«Слава Боже, що я не москаль»

...С тяжелым чувством вернулась я домой. Никогда еще путешествие не приносило столько негативных эмоций, как поездка на Украину. Пишу именно «на», а не «в». Хотя, казалось бы, какая разница — какой предлог. Но разница есть, и существенная. «На» Украину ездили, когда она была республикой СССР. Как только стала отдельным государством, ездить надо только «в». И с точки зрения сегодняшних граждан страны жовто-блокитного флага, я проявляю имперские амбиции, используя не тот предлог. Но мне, как бывшей гражданке Советского Союза, нравится «на».

Усвоившая с детства, что украинский и русский — два братских славянских народа, две дружественные нации, у которых и языковые, и исторические, и культурные корни общие, никак не могла привыкнуть к тому, что украинцы так не считают. Напротив. Они только и ищут отличия, пытаясь доказать свою национальную самодостаточность, отстоять свою самостийность и незалежность от мифической угрозы со стороны России. Впрочем, это для меня — мифической, а для них — вполне реальной. В том, что Россия не напала на Украину после Грузии, чтобы отнять Крым, они видят какую-то нелогичность, непоследовательность в действиях Путина. (То, что Путин,а не Медведев, для них рулевой, нет никаких сомнений: в телевизоре Путин, на языках — Путин). Именно папа (опять же Путин) надавил на газ, и вся Европа задрожала от холода. А Украина, по моим наблюдениям, с готовностью вступила в холодную войну. Как будто только ждала предлога.

После разговоров с киевлянами, полтавчанами, днепропетровцами, среди которых были пенсионеры и студенты, художники и врачи, филологи, электрики, архивисты, менеджеры, у меня сложилось впечатление, что современную Россию украинцы воспринимают, как агрессора, как страну, которая абсолютно не умеет дружить, которая говорит со своими соседями и другими государствами только с позиции силы. Я никак не могла разобраться, что больше в таком отношении — страха или презрения. Что говорить про сувенирную продукцию с надписями «Слава Боже, що я не москаль», если даже милейшие и, казалось бы, вменяемые люди во всем видят «имперские амбиции» со стороны россиян. Как будто в их мозги вставлен какой-то особый чип, распознающий тайные намерения России.

Я вступала в споры и беседы, пытаясь понять, почему сосед с Востока им стал так не мил.
«Россия принесла много вреда Украине», — объясняла хозяйка, у которой мы с дочкой остановились. В это время она угощала нас фирменным украинским борщом. «Какая Россия?» — пыталась уточнить я. «Всякая. И царская. И советская. И нынешняя». «Но ведь Богдан Хмельницкий…» «А договор тот потерян. И почему-то сына Богдана убили…» «Уж не думаете ли вы, что русские убили...» — в ответ только красноречивое пожатие плечами, дескать, утверждать не могу, но подозреваю, что именно русские. «Вы ведь так не думали еще лет двадцать-двадцать пять назад?» — пытаюсь глубже проникнуть в причину русофобии. «Да, в 1953 году я села в поезд Киев-Москва и поехала на похороны Сталина, и плакала, как дура».

Переоцениваются не только нынешние, но и события трехсотлетней давности. Так, в музее Полтавской битвы для русских предлагают одну версию истории, украинцам — другую, иностранцам — третью. То Мазепу выдвигают в герои, то Карла XII...

...Накормив нас, бывший врач с дипломом Киевского университета повела на экскурсию по вечернему предрождественскому Киеву. Мы прошли по Ярославову валу к Большой Владимирской, по ней дошли сначала до Софийского собора, потом до Михайловского, поглядели на Днепр и на светящийся во тьме огромный крест, который держит в руках Владимир, спустились на Майдан незалежности, прошлись по Крещатику. От красоты и радости, что, наконец, попала в Киев — мать городов русских, я вслух произнесла эту хрестоматийную фразу. И вдруг слышу в ответ: «А причем тут «городов русских»? Киевская Русь — это наша история, а Россия примазалась потом. Ваша история с Московии…»

На такую историческую концепцию я не сразу нашлась что ответить. Выручила дочь, которая сейчас готовится сдавать экзамен по истории. Она стала излагать события, начиная с образования славянских племен. Но убедить бывшую советскую женщину в том, что и россияне имеют право считать своими и Владимира, и Ольгу, и Игоря, и Олега, и Нестора-летописца, не удалось. И даже Булгаков с Гоголем не примирили наши позиции. Страх оказаться вновь «под Россией» сильнее. «Уж лучше мы будем мерзнуть, чем продавать свою независимость, как Лукашенко», — подвела итог незапланированной дискуссии киевская пенсионерка.

Однако, должна заметить, Киев не мерз. И в Полтаве был газ. И в квартирах Днепропетровска — тоже....

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора