Евгений Паршуто: «Люди ждут, когда власть все за них решит»
Вопросов к действующей власти накопилось много. Это и заявленный ремонт проспекта Ленина при отсутствии средств на ремонт дорог вообще, и стремительно подорожавший модульный детсад, и уже навязшее у всех чиновников в зубах деревянное зодчество, о судьбе которого в свете последних событий не может рассказать никто. О том, что ждет нас в будущем, мы попытались узнать у первого заместителя мэра Томска Евгения Паршуто.
— Начнем с самого больного для томичей — ремонта томских улиц. Вы надпись «автобан имени Николайчука» на Угрюмова видели?
— Видел. И что?
— Мэр там ездил? Вы сами?
— Конечно. И представление о том, что эту дорогу бесполезно чинить — ее надо заново строить, у меня имеется. И ее будут заново строить уже в ближайшее время. Правда, средств на этот объект предусмотрено не было. И не надо сравнивать Угрюмова с проспектом Ленина, который мы намерены поставить на ремонт уже в ближайшее время. Вы посмотрите, на Ленина по непонятным причинам образовалась колея с перепадом в 15 сантиметров. И по этому проспекту идет 80 процентов общественного транспорта и столько же личного. По Угрюмова же, при всем уважении к жителям, которые передвигаются по ней на своих машинах, в основном все же идет грузовой транспорт.
Но появилось решение суда, которое мы будем выполнять — десять миллионов рублей уже выделено на улицу Угрюмова. Также мы сейчас делаем улицу Загорную — никому не нужную, которой пользуется пять человек. Мы тратим на нее 27 миллионов рублей только потому, что есть решение суда. Для сравнения: на все остальные улицы Томска мы тратим 26 миллионов рублей. Это нормальный подход? Рачительный?
— Теоретически да. Только почему остальные решения судов не исполняются?
— Уже исполняются. На последней думе деньги на исполнения решений судов были найдены — это те самые дополнительные доходы бюджета за первый квартал, которые можно было пустить на развитие, а они уйдут на исполнение решений судов. И все будут исполнены. Все текущие, которые есть на данный момент. В том числе и по Тимирязевским очистным сооружениям — не в полном объеме, но все-таки работа по ним начнется. Средства на эти цели в бюджете расписаны на два года. Пока нет проекта, но он будет к концу года.
— Модульный детсад, подорожавший в разы, можно назвать нормальным и рачительным подходом?
— Поясняю про детский сад. Есть сметный расчет, который прошел экспертизу. Получилась такая цена. Изначальная стоимость, предложенная немецкой компанией, была 700 тысяч рублей за одно детское место. Это ниже, чем предлагает любая наша строительная компания. Хорошо, мы ударили по рукам, сказали: давайте заложим в бюджете деньги на проектирование, потому что таких модульных объектов в России нет. Зданий таких куча, но детских садов нет. В процессе пути собачка могла подрасти. Но не на столько же, да? Мы думали, что получится: миллион за место — это уже неконкурентоспособная цена. Выполнили проект, прошел он экспертизу со всеми составляющими «наворотами» — НДС, таможенные пошлины и все, что касается обустройства площадки. Потому что этот детский сад мы запроектировали в самом депрессивном районе города, с полным отсутствием инженерных коммуникаций, подготовки площадки и так далее. Порядка 30 миллионов — это только стоимость «наворотов». То есть проект сознательно нагрузили обременениями. Плюс мы вообще-то надеялись, что таможенные пошлины будут минимальными. А их посчитали как металлоконструкции, а они достаточно дорогие.
На половине проектирования цена стала порядка 900 тысяч за место. Мы решили, что это еще нормально, но потом, когда получили готовый проект с экспертизой, цена стала 270 миллионов на 190 мест — почти полтора миллиона за место. Но мы же не стали его строить. То есть сегодня этот проект лежит, по нему будет проводиться конкурс. Не факт, что победит немецкая компания. Если сегодня есть российские производители, готовые по этой технологии работать, — пожалуйста. Сейчас приходят разные письма с предложениями построить модульные детские сады. Кто придет, какую минимальную цену даст — такая и будет. Но то, что не будет миллион с лишним за место — это точно.
При этом сегодня у муниципалитета есть проект модульного детского садика, за который мы заплатили три миллиона, который является нашей собственностью, со всеми документами и экспертизой, хоть завтра начинай строить. Это разве плохо? Можно было бы три миллиона потратить на уборку улиц, которые сегодня ни в какие ворота не лезут, посыпать песка на три миллиона, чтобы потом его убрать. Но мы посчитали, что современная проектная документация лучше.
— Вы были куратором проекта под названием «Аспирантский городок». И вы же этот проект похоронили…
— Да, я посмотрел на всех курируемых, со всеми поговорил и понял, что никакого потенциала там нет. У ректоров вузов, на поддержку которых рассчитывали изначально, нет желания это все финансировать, да и у самих участников отсутствует четкое понимание, во что они ввязываются. Я просто в недоумении. Почему это такой камень преткновения? То, что она горит, эта усадьба? Так и военный городок горит уже четвертый раз. Дерево имеет свойство гореть. Кто-то приходит, наверно, поджигает.
Но там будет та же усадьба, которую мы отдадим пока еще не появившемуся на горизонте инвестору. Я на себя сейчас соберу гнев общественников, но, скорее всего, это будет новодел, хотя в тех же пропорциях, в тех же исторических границах. Но с той разницей, что вместо жилья там будет гостиничный комплекс либо что-то другое. Может, какие-то подвальные помещения будут достроены, но никакой другой самодеятельности не будет. Это будет примерно как 131-й квартал в Иркутске.
— Но задор-то у тех, кто хотел восстанавливать «деревяшки» и жить в них, остался. Почему бы не передать им что-то другое из расселенного и пока еще не горевшего?
— Я считаю, что молодежные жилые комплексы на сегодня умерли безвозвратно. Они в Томске развивались на базе крупных промышленных предприятий. Там, где предприятие полностью поддерживало весь технологический процесс. Что такое МЖК в этом аспирантском городке? Это десять молодых людей, которые за счет непонятно чего, за счет своей трудовой силы вдруг это все вытащат? Когда это не может вытащить Байрамов, у которого есть строительная организация, когда это с трудом тянет Бакчар, где в проект вкладываются многие предприниматели. Как они собираются это сделать? Зачем этих людей загонять в тупик? И половина из них, кстати, уже решили свои проблемы — взяли ипотечные кредиты, купили квартиры, кто-то построил себе дом в чистом поле. А отдавать им полуразрушенные деревянные дома — это изначально бредовая идея.
У меня есть пример перед глазами — дом в районе Красноармейской — Герцена, который люди построили 25 лет назад. Он входил в МЖК «Старый Томск». Его участникам тоже дали старую «деревяшку» и сказали: давайте, шуруйте. Они все это сделали и живут сегодня, мягко говоря, не очень привлекательно. Там жить-то очень тяжело, дом уже сейчас требует ремонта. Зачем на студентов, молодых людей, подвижных, мобильных — сегодня Томск, завтра Канзас-сити, а послезавтра опять Томск — вешать такие проблемы? Зачем их загонять в это?
— Сейчас судьба деревянных домов в руках губернатора, который вдруг заявил: оставить две сотни домов, и те мне сначала обоснуйте. Есть такое? Значит «список 701» будет сокращаться?
— Наверно, будет. Кто придумал «программу 701»? Кто ввел эту цифру в оборот? Да я лично. Просто было много криков, ругани и скандалов вокруг этой темы, и потом ко мне пришла директор «Томска исторического» Наталья Лисовская и сказала: я насчитала 701 здание. Я спросил: больше не будешь считать? Она пообещала, что нет. И эту цифру мы провели. Без всяких обоснований, это была совершенно субъективная цифра. На самом деле, существует множество интерпретаций этих программ по зодчеству с разными цифрами, неведомо откуда взявшимися. Понятно, что губернатор, увидев это, потребовал анализ.
— Вот. Подошли к анализу. Год назад была информация, что в городе создадут базу деревянных домов. Когда Никита Кирсанов вступил в должность, он заявил, что будет сформирован реестр, куда войдут сведения обо всех деревянных домах, потому что информация о них раскидана по разным ведомствам. А также будет проведено полное обследование всех домов, в том числе отреставрированных. Что мы имеем на сегодня?
— Обследование ведется. Мы же не можем все 700 домов обследовать сразу, тем более что это можно делать только в летний период. Что касается реестра со всеми обследованиями, то, я боюсь, это вообще несбыточная мечта. Есть очередное распоряжение губернатора сделать это к сентябрю. Но это же нереально!
— Проект охранных зон, который должен сдерживать строителей, осталось подписать губернатору. А он не подписывает. Почему? Потому что на него давит строительное лобби?
— Не знаю. Я знаю, что мэр подписал, замгубернатора Шатурный подписал. Знаю, что многие против проекта зон охраны — говорят, будет еще одна «удавка», из-за которой будут взятки требовать, откаты и прочее. На самом деле, это еще одно «сито», через которое все будет «просеиваться». Будет еще одна возможность ввести какое-то ограничение — будем вводить. Но вы поймите, что мы действительно должны лавировать: строители — с одной стороны, крупные инвесторы — с другой, наше отношение к городу — с третьей. Это все как-то нужно через себя пропустить, и потери будут для всех. И все должны идти навстречу друг другу: и власть, и общественность. Но никто же не хочет этого делать. Все уперлись как бараны и ждут когда же власть все решит, а что она решит-то? Почему мы-то должны обо всем думать? Почему общественность заняла позицию критики? Почему жители так себя ведут? Почему общественность сама не работает?
— Вы ее ликвидировали.
— Общественность ликвидировать нельзя. Если у человека есть своя позиция, то он с ней и остается. Вот мы за последние два года оформили огромное количество земельных участков на муниципальные деньги с домами, входящими в реестр деревянного зодчества. В том числе Татарскую слободу. Это делается, чтобы люди понимали, что у них есть не только дом, но и участок в центре города. Так мы их сподвигаем к этому. Но пока понимают это единицы. А общественность молчит.
— А совет по сохранению деревянного зодчества будет возрождаться?
— А нужен ли он вообще? Ты же сама сказала — общественность распалась. Совет-то должен сам себя формировать….
