Ванькам, родства не помнящим

Недавно по радио услышала новость: 23 августа – день подписания пакта Молотова Риббентропа – теперь будет отмечаться, как Международный день памяти жертв нацизма и сталинизма. Такое решение принял комитет по демократии Парламентской ассамблеи Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Положение, уравнивающее сталинизм и нацизм, включено в текст резолюции «Воссоединение разделенной Европы: поощрение прав человека и гражданских свобод в регионе ОБСЕ в XXI веке». Документ также призывает к международному осуждению тоталитарных режимов.

Собственно, парламентская ассамблея озвучила то, что и так всему миру было известно: Волга впадает в Каспийское море. Тем не менее, представители российской делегации расценили решение депутатов ПА ОБСЕ «как антироссийский демарш и политический жест».

Будучи потомственной россиянкой, ничего такого антироссийского я в решении ОБСЕ не увидела. Наоборот, вещи названы своими именами – от этого только больше ясности. Меня лишь удивляет, почему представители российской делегации так отреагировали? Не хочется верить, что все они – сплошь заскорузлые сталинисты.

Впрочем, это их дело. Гораздо больше меня волнует волна нынешнего неосталинизма, которая упорно раздувается в стране. Кто те граждане, которые ностальгически вздыхают по вождю? Неужели они считают, что их дедов и прадедов репрессии не касались? Неужели им кажется, что живи они в тоталитарном государстве сегодня, сия чаша их самих миновала бы?

Вот одна нехитрая биография: крестьянин-единоличник Иван Самойлович Запрягаев был в апреле 1930 года арестован и вместе с семьей сослан на север Томской области. Как и многие, он и его семья были брошены в глухом месте на берегу реки без средств к существованию. А в июне того же года Запрягаев был «освобожден»: его дело было прекращено за недоказанностью улик. Но это выяснилось уже в наше время, сам он об этом так и не узнал.

По сравнению с другими крестьянами, пострадавшими от повальной (вот уж поистине – повальной!) коллективизации, Иван Самойлович, можно сказать, легко отделался. Его не расстреляли, не разлучили с семьей. Но даже в этом «легком» варианте репрессий Ивану Самойловичу назад, в родное алтайское село, возвратиться не позволили, не вернули ему ни дом, ни огород, ни сеялку, ни скот… О чем и рассказала мне его внучка. Она же добавила:

— У дедушки было трое маленьких детей, когда семью репрессировали. А вот его брата сослали в Нарым, а у того было десять ребятишек. Из десятерых выжили только четверо…

Внучка Запрягаева нашла фамилию деда в книге «Боль людская», изданной благодаря томскому «Мемориалу». Книга содержит сведения только о тех, кто пострадал на Томской земле – и это многотомное издание. Там немало собрано фамилий: русских, польских, немецких, украинских - в общем, представителей всех народов, проживавших в СССР. Кто они были?

Вот, например, Иван Семенович Залешин был колхозником, Блажей Михайлович Залецкий – каменщиком, Тарас Васильевич Заречнов – рыбаком, Ида Викентьевна Звирбулис преподавала музыку в детском саду… Уж если на то пошло, не «графья», не «узурпаторы». То есть, даже по тем прокрустовым меркам это были обычные граждане своей страны. Кому помешали эти люди?

Сибирь немало хранит таких историй. Захоронения возле Колпашево, вытащенные рекой на показ – нате, смотрите! «Остров смерти» в Александровском районе, нечаянно вырытые при строительстве в 70-е годы братские могилы погибших в 1937-1938 годы… Если из раскулаченных хоть кто-то выживал, то в биографиях тех, кого брали в 1937 -1938 годы, чаще всего пишется «расстрелян». Крестьянин Никита Андреевич Занозин, пчеловод Петр Никифорович Запов, рабочий ЛПХ Владимир Петрович Запольский…

Я привела лишь несколько фамилий, начинающихся с буквы «З», взятых наугад из длинного списка, в котором собран весь алфавит репрессированных. Наверняка, эти люди тоже хотели порядка, не исключено, что у кого-то из них в доме даже висел портрет Сталина, вполне допускаю, что многие из них искренне считали, что сажают только врагов, а уж их-то это никак не коснется. И чем это кончилось, мы теперь знаем - тысячами погубленных и искалеченных жизней. И заметьте, это еще до войны. А в войне, по последним подсчетам историков (ссылаюсь на статью Бориса Соколова) мы потеряли еще 43 миллиона человек.

Не кажется ли вам, что корни нашего демографического кризиса растут именно из тех времен? И прежде, чем впадать в амбиции по поводу того, что Сталина приравняли к Гитлеру, не худо бы вспомнить тех дедов и прадедов, кто невинно пострадал и погиб.

По большому счету, нынешние коренные сибиряки – это потомки беглых, ссыльных и каторжных. В отличие от эвакуированных, среди которых больше было искренне верующих в вождя, у коренных сибиряков скепсис по отношению к власти, как говорится, в крови. Вот только всех нас вместе за Уралом, включая Дальний Восток и Колыму, всего-то 20 миллионов, которые, увы, погоды не делают – сюда ведь пригоняли людей умирать, а не выживать, поэтому и прироста населения здесь ждать не приходилось! Крамольная мысль возникает: неужели нужно насильно загнать в Сибирь еще полстраны, чтобы ни у кого больше не поднялась рука вывесить портрет усатого вождя?

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора