Забытые «короли»

После январского разгула почтовая служба приходила в себя долго. Получил газеты, несколько номеров, открыл первую и застыл. В последние дни уходящего года, извещала стрежевская газета, ушел из жизни Рамазанов.

Как так, этого не может быть! Такие люди живут, казалось, до глубокой старости. Прочный, надежный, как скала, был мужик. Несокрушимый. Когда-то его имя гремело по всей области. Знаменитый буровой мастер — на Севере его называли «король Ваха». Это, кто не знает, такой район на границе между двумя областями, нашей и Тюменской — там еще протекает речка Вах, вполне судоходная.

Его имя было Фарваз Фатклисламович, но буровики звали по-простецкому: Федор Федорыч. Или еще проще: Федя. Кто полагает, что тем самым выражалось неуважение, ошибается. Северяне знают цену подлинному мастерству. Отдают должное настоящему профессионализму.

Знал и я Рамазанова, бывал у него в старые времена на Вахе, который он со своей бригадой разбурил чуть ли не полностью. И тоже признавал, что «королевский титул» заслужил он бесспорно. Таких мастеров теперь днем с огнем не отыщешь. Что он там делал, на старых станках, как выжимал из них метры проходки, разговор отдельный. Но наблюдать его на буровой было приятно. Красиво работал, черт возьми!

Теперь, получается, его уже нет.

Работа у буровика тяжелая и опасная. Травмы, ревматизм, куча профессиональных болезней. Мало кто доживает до пенсии или, дожив, успевает хоть сколько-то отдохнуть. Помню, умер совсем молодым от инфаркта буровой мастер Анатолий Репников. Прямо в конторе, по выходу из бухгалтерии. В том же примерно возрасте и тоже от сердечного приступа умер Николай Штода, его коллега. Да разве только они!

Размышляю об этом, переживая смерть Рамазанова, — и тут новая горестная весть. Умер Фаттахов. Уехал, отработав своё, на родину, куда-то в Башкирию. Надеялся, видно, пожить остаток лет по-человечески — без жутких морозов, нервотрепки, изматывающей трудовой гонки. И вот на тебе, пожил…

Думал, стрежевчан известие это взволнует — нет, никто и не вспомнил. Кроме, разве что, нескольких ветеранов. Будто не было такого человека. А ведь имя Талгата Фаттахова надо бы выбить золотыми буквами на стене городской администрации — или где там еще. Золотое ведь имя, чего там!

Его бригада дважды давала проходку, как у тюменцев, под 100 тысяч метров. Хотя при наших глубинах и геологических условиях, полагали, это немыслимо: 80 тысяч за год считалось потолком. А для Фаттахова было делом чести преодолеть высокий рубеж. Упрямый был мужик. Немногословный, как сейчас помню, выступать не умел и всячески увиливал. Зато работать умел, как никто.

Чуть не получил заветную «звездочку»: говорят, не потянул когда-то на Звезду Героя по анкетным данным. Тогда тоже было немало лукавства. Но всё равно трудяг умели ценить, не отнимешь. Фаттахову в этом смысле повезло: премия Ленинского комсомола, ордена, медали, министерские грамоты — всё у него было. И журналы писали о нем, и сюжеты снимали.

До поры, как говорится, до времени. Потом как обрезало. Где они, живые легенды? Кто о них теперь знает?

Не буду говорить про другие отрасли — ситуация везде одинакова. Скажу только о нефтяниках и газовиках. Поступлениями от их работы бюджет области пополняется более чем на треть. Отрасль, конечно, развивается, но основной доход приносят старые объекты — скважины, насосные станции, трубопроводы. Это фундамент устойчивости и развития. Заложили его двадцать-тридцать лет назад и раньше — тяжким трудом и лишениями.

Но всем наплевать, кто и какой ценой сделал нашу область нефтедобывающей. Ну, может, и не всем, только впечатление складывается такое. На выборах славословим за несуществующие заслуги невесть кого. Посмотришь, сущий ангел — нимба над головой не хватает. А про реальные достижения, значимые для всего региона, молчим. Если и хвалим порой, так директора или чиновника. Молодцы, мол, герои. Хорошие управленцы.

Деньги и раньше были мерой труда, но не единственной. Теперь всё измеряется ими. Много получаешь — ура, честь тебе и хвала, в жизни ты состоялся. Труд перестал быть уважаемым, даже если заслуживает. Причем всякий созидательный труд. Ни у кого нет даже желания реализовать себя в стоящем деле — всё равно никто не оценит. Скажут, ну и дурак, и куда рвешься, и чего тебе надо? Найди теплое место в конторе и сиди за компьютером, как другие. Сухо, тепло, сверху не каплет.

Но им, которые уходят теперь один за другим, этого было мало. Говорю с полным убеждением: многих знал лично, общался, наблюдал их в работе. Нет, у них были свои недостатки, как у всех нас, но это было особое поколение. Они были надежны, на слово их можно было положиться. Профессионалы с большой буквы, даже самоучки: образования многим не хватало. Они знали, что такое профессиональная гордость, когда любой ценой пытаешься доказать: в этом деле нет тебе равных. И все это понимали.

Наверное, не вина, а беда нынешних молодых, что не знают Фаттахова, Рамазанова и других мастеров. Позиция «до нас никого и ничего не было» укоренилась до них. Так ведь ее нужно менять.

Недавно ушли из жизни Иван Арсентьевич Иванов и Эдуард Викторович Кривошеев. Начертил в своей телефонной книжке ещё две черные рамочки. Один был геолог, открыл месторождения, обеспечивающие основную добычу природного газа, — Мыльджинское и Северо-Васюганское. Другой геофизик, тоже непревзойденный. На его счету — несколько открытых нефтяных месторождений. Оба в свое время были известны — сегодня о них мало кто знает.

Их именами не названы улицы — ни в Томске, ни в Стрежевом. Геофизика Ивана Лугинца увековечили в названии открытого им крупного месторождения, другим как-то не повезло. Но можно почтить память иначе. Пусть будут таблички: здесь жил буровой мастер такой-то. Фотографии их пусть появятся на центральной стрежевской аллее. Пусть школьники создают музеи трудовой славы или что-то еще — не важно, как назвать.

Пусть будет хоть что-то! Забывать этих людей нельзя. Так ведь забываем.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора