Возможность быть равными

Как учитель и директор 54-й школы, родителям и ученикам я всегда говорила: наше российское образование — лучшее в мире. И как аргумент приводила пример о том, что специалисты, получившие образование в нашей стране, востребованы в том числе и за рубежом. Но меня всегда ставил в тупик вопрос родителей: почему чиновники и те, кто имеет деньги, отправляют своих детей учиться в Европу? Чем их школы лучше наших? Оказалось, что дело не только в качестве образования, но и в подходе к работе с детьми. Особенно это касается ребятишек, имеющих ограниченные возможности здоровья. К сожалению, в нашей стране инклюзивное образование для многих еще в диковинку, а на Западе оно давно стало неотъемлемой частью образовательного процесса.

К слову, в нашей 54-й школе уже несколько лет работают коррекционные классы для ребятишек с ограниченными возможностями здоровья. В них обучаются дети с нарушениями слуха, зрения, речи, опорно-двигательного аппарата. Занимаясь внедрением инклюзивного образования, я познакомилась с системами образования в некоторых странах Европы. Увиденное заставило меня во многом переосмыслить наш российский подход к «особенным» детям.

Первое, что поражает, — школы в Европе имеют доступную среду, начиная со входа. В любое место и на любой этаж может перемещаться каждый ребенок, в том числе и в инвалидной коляске. У нас, в связи с дефицитом городского бюджета по отрасли «Образование», всегда возникают вопросы: нужно ли все школы города оборудовать пандусами, лифтами, поручнями; зачем создавать доступную среду, если в школе один или два ребенка-инвалида или их нет совсем? Никто не думает о том, что сегодня их нет, а завтра они могут появиться. Но главное, на мой взгляд, доступная среда — это одно из условий комфортного микроклимата в школе.

Приведу удивительный пример универсального дизайна из собственной практики.

Чтобы попасть в столовую и актовый зал, Настя, ученица нашей школы, не могла самостоятельно преодолеть три ступеньки. У нее проблемы с опорно-двигательным аппаратом — девочка передвигается лишь с помощью ходунков. Как только мы сделали поручни у ступенек, ко мне пришла повар школьной столовой и стала благодарить за то, что я побеспокоилась о ней. Оказалось, у женщины болят ноги, и она с большим трудом ежедневно много лет преодолевала эти ступеньки. Мне, с одной стороны, было стыдно, что я об этом и не знала, а с дугой — радостно не только за Настю и за сотрудника, но и за других детей, родители которых также благодарили за удобства для малышей, и за бабушек и дедушек, которые часто посещают школьные праздники.

Проходя по коридорам школ в Англии, Австрии, Германии, видишь, чем занимаются дети, чему и как их учат. Решение простое: все двери в учебных кабинетах со стеклами, и никто при этом не отвлекается и не чувствует себя дискомфортно. Казалось бы, зачем это нужно? Но в этом банальном примере, на мой взгляд, много полезного и интересного.

Не хочу обидеть коллег, но когда в наших школах идет процесс обучения и воспитания за глухой дверью, возникает вопрос: что же такое может делать учитель, что нельзя показывать никому? Когда мы говорим об открытости, то у мне всегда хочется увидеть сам процесс образования, а не теорию и анализ на бумаге. Нельзя не согласиться с заграничными коллегами, которые говорят: «…меня видят, что я добросовестно работаю. Я в безопасности, если что случится, мне и детям помогут, исключена вероятность того, что ребенок останется один в комнате. Родителям нравится. В отсутствие работников нет проблем быстро обнаружить аварии, хотя это очень редко бывает».

Открытое пространство в школе позволяет одновременно решить и проблему безопасности, в том числе психологическую, всех участников образовательного процесса, и проблему создания комфортного микроклимата в школе, и проблему контроля качества образования. Употребляя слово «контроль», я не имею в виду понятие, которое всегда ассоциирует с такими действиями как «посмотреть и наказать». Говорю о контроле как о средстве для получения информации. И не могу не отметить решение вопросов организации учебного пространства и наличие как дополнительных материалов, так и технических средств обучения.

Мировая практика показывает, что детям с особенностями развития сегодня вовсе не обязательно обучаться в специальных учреждениях. Напротив, получить более качественное образование и лучше адаптироваться к жизни они смогут в обычной школе. Здоровым же детям это позволит развить толерантность и ответственность. Свою эффективность по включению «особых» детей в социум доказывают и наши российские экспериментальные площадки инклюзивного образования.

Инклюзивное образование — это, прежде всего, возможность быть равными, хотя под термином «инклюзивное образование» обычно имеют в виду обучение детей с особыми потребностями в обычной общеобразовательной школе с учетом индивидуальных особенностей таких ребятишек. То есть не «особый» ребенок загоняется в рамки образовательного стандарта, а учителя работают с ним, исходя из уровня ребенка.

Моя практика обучения «особых» детей в общеобразовательном классе показала: чем раньше ребенок начинает общаться со сверстниками, тем быстрее идет процесс его развития. Такой ребенок копирует образцы поведения. Он видит, как действуют обычные дети, и старается повторять. Хочу отметить, что совместное обучение дает пользу всем. В отличии от нас, взрослых, дети не акцентируют внимание на внешних дефектах и с большим удовольствием помогают друг другу. И в нашей школе таких примеров хватало.

Все они — еще одно подтверждение того, что многие ученики коррекционных школ способны получать образование в школах обычных, вместе со здоровыми детьми, и достигать положительных результатов как в физическом, так и в умственном развитии. Думаю, неслучайно появился проект нового закона «Об образовании». И сегодня по развитию системы образования, в том числе и инклюзивного, необходимо многое сделать.

И все-таки: почему те, кто имеет деньги, отправляют своих детей учиться в Европу?..

На этот вопрос можно ответить так: в Европе к любому ребенку относятся как к уникальной и неповторимой личности, понимая, что лучший способ сделать детей хорошими — сделать их счастливыми. У них на первом месте финансирование всех необходимых образовательных (подчеркиваю, образовательных, ведь главная задача школы — учить) услуг, обеспечение школ современными средствами обучения, создание доступной среды для каждого ребенка. На Западе понимают: если государство будет изображать из себя защитника детей, но при этом соблюдать их права с точки зрения экономической целесообразности, то — именно с точки зрения экономии — выгоднее закрыть на их проблемы глаза и оставить их на улице.

Хочу отметить, что в Томске заметно меняется отношение к образованию, в том числе и инклюзивному. И потому продолжаю настаивать: наше образование будет лучшим в мире.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора