Не хотим быть иностранными агентами!

Осенью, скорее всего, моей «Ласточки» не станет. Хожу по учреждениям, сдаю документы на закрытие Правового информационного центра коренных малочисленных народов Севера Томской области «Коголика» (с селькупского — «Ласточка»). Мы — некоммерческая организация, НКО, поэтому «закон об иностранных агентах» относится к нам напрямую.

Я связана с НКО с 17 лет, сейчас мне 30. С каким желанием мы начинали деятельность нашего центра! Вместе с ассоциацией коренных малочисленных народов Севера мы проводили культурные мероприятия. Вывезли в Томск детский эвенкийский ансамбль из Верхнекетского района. Он до этого никогда не выезжал, выступал только у себя в районе. Оттуда же, из Белого Яра, в прошлом году привезли в Томск для выступления в Горсаду поющих бабушек — старейшин-эвенков. Организовывали для хантыйской, селькупской, эвенкийской молодежи сбор под Томском, арендовав для этого коттедж за городом.

Планомерно и регулярно вели рассылку информации. Знакомили коренных жителей в райцентрах и поселках области с новостями по правовым вопросам, изменениям в законодательстве, связанным с рыболовством, пользованием лесными ресурсами. Нет, не по Сети. Сейчас, конечно, 21-й век, и все привыкли, что в каждом доме есть Интернет. Но это только здесь, в городе. А на севере есть поселки по 300 жителей, такие, как Напас. Бывает, что в поселке один телефон, и тот в администрации стоит. Какой там Интернет! Тот, у кого есть спутниковая тарелка, еще может себе как-то что-то подключить.

Поэтому с 2006 года верстали и распечатывали то в типографии, то просто на принтере небольшой бюллетень «Новости Коголики» и рассылали в почтовых конвертах. Отправляли в администрации, в библиотеки, по списку адресов нашим активистам. А уже они распространяли дальше, передавали односельчанам — охотникам, рыбакам. У нас была молодежная рассылка, где мы писали о конкурсах, о грантах для поступления в вузы — российские и зарубежные, на бесплатной основе, со стипендиями.

Люди так ждали этих новостей! Даже если они приходили с опозданием на две недели, для них это были новости.

Вели подборку по новостям культуры. Мы хорошо работали с Парабелью, с их сильным центром селькупской культуры. Вместе с ними записали частушки и издали сборник параллельных текстов — на селькупском и на русском, чтобы люди могли изучать язык своих предков. Рылись в архивах, искали историю родов, помогая людям подтвердить их происхождение. К примеру, очень плодотворно работали с администрацией Тегульдетского района. Там решали такую проблему: целой группе коренных жителей через суд надо было доказать, что они являются представителями северной народности «чулымцы». Когда-то при советской власти их по непонятной причине совершенно неверно записали хакасами.

Из поселков нам писали: осветите еще такой вопрос, нам нужна такая-то помощь, то есть была обратная связь. Мы видели, что делаем нужное дело. «Мы» — это пять волонтеров-добровольцев и три человека, работавших на постоянной основе. В НКО идут не для того, чтобы заработать. Если ты общественник, то денег у тебя никогда не будет, это факт. Зарплата может быть, но такая, что не превышает прожиточного мнимума. Грантодатель дает тебе деньги на проект и при этом всегда оговаривает: «На зарплату вы можете потратить не выше такой-то суммы». Двадцать тысяч в месяц на трех штатных работников — это много? А с этих денег каждый должен еще свой подоходный налог заплатить. Чаще же даются средства только на проведение какого-то мероприятия и на поддержку самой организации (аренда офиса, телефон, Интернет). Так живет НКО.

Грантодателями у нас были разные фонды. Поначалу мы работали в основном за счет иностранных фондов, а в 2009-2011-м получали гранты уже в России. Я занималась составлением заявок, а потому знаю: пишешь целыми сутками, отошлешь в десять мест, из них в двух выиграешь грант. В среднем так. Мы получали гранты от IWGIA — это международная рабочая группа по делам коренных народов (базируется в Дании), получали грант по линии ООН на издание первого электронного учебника и словаря эвенкийского языка. В состав диска входила даже игра.

