И тебя вылечат, и меня вылечат

ЧП в томских центрах реабилитации — повод задуматься родным наркозависимых

В Томске за последних полтора года произошло два убийства в реабилитационных центрах для наркозависимых. По одному недавно вынесли приговор: волонтер реабилитационного центра «Альтернатива» (в декабре 2015 года он забил до смерти клиента реабилитации) получил шесть лет колонии строго режима. Чуть позже похожая трагедия случилась в благотворительном фонде «Томск без наркотиков», там тоже погиб клиент.

В массовом сознании обе эти истории остались всего лишь фактами криминальной хроники. Доводилось слышать комментарии: «мол, эка невидаль, наркоманы поубивали друг друга...». Поверхностный обывательский цинизм объясним. Однако, на мой взгляд, эти ЧП иллюстрируют серьезную проблему. Это прямое следствие той ситуации, которая на сегодняшний день сложилась на рынке частной реабилитации химически зависимых.

Наивно думать, что ситуация в сфере реабилитации наркозависимых касается только лишь наркоманов. Как минимум, она напрямую затрагивает родственников, знакомых и друзей человека, попавшего в паутину зависимости. Например, я никогда не употребляла наркотики, но, так уж вышло, меня эта тема затянула с головой. Десять лет назад мой взрослый сын признался мне, что уже несколько лет принимает героин.

Помню, свое состояние тогда… Как тяжело было добиться, чтобы сын просто согласился на длительную реабилитацию… Все это было очень больно и очень тяжело. Но мне страшно даже думать о том, что чувствовали матери парней, чья попытки обуздать внутреннего наркомана закончились смертью от рук тех, кто вообще-то должен был помогать.

В Томской области по разным оценкам действуют от 40 до 100 реабилитационных организаций. И они очень разные: классические «12-шаговые» центры и религиозные общины различной направленности, реабилитации при православных приходах и благотворительные фонды, трудовые коммуны. Ощущение такое, что реабилитация наркоманов — дело, которым при желании может заниматься чуть ли не любой желающий.

Парадоксально, но с точки зрения закона это так и есть. Немедикаментозная реабилитация химически зависимых относится не к медицинским, а к психологическим услугам. А они не подлежат лицензированию. Чтобы открыть реабилитацию для наркоманов и алкоголиков, достаточно просто зарегистрировать юрлицо. А обустройство и организация работы остается на совести руководителей. В Томской области одно время активно обсуждалась идея принять свой собственный региональный стандарт для реабилитаций наркозависимых. Пока она не реализована. Да и будет ли от этого практическая польза — сказать сложно.

Впрочем, кое-что все же было сделано. В 2013 году на федеральном уровне был разработан механизм сертификации немедикаментозных реабилитаций. Но эта процедура добровольная: хочешь — приглашай к себе проверку и получай документ о соответствии госстандартам. Не хочешь, не приглашай. В стране за четыре года такие сертификаты получили 63 организации. Из них семь находятся на территории Томской области. То есть тех, кто прошел хоть какую-то проверку, — подавляющее меньшинство.

Изначально предполагалось, что сертификация — эксперимент, на основе которого для желающих помогать наркоманам организаций все-таки будет разработана система лицензирования. Но, увы, пока этого не происходит. Семьи, в которых есть зависимый, вынуждены делать выбор из этого пестрого многообразия без сколь-нибудь внятных ориентиров. Сейчас я работаю психологом в одном из реабилитационных центров. И вижу — многие выбирают реабилитацию чуть ли не наугад. Иногда отправляют близких, даже толком не узнав, куда их увозят.

Доводилось слышать мнения, мол, весь процесс лечения должен быть обеспечен государством. Даже не будучи специалистом в госуправлении, можно уверенно сказать, что такую нагрузку государство не потянет. Сейчас в Томской области официальный диагноз «наркомания» поставлен примерно 1,4 тысячи томичей, еще около тысячи учтены как «злоупотребляющие наркотическими и одурманивающими средствами». Реальное количество наркоманов в регионе выше в три-пять раз.

Все они нуждаются не только в медицинском снятии абстиненции, но и в долгосрочном реабилитационном и адаптационном процессах. Они длятся от трех до 12 месяцев.

При этом в областном наркологическом диспансере под реабилитацию выделены лишь 25 коек. Очевидно, что силами только лишь госучреждения нужный объем реабилитационных услуг оказать попросту невозможно.

Без частных организаций здесь не обойтись. Но как же выбрать из них лучшее? Поделюсь собственным опытом. Я выбирала реабилитацию для сына, ориентируясь на свои впечатления от персонала и помещений. Посмотрела два центра. Цена в них отличалась почти в два раза. Разумеется, изначально склонялась к более дешевому варианту. Но после знакомства на месте (а в обоих случаях я потребовала, чтобы меня свозили туда, где непосредственно проходит восстановительный процесс) стало понятно: в центре попроще мой сын попросту не воспримет персонал всерьез. Скрепя сердце подписалась на более дорогой. Слава богу, нашла в себе силы не пожадничать. Сын сейчас трезвый. Более того, благодаря реабилитации изменился не только он, но и я.

Поясню. Современный подход реабилитации наркомана предполагает семейный характер. В идеале наркоман должен прорабатывать свою зависимость в закрытой реабилитации, а его близкие (родители или супруги) — ходить на групповые занятия по созависимости. В психологии этим термином обозначается патологическая склонность контролировать другого человека, жить за него его жизнью.

Меня на такой курс заставили ходить чуть ли не силой: «Если хотите, чтобы ваш сын бросил наркотики, находите время и участвуйте». Я сначала сопротивлялась. Но вскоре жизнь подтвердила — лечиться действительно нужно нам обоим. После отъезда сына в центр (а в процессе реабилитации наркоману категорически запрещают любые контакты с родственниками) меня скрутило в такую дикую депрессию, какой не было даже после признания сына в наркомании.

Меня трясло. То казалось, что с ним там будут плохо обращаться. То накатывал страх, что все бессмысленно. Иногда казалось, что он оттуда сбежит… Спать не могла, рыдала в подушку. Когда пришла со своими переживаниями в центр, мне сказали: «Ваш сын был для вас чем-то вроде наркотика. Теперь вас разделили. У вас ломка. И если вы не будете над этим работать, то после выхода сына, сами того не понимая, рискуете спровоцировать срыв».

Так вот, если в реабилитационном центре вам не предлагают курс пройти курс для родственников, это повод насторожиться. Это снижает шансы на успех. При выборе реабилитации точно не стоит судить только лишь по сайту: за красивыми картинками в Интернете запросто может скрываться полуразрушенный деревенский сарай. Самый надежный вариант — добиться, чтобы вас свозили на лечебную базу. Что касается стоимости: советую использовать простой прием. Вычислить стоимость одного дня реабилитации. И подумать, реально ли на эти деньги обеспечить хотя бы качественное проживание и питание. Слишком дешевое может оказаться смертельно опасным.

Соблюдая эти простые правила, можно выбрать для родственника вполне добротный вариант. Тем более что в Томске есть сильные ребцентры. А изменится ли в ближайшее время ситуация на реабилитационном рынке? Предполагаю, скорее нет. На региональном уровне возможностей создать по-настоящему эффективный лицензионный механизм попросту нет возможности. А на федеральном, судя по всему, есть дела поважнее.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора