бывшей жене не говорит. Это хороший признак. Наркотики в его биографии, признает, имели место. Но давно, в 2005 году, еще до встречи с Катей.
Прошу его выслать мне в Томск сканированные копии собранных характеристик, справок из больницы и об уплате алиментов на дочь. Слышу, что он растерялся: «Я не знаю, как это делать. Только по факсу могу с почты». Понятно. Видимо, он из той категории людей, кому Интернет и все, что с ним связано, — темный лес. Это не значит, что они хуже нас. Просто живут в ином мире.
Да уж… Неравные «весовые категории» у грузчика промысловой столовой и у автора сценариев двухсот детективных фильмов, лауреата премии «ТЭФИ». Но кто из них выше в нравственном отношении? И кто добрее?
Пока Василий с матерью собирают свои бумаги и деньги на поездку, московский родственник его дочери подключает связи в журналистской среде Томска. Одни благоразумно решают повременить, не махать шашками. Другие хватаются за горячую тему.
Есть такое понятие: профессиональная деформация. Проявляется она в том, что учитель менторствует, военный готов всех поставить по стойке «смирно», а работник полиции — видеть в каждом встречном потенциального нарушителя.
Не люблю делать лобовые выводы. Но здесь, похоже, придется.
Бывший томич Вячеслав Хроменков, включенный в список российских звезд, словно перепутал жизнь с криминальным сериалом. Наговорил столько плохого про нормального, работящего, флегматичного парня, который даже позвонить по телефону незнакомому человеку стесняется и робеет в любом начальственном кабинете. Ославил на весь мир того, кто ему ничего плохого не сделал, понимая, что Василий не ответит ему на страницах ЖЖ и соцсетей и вряд ли подаст в суд за клевету. Все, что он хочет, — взять в семью и растить вместе с родными собственную дочь. Ну а поступок Вячеслава пускай останется на его совести.
PS: сканы документов, собранных Василием и его матерью для предъявления в опеку Октябрьского района, в редакции имеются.