С 2010 года начались препятствия со стороны российского законодательства. По принятым в последние годы законам иностранный фонд, поддерживающий НКО в России, должен с этих средств платить налоги. Это нонсенс, нигде в мире такого нет — а я много ездила и сравнивала. Поддержка НКО — это помощь, благотворительность. Все НКО подавали заявки на иностранные гранты и надеялись на их получение. Ведь проблемы, скажем, Арктики, экологии или сохранения самобытной культуры во всем ее разнообразии — это не проблемы какой-то одной страны. Потом список организаций, которые имеют право давать деньги российским общественникам и не платить при этом налоги, был сильно урезан постановлением правительства.

Теперь же, если ты получишь финансирование из-за рубежа, то будешь не делом заниматься, а целыми днями писать отчеты. И быть постоянно под угрозой наказания за то, что чего-то не сделал, не учел. За «три копейки» у тебя всю душу вынут. То же самое у моих коллег в других регионах: стараются, стремятся, а их за это еще и шпыняют. «Иностранные агенты» из коренных жителей Сахалина или Камчатки — это же бред! Уж если природные парки, которые получали иностранные деньги, назвали иностранными агентами, — куда дальше!

А российских фондов, готовых поддержать НКО, считанные единицы. Пять-шесть федеральных фондов объявляют конкурсы по определенной тематике. Заявки им пишут тысячи. И мы, коренные народы, с нашими нуждами никогда не будем в приоритете. Потому и приняли решение о закрытии «Коголики». Останется областное отделение ассоциации КМНС плюс общины в северных поселках, их не трогают. Но жить им без информации будет труднее.

Жаль. Обидно. Когда я выезжаю за рубеж, когда наблюдаю, как живут там коренные народы, и как поддерживают НКО, вижу просто огромную разницу. В Европе, Северной Америке правительства поддерживают НКО: пожалуйста, работайте на здоровье. Норвегия — их северяне-саамы живут просто превосходно. Индейцы Канады добились уважения к себе и своего места в обществе. Вспомните открытие Олимпиады в Ванкувере! В ходе церемонии на арену стадиона в национальных костюмах, с достоинством вышли вожди четырех крупнейших индейских племен. Я сидела у телевизора и подпрыгивала в восторге: один из них — отец моего знакомого Джейкоба Рой Претта. У индейца племени дакота Джейкоба есть свое имя, данное ему при рождении: Вамбадичи-стина, что означает «Маленький дом». Участие в церемонии открытия — это не показуха, а дань уважения коренным народам.

Бывает, вместе с коллегами из других стран занимаемся какими-то проектами, подготовкой международных документов и рекомендаций к правительствам. И они всегда спрашивают: «Как вы работаете? Мы не понимаем, как вы живете? И на что живете?». За рубежом заниматься какой-то деятельностью в НКО — очень благородная миссия, уважаемая обществом. А у нас клеймо навешивают.

Что впереди? У нас больше года нет проектов, под которые давалось бы финансирование. Но мы по-прежнему будем помогать общинам через ассоциацию КМНС. Правда, придется еще сократить объем рассылки, урезать число адресатов.

На все требуются деньги. И мы не сможем организовывать культурные программы так, как это делали прежде. Ведь, чтобы привезти сюда ансамбль из Верхнекетского района, нужны большие деньги: билеты на поезд, проживание, аренда концертной площадки, музыкального оборудования.

А о приглашении на какое-то областное мероприятие группу александровцев или жителей Нового Васюгана вообще речи нет. Для каждого человека билет туда-обратно самолетом с организацией проживания будет стоить под двадцать тысяч. Мы это и раньше не могли себе позволить, а сейчас и подавно. А ведь в области живут очень интересные люди, живут немногие сохранившиеся носители языка.

Грустно. Мы понимаем, что наша деятельность нужна. Люди просят не закрываться. Кто по их просьбе пойдет в администрацию, чтобы представить их интересы? Переживаем за них, разбросанных по таежным поселкам. Однако выхода нет.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора