О войне и о победе
Война. Победа. Для нас, людей старшего поколения, это не просто слова. Это — часть нашей жизни, отдельные эпизоды которой прочно врезались в память.
К нашим соседям подселили семью, вывезенную по «дороге жизни» из Ленинграда. Была там маленькая, года на два старше меня, девочка. Как-то, гуляя по двору, она увидела кошку и с удивлением вскрикнула: «Смотри, кошка! Ее не съели!» Это — война. И лепешки из мерзлой картошки, которые мы пекли прямо на горячей плите, без сковородок и жира, казавшиеся нам потрясающе вкусными — это тоже война.
А вот мягкий, одурманивающе пахнущий хлеб, который можно было есть вволю — это уже Победа. И радостные лица взрослых, собравшихся у черной тарелки-репродуктора, из которой доносился голос диктора, сообщавшего о снижении цен — это тоже Победа. Благодаря ей стало возможным в начале 1946 года отменить карточки, а с 48-го — регулярно снижать цены на продукты и товары.
Война и Победа присутствовали во всех наших детских играх. Мы играли в партизан, подпольщиков, разведчиков, запоем читали книги о подвигах Александра Матросова, молодогвардейцев, Лизы Чайкиной, Марата Казея, Юры Смирнова. Затаив дыхание, слушали рассказы фронтовиков, которым посчастливилось вернуться живыми, вместе с ними ходили на маевки, а Парады слушали по радио, смотрели в кинохронике.
Не было тогда ни уроков мужества, ни специального военно-патриотического воспитания. Да и не нужны они были — нас воспитывала сама жизнь. Мы знали ей цену и почти поголовно были патриотами, готовыми в любой момент встать на защиту родной земли.
Да, время не остановить, и суровые годы военного и послевоенного лихолетья уходят все дальше. Но это не означает, что прошлое должно быть предано забвению. А именно к этому все идет. Как-то, проходя по улице имени Олега Кошевого, я остановила группу школьников. На вопрос, кто такой Олег Кошевой, ответить не смог ни один. Чему удивляться? Исчезли из школьных программ произведения Фадеева, Симонова, Богомолова. Телеэфир заполонили боевики, мистика. А еще ложь, откровенная фальсификация истории, в том числе военной. В учебниках истории Великой Отечественной, подвигу советских бойцов и командиров отведено в лучшем случае с десяток страниц.
Что можно после этого ждать от молодежи? Помню слезы на глазах Веры Малаховой, военврача, сполна хлебнувшую горькую чашу войны, когда она рассказывала, как в автобусе к ней подошел парень лет 18 и, ткнув в ее ордена, процедил: «Сняла бы, бабка, эти побрякушки. Если бы не такие, как ты, мы бы сейчас «баварское» пили». А ведь он наверняка и на уроках мужества сидел, и программы патриотического воспитания не миновал. Сомневаюсь, правда, что на парады Победы ходил и на встречах с ветеранами присутствовал.
Эти встречи с бывшими фронтовиками дают гораздо больше, чем любые другие мероприятия. Когда Леонтий Брандт, полковой разведчик, который в составе разведгруппы первым вошел в Освенцим, рассказывает о еще дымящихся печах крематория, о изможденных голодом и издевательствами, похожих на полосатые скелеты военнопленных, тянувших сквозь решетки к разведчикам руки и прося на разных языках одного — хлеба, об аккуратно упакованных в мешки человеческих волосах и лоскутах содранной с людей кожи, его голос дрожит, а в глазах блестят слезы. Может ли чье-то сердце не содрогнуться? Может ли его рассказ не дойти до души и сознания молодежи? Вот это и есть настоящее патриотическое воспитание.
Только живое общение с ветеранами принесет свои плоды. Где бы оно ни проходило — на уроке или на параде. И даже когда уйдет из жизни последний ветеран Великой Отечественной, майские парады Победы останутся той нитью, которая связывает поколения, прошлое с настоящим и будущим, и не позволит предать забвению героические и одновременно трагические страницы истории страны.
Понимают ли это наши сегодняшние правители? Скорее всего, понимают, потому и стремятся вычеркнуть из памяти народа то возвышенное и светлое, что еще осталось. Официально заявлено, что в этом году в Москве 9 Мая не будет воздушного парада. А со следующего года не будет и парада техники. Лишь пешие колонны пройдут по Красной площади. То есть праздник «со слезами на глазах» превратится в подобие шоу. Потом отменят и его. Нет памяти — нет и истории.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
