Неакадемический подход
Момент для нанесения удара был выбран «удачно»: в РАН едва успела закончиться напряженная кампания по выборам нового руководства, для ученых настало время отпусков, как вдруг заговорили о реформе Академии наук. Здесь можно подозревать недобрый умысел. Кому это надо — не вполне понятно. Однако с момента внесения законопроекта в Госдуму и его рассмотрения в первом чтении была начата серьезная работа по его изменению. На протяжении нескольких дней ситуация менялась каждый час.
Закон, предложенный правительством, глубоко взволновал научную общественность. Одним из первых ясно высказалось Сибирское отделение РАН, оценив этот законопроект как неприемлемый, поскольку в изначальной форме он грозил разрушением не только академической науке, но и фундаментальной науке в России как таковой. Резко против законопроекта высказались молодые ученые. С неподдельным недоумением по поводу планов российского правительства выступили многие наши зарубежные партнеры. В общем, протест был налицо.
При этом все мы прекрасно понимаем (понимает это и новое руководство Российской академии наук, и ее Сибирское отделение), что реформировать академическую науку надо. Обвинения, высказанные в адрес РАН, небеспочвенны. Ей самой надо было быстрее двигаться в эту сторону. Это наше внутреннее убеждение, и в этом направлении предпринимаются определенные шаги. Однако такая организация как РАН может и должна реформироваться изнутри. И иного быть не должно. Дело в том, что академия состоит из нестандартных людей — людей с высоким интеллектуальным потенциалом. Эту особость академического сообщества нужно учитывать, чрезвычайно внимательно к ней относиться, работать с академией в режиме диалога.
Возможно, упущением предыдущего руководства Академии наук и было недостаточное стремление к диалогу с правительством. В результате у власти есть определенные обиды на ученых. Поэтому я считаю, что в настоящий момент делаются правильные шаги со стороны президента России и Госдумы к поиску компромиссных решений. Весьма активно участвует в этой работе Сибирское отделение РАН. Принятие тех поправок к законопроекту, которые были внесены, — путь в правильном направлении. Ведь если мы исповедуем демократические принципы и цивилизованный подход, то и действовать нужно цивилизованно.
Одна из претензий, высказанных правительством в адрес РАН, — неэффективность использования «непрофильных» активов. В Томском научном центре СО РАН к таковым можно отнести жилищно-коммунальное хозяйство, поликлинику, детский сад. Последний, к слову, находится в плачевном состоянии с точки зрения уровня зарплаты сотрудников. Здесь мы не выдерживаем конкуренции с муниципальными детскими садами. Причина очень простая: недостаток бюджетного финансирования, которое выделяется по «остаточному» принципу. Внутренние ресурсы институтов, которые могли бы поддерживать детский сад, мы также не можем задействовать, поскольку это считается нецелевым использованием средств, а это подсудное дело. Здесь нас «бьют по рукам» Росфиннадзор, налоговая служба. Но мы бы не цеплялись за свой ведомственный садик, если бы детям наших сотрудников были гарантированы места в муниципальных дошкольных учреждениях.
В томском научном центре есть еще гостиница и конгресс-центр «Рубин». Здесь мы проводим наши международные конференции — для этого он и был построен. Вопрос, профильный или непрофильный это актив, сложный. Так сложилось исторически.
Мы должны понимать, что все это — инфраструктура, которая была построена раньше для обеспечения научных исследований. И она вполне отвечает потребностям развивающегося Академгородка и даже технико-внедренческой зоны. Безусловно, всем этим нужно заниматься.
Другое — помещения институтов, сдаваемые в аренду. Как сказал академик Фортов в разговоре с Путиным, объем аренды во всей академии составляет три миллиарда рублей при общем ее финансировании около 60 миллиардов. В томском научном центре процент арендуемых площадей еще меньше. Поэтому государство может забрать все это и управлять по-своему. Но тогда дайте нам эти три миллиарда!
Как происходит сейчас? Согласно решениям правительства, средства от аренды помещений, построенных еще в советские времена, должны быть использованы на развитие науки, академических учреждений. Это и позволили-то делать, потому что финансирования не хватает. Только опустошение в постперестроечный период вынудило нас этим заниматься. Причина вовсе не в том, что мы желаем, как говориться, «торговать» или искать какие-то выгоды. А заявления министра Ливанова о том, что кто-то неправильно что-то сдает, неэффективно использует, прячет деньги, еще нужно обосновать. Есть суд, обращайтесь, доказывайте. Вот только почему-то это до сих пор сделано. Так что обвинения в адрес РАН по этому поводу, мягко выражаясь, безосновательны.
Еще на одной вещи нужно заострить внимание. Самым серьезным образом отстаивается положение о том, что управляющее агентство (читай — чиновники) будет назначать директоров институтов. Дело не в том, что директора так уж держатся за свои кресла. Нужно просто понимать, кто такой директор научно-исследовательского института. Он прошел весь путь от студенческой скамьи до ведущего ученого, выдержал конкуренцию, и он изнутри знает дело. Избрание директора — демократическая процедура, Академия наук выстрадала этот принцип. И что бы ни делали с научной средой, мы вновь с неизбежностью придем к этому.
В отношении оценки результативности институтов РАН нужно иметь единую шкалу сравнений. Ливанов броско заявляет, что денег на науку стало выделяться больше, а научных статьей мало. Но не нужно забывать, с какого уровня мы стартовали на фоне развитых стран. Наконец, министр все-таки лукавит. Никакого роста бюджета в наших институтах в десять раз нет. Да, финансирование выросло, но никак не более чем в пять раз. Кроме того, совершенно замалчивается вопрос инфляции. Так что налицо явные передергивания. Они, наверное, допустимы в полемике, но если говорить о деле, то давайте разбираться: сядем и подсчитаем.
Что значит у РАН «мало публикаций»? Можно подсчитать, сколько «стоит» каждая из них. Если мы стремимся в мировое сообщество, то должны отказаться от того посыла, что Россия — отсталая страна, и поэтому в ней все должно быть дешевле. Статья, сделанная в РАН, имеет ту же стоимость, что и статья такого же уровня, подготовленная за рубежом. При этом надо помнить, что, к примеру, годовой объем бюджетного финансирования науки в США — 400 миллиардов долларов, а наша Академия наук располагает бюджетом всего в два миллиарда долларов.
Во времена СССР 2,5-3 процента от ВВП направлялись на науку. Сейчас ВВП России — около 60 триллионов рублей. Так дайте на науку хотя бы два процента! Дайте хотя бы триллион рублей в год, а уж тогда спрашивайте: почему отстаем!
И еще о подмене понятий. Когда говорят о науке, то в одном случае спрашивают: а что вы реально даете, друзья ученые? Но что может дать коллайдер, например, с утилитарной точки зрения, кроме затрат? Ничего, но я добавлю: сиюминутно. Если же вы хотите наладить всю цепочку от фундаментальной науки до промышленного внедрения технологий, то нужно понимать объем необходимых затрат. К сожалению, в иных головах главенствует мысль: мол, есть в России замечательные люди — этакие «левши», которые бесплатно устроят нам прорыв по всем направлениям. Этим спекулируют. Да, ученые занимают особую социальную нишу. Но разрушать это сообщество смысла нет. Государству просто нужно последовательно выстраивать систему, заниматься формированием рынка новых технологий. Мы же будем ему в этом всеми силами помогать.
Я всегда говорю своим сотрудникам, что в любом событии есть положительное зерно. Сейчас академию, мягко говоря, «подтолкнули» к более быстрым действиям. Может быть, это и неплохо. Для академии это не первая проверка на прочность. Справимся.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
