Где деньги, «СУ»? (фото)

Сегодня в зале заседаний гордумы прошло необычное собрание. Кресла парламентариев заняли бывшие рабочие «СУ-13», а место напротив них — директор обанкротившейся строительной компании и по совместительству депутат Владимир Замощин. На повестке дня стоял один вопрос — когда же зарплата? Своему коллективу «СУ-13» задолжало около 20 миллионов рублей.

Эта встреча началась с минуты молчания. Вроде все уже прошли, расселись, посмотрели Владимиру Замощину в глаза… Но держалась почти что мхатовская пауза, прежде чем наконец помощник депутата Замощина сказал вопросительно-приглашающе: «Здравствуйте!» Прозвучало это как «с чем, мол, пожаловали?».

Поздоровавшись в ответ, рабочие принялись объяснять.

— Владимир Михайлович, хотелось бы узнать у Вас по поводу задолженности по заработной плате. Когда будут выплачивать, и стоит ли вообще надеяться на то, что мы эти деньги получим когда-либо?

— Конечно, получите, — хотел было обойтись лаконичным ответом Замощин, однако поднявшийся шум в зале заставил продолжить. — Но в системе банкротства есть определенные правила, и давайте так: не я же в банкротство вводил фирму. Сейчас идет распродажа имущества. И идет она вяло.

Часть имущества «СУ-13» продают судебные приставы, другую часть — банки, у которых данное имущество находится в залоге. Сколько это будет длиться, отметил Замощин, — неизвестно: банкротство некоторых предприятий тянулось и по два года…

— То есть, мы можем и два года ждать? — перебили рабочие. Каков вопрос, таков ответ:

— Можете и два года.

— Вот моему отцу 63 года. Как Вы считаете, он дождется? Каков у нас в стране средний возраст жизни среди мужчин? — задал конкретный вопрос один из пришедших на эту встречу.

— Дождется, почему ж не дождется… Ну мне тоже 56, скоро 57 будет. Ну, помру я, вы к кому пойдете — к конкурсному управляющему. Не я, так другой будет, какая разница, — философски подметил Замощин. Правда, не совсем уместно, на мой взгляд, так как напрашивался вывод: ну, не отцы свою зарплату получат, так их наследники…

— Судебные приставы в качестве имущества «СУ-13» продают какой-то «жигуленок», у которого даже дверки не закрываются. Мне его предлагали, я могу об этом говорить. Продают какой-то гараж, которым невозможно пользоваться. В результате продажи этого оборудования, имущества, нам приходят на счет такие суммы как 169 рублей, 110 рублей… Вы знаете, нашей жизни не хватит, чтобы получить все долги, — продолжил между тем разговор бывший каменщик «СУ-13» Геннадий Павлов. Упомянул он и о конституционном праве на своевременное получение заработной платы:

— Да, есть закон о банкротстве, но есть и другие законы. Вот, например, в декабре прошлого года Госдума приняла закон об усилении ответственности руководителей за задержку зарплат. Но у нас в регионе этого не происходит.

— Почему это не происходит? Идет следствие, разбираются в причинах, — возразил Замощин.

— Знаете, оно может и идет, но вот мы получили ответ от следственного комитета, что нет состава преступления в Ваших действиях.

—А вы почему меня в преступники записали, на каком основании? — возмутился директор «СУ-13». — Факта воровства не было!

И Замощин вернулся к своему: у процедуры банкротства есть определенные технологии: наиболее значительная часть имущества продается через банки. Попутно он разъяснил, куда исчезают подъемные краны со стройплощадок на Красноармейской, 128, и с улицы Киевской.

— Эти краны — собственность лизинговой компании. Когда все шло хорошо, мы взяли пять кранов в лизинг. За них мы наполовину рассчитались, но закон есть закон — это все еще собственность лизинговой компании. Они их снимают и продают. А сами мы продали часть машин за три миллиона, остальные не смогли продать. И эти деньги пустили на зарплату.

— На текущую! А не на ту, что мы заработали! — взяли слово рабочие.

— Да, на текущую, но это тоже по закону: сначала выплачивается текущая зарплата, это не мы придумали.

— Но мы же тоже должны деньги получить!

— Ну значит, получите, — меланхолично сказал Замощин, но на следующую реплику уже повысил голос. — Других источников не будет, только от продажи имущества!

Выручить на этом, по словам директора «СУ-13», возможно еще порядка 70 миллионов рублей. Помимо того, у предприятия есть еще социальные объекты, которые должен выкупить муниципалитет: недостроенные детская поликлиника и стадион. Продав их, можно было бы погасить две трети задолженности по зарплате, сказал Владимир Замощин. И посоветовал своим бывшим подчиненным идти… в мэрию.

— Я ставлю эти вопросы постоянно и перед мэром, и перед его замом, и перед замом губернатора. Даже если бы мы не были банкротами, их надо было бы выкупить — порядок такой. Я считаю, надо и вам сходить к мэру, к вице-губернатору Шатурному. У них есть часы приема, ничего тут страшного нет.

— Да вот я могу сейчас разложить бумаги, — парировал Геннадий Павлов. — Вот мы обращались к мэру, к его заму, в «белый» дом, были у федерального инспектора в приемной президента в Томской области. В ответ одни отписки! Сходим еще раз — только бумаг прибавится.

— Ну, вы все-таки сходите. Времена меняются. Зима на дворе скоро, — многозначительно подметил Замощин. — Я понимаю, что у бюджета и так много расходов, но, может, сегодня и дадут денег на это. Какие-то дополнительные ресурсы могут же появиться все равно.

Под конец беседы Геннадий Павлов задал Владимиру Замощину резюмирующий вопрос: согласен ли он с уже устоявшимся в городе мнением, что «СУ-13» изначально было финансово-строительной пирамидой.

— Нет, не согласен, — снова перешел на меланхоличный тон Замощин.

А уже после встречи со своими бывшими подчиненными, возвращаясь в кабинет, сказал мне, что этого самого Павлова полгода пытался уволить. Так что, добавил Владимир Замощин, со стороны данного работника вполне вероятна личностная неприязнь, а не только желание добиться зарплаты.

— За что ж вы его увольняли-то? — спросила я Замощина.

— А работать не хотел, — ответил он.

И я даже не нашлась, что сказать. Если учесть, что долги перед коллективом «СУ-13» начало копить с 2005 года… Я бы в такой ситуации тоже наверняка не «горела» на работе.