Даниил Крапчунов: «Народная культура — это способ понять, кто ты есть»
Новый год давно стал едва ли не главным народным праздником. При этом мало кто знает, что еще сто лет назад Новый год отмечали совсем иначе. И происходило это не 31 декабря, а 13 января — в этот день мы, современные, празднуем «старый» Новый год. А когда-то он назывался Васильев вечер. Так уж вышло, что многие традиции, являющиеся поистине народными, были утрачены. Но есть в Томске люди, которые пытаются восполнить эти пробелы. Участники арт-проекта «Васильев вечер» уже три года занимаются изучением народной культуры и по крупицам воссоздают ее для того, чтобы связь поколений не прервалась. Подробнее об этом порталу рассказал научный руководитель «Васильева вечера» Даниил Крапчунов.
— Даниил, самый популярный вопрос: с чего начался ваш арт-проект?
— Начался он с одной истории. Мы с другом Алексеем в компании наших жен и детей как-то пришли в арт-кафе «Ку-Ку-шКа». Заходим и понимаем, что все на нас как-то странно смотрят. Оказалось, мы попали на празднование индийского нового года. До этого здесь проходили арабские танцы, сальса, аниме-показы... Мы разговорились с директором заведения Максимом Мясоедовым, и он признался, что хотел бы видеть в программе заведения и что-то русское, традиционное. А он знал, что до этого я и мой друг были участниками фольклорного ансамбля ТПУ «Пересек». Мы почесали головы, открыли телефонную книгу, и в итоге набралось человек 12 желающих попробовать себя в направлении народной культуры. Через месяц у нас была готова программа. После ее презентации мы собрались, чтобы обсудить полученный опыт, и решили — коллективу быть.
— Основой вашего творчества стала народная культура. А почему именно она? Как так вышло, что молодой парень, научный сотрудник вуза, которому самое время карьеру строить, увлекся стариной?
— Можно предположить, что мой выбор предопределило детство. Но будучи ребенком, я не сталкивался с яркими образцами народной культуры. Разве что через бабушку. Но она, пройдя советскую эпоху, когда из сознания вытравливалось все традиционное, практически утратила знания, которые ей передались от предыдущих поколений. Вероятно, впервые народную культуру я открыл для себя в церкви, куда меня водила бабушка. Но тогда я еще не осознавал, что народная культура и церковь неотделимы друг от друга. На третьем курсе исторического факультета у нас было посвящение в студенты кафедры отечественной истории, которое проходило при участии «Пересека». А когда мы начали водить хоровод, во мне что-то откликнулось. Как будто я вспомнил что-то давно забытое. Позже я встретил ребят из «Пересека» на приходском празднике, в том числе Алексея, с которым мы и организовали «Васильев вечер». На следующий день я пришел на репетицию, а уже через месяц поехали с ансамблем на фестиваль.
Только потом я понял, что уже имел опыт общения с носителями традиций. К примеру, будучи студентом, я ездил в родной Прокопьевск и делал первые экспедиционные записи в гостях у нескольких бабушек. Записывал фольклор, делал этнографические заметки для научной работы. Но осознания, что это — мое, еще не было.
— Как происходит общение с носителями народной культуры? Охотно ли они рассказывают о своем прошлом?
— Поначалу они всегда его стесняются. Ведь в советское время им твердили, что народная культура — это никакое не искусство. Искусство — это то, что показывают по телевизору. Поэтому когда просишь какую-нибудь бабушку спеть одну из старинных народных песен, она смущается. Мол, Бабкина или Кадышева — вот они поют, а мы так... И они не понимают, что их знания — это такой кладезь! А эстрада — это чистейший популизм, далекий от народной культуры.
Однажды я общался с участниками фольклорного ансамбля из села Афанасьевка Белгородской области. Оно известно тем, что подарило России песню «Порушка, Параня». Руководитель ансамбля рассказывал, как встретились Ефим Тарасович Сопелкин, в исполнении которого и была записана песня про Параню, и Надежда Бабкина. Увидев ее, он воскликнул: отойди от меня, лохудра! Что ты сделала с народной песней?
Но в целом носители культуры охотно отвечают на вопросы, потому что их дети и внуки никогда об этом не спрашивают. Часто так бывает: ты беседуешь с бабушкой, а ее дети слушают, открыв рот — они даже не догадывались, что ей пришлось пережить. Что она была в ссылке, что ее семью раскулачили, а родных расстреляли. А ей стыдно об этом рассказывать — в советское время это было принято скрывать.
— Вы говорите, в советское время народная культура была под запретом. Что об этом рассказывают сами ее носители?
— Рассказывают, как запрещалось петь традиционные песни, носить традиционную одежду. Например, если женщина надевала на праздник поневу — это элемент женской одежды на юге России, в колхозе ее лишали трудодней. Они тогда были вместо зарплаты. А это означало голод.
Но были и такие темы, на которые никто говорить не хотел. Как-то перед очередной экспедицией знакомый попросил разузнать у дедов про русское боевое искусство. Я еще усмехнулся — что за фантазии? А потом, идя дома по тротуару, сделал коленце из кадрили. А мне дед и говорит: это у тебя боевой танец? Я глаза округлил: ты об этом что-то знаешь? Но он ничего не сказал. Сестры моей бабушки, которые родились в 20-е годы прошлого века, тоже знали про этот вид боя. Но я мог часами из них вытягивать детали и ничего не добиться. Оказавшись в Новгородской области, я стал расспрашивать про русское боевое искусство живых свидетелей традиции. И они подтвердили: да, мол, было такое — и песни под драку, и ломание как психологическая подготовка к бою. Я спрашиваю: а вы сами видели, как происходили драки? А бабушка отвечает: да, как праздник какой-нибудь, мужики идут стенка на стенку, а потом приезжает серый «воронок», всех садят в машину, и больше их никто не видел.
— У вас есть ответ на вопрос, зачем это делалось?
— Изначально мне казалось, что это было стихийное разрушение «старого строя». Но чем дальше в этом копаюсь, тем яснее вижу, что это делалось целенаправленно. Шло постепенное уничтожение преемственности поколений. Потому что человеком без родства, без корней легко манипулировать. Он ни за что не отвечает, ничего не решает.
То же самое происходит и сейчас. Летом я работал программным директором «Томского коллайдера» и выступал экспертом по молодежной политике, в том числе проводил экспертные сессии с участниками форума. И спрашиваю у молодых людей: а что такое молодежь вообще? И они давай мне рассказывать: ну это такие люди, у которых такие-то проблемы. Я говорю: погодите, вам сколько лет — 18 или 40? Почему вы о молодежи говорите в третьем лице? Так вот, в традиционной культуре ничего подобного не было. Каждый был ответственным за все. И ребенок, который курит, матерится, делает что попало — это был нонсенс, потому что любой житель деревни нес ответственность за все, что происходило в окружающем мире.
Помню, я беседовал с бабушкой, которая жила в селе, вошедшем в состав нынешнего Прокопьевска. Она рассказала, что когда прокладывали Транссибирскую железнодорожную магистраль, в думу села обратилось руководство железной дороги с просьбой спилить несколько сосе
н в лесу, окружавшем село. Жители отказались. В итоге дорога прошла, где нужно, но лес для строительства моста пришлось привезти из другого места. Почему жители так поступили? Потому что они жили по принципу предков: это наша земля, и мы за нее в ответе. А советская власть старательно вытравливала из граждан это чувство хозяина. Последствия мы переживаем до сих пор.
— А как сегодня обстоят дела с народной культурой в Томске и области?
— Продолжается старая советская традиция, сформировавшаяся в 20-30-е годы прошлого века. Когда в народном творчестве подразумевался не народ как этническая общность, а толпа, масса или рабочий класс. Сегодня мало что изменилось в этом смысле. В области сотни якобы народных, фольлорных ансамблей, и ни у одного из них элементарно нет народного костюма — ни по цвету, ни по крою, ни по ткани, ни по конструктивным особенностям, ни по комплексу. Не говоря уже про все остальное.
— Костюмы — это, конечно, хорошо, но маловато для возрождения народной культуры. Как «Васильев вечер» способствует этому?
— Мы занимаемся этим уже три года. Только в 2011-м мы организовали или приняли участие в 128 мероприятиях. В 2010 году, через год после основания «Васильева вечера» нам предложили стать базовым коллективом областного дворца народного творчества «Авангард». Директор понимал, что наш проект как явление уникально для региона. Такого направления деятельности в сфере народного творчества в области просто нет. Мы согласились. Ведь в коллективе нам нужны определенные люди, и если их не привлекать хоть и мизерной, но зарплатой, они будут заниматься другими вещами, которые будут приносить им доход. А работа в «Васильевом вечере» будет для них делом второстепенным. Это профессиональные музыканты, которые интуитивно чувствуют народные традиции и готовы работать, искать, рыть... Ремесленники, которые готовы учиться и у которых есть вкус, соответствующий традиционному.
— Что значит «интуитивно чувствуют народные традиции»?
— Потрясающая вещь. Сестра попросила для племянника костюм на новогодний утренник. У моего сына естественно есть и рубахи, и порты, и лапти. Я дал. И мне на днях вернули. Они знают, что я этим профессионально занимаюсь, что костюмы полностью соответствуют ой эпохе, но им показалось, что кое-что надо подправить. И они пришили по вороту рубахи ремень от какой-то сумки, на шапку нацепили побрякушки из слоновой кости, сделали племяннику смешные красные тапки. Вот это — современная эстетика, пародия на старину. Она была опошлена в советские годы, извращена Бабкиной и Кадышевой в 90-е и попрана Веркой Сердючкой в нулевые. Ведь эти петухи на рубахах, огромные цветы, кепки — это совок, это современная гопота. Эстетики никакой. И когда сегодня мы надеваем традиционные костюмы и выходим на улицу, нас называют матрешками или клоунами. В лучшем случаем татарами или цыганами. Никто даже не догадывается, что это костюмы наших предков.
— Вы говорили, что народная культура неразрывно связана с церковью. Но насколько я знаю, у вас было недопонимание с представителями томской епархии...
— Здесь возник известный спор на тему, что же такое народная культура — православие или язычество. Ведь псевдофольклорные коллективы, которых полно в Томской области, убеждены, что в основе народной культуры лежит язычество. Но это — советская установка. Она гласила: немедленно уничтожить религиозность, а взамен отыскать древние языческие традиции. Но найти их было сложно — уже прошли многие века, и приходилось фантазировать. Реконструировать то, чего нет уже тысячу лет. И на этих фантазиях строился новый фольклор, якобы языческий. Продолжение этой псевдофольклорной политики — сегодняшний всплеск популярности неоязыческих явлений.
— Как это проявляется?
— Уже шесть лет в Томске проводится комоедица, она же якобы Масленица. Это преподносится как возрождение древних языческих гуляний. Но то, как они проходят, — исключительно советские фантазии. Там ничего традиционного нет: ни в одежде, ни в сценарии, ни в песнях. Само слово «комоедица» пришло к нам из Польши в 18 веке. То же самое относится и ко дню Ярилы, который отмечается в нашем городе. Не говоря уже про музей славянской мифологии — это музей стереотипов.
Смысл в том, что без параллельного освоения церковной традиции народная нам не дастся. Ведь если подумать, нет народных праздников, которые можно было бы отделить от православия. Вот какой главный народный праздник? Пасха. Некоторые воскликнут: а как же Масленица — главный языческий праздник? Погодите, кто это сказал? Чем дальше я изучаю масленичную обрядность, тем больше вижу ее христианское значение. Конечно, как исследователь я вижу и более древние пласты, которые отражают человеческие жертвоприношения. Известно, что они совершались в Киеве еще в десятом веке. Кто-то скажет, что в Масленице возрождается древнерусская языческая культура. Но ее не существовало в принципе! Была славянская культура дреговичей, радимичей, северян — разрозненных, враждующих между собой племен. Русских еще не было. Вот когда они объединились в православии, тогда и появилась русская культура.
— Даниил, напоследок расскажите о планах «Васильева вечера» на наступивший 2012 год.
— В этом году мы планируем запустить при поддержке ГТРК проект под названием «Голос предков, или твоя живая история». Смысл прост: мы хотим, чтобы томичи обратили внимание на своих родителей, дедушек и бабушек, просто пожилых людей, живущих рядом. Ведь все они — носители традиций. Через них мы можем прикоснуться к живой истории. Их рассказы можно записать на тот же мобильный телефон — сегодня они есть практически у каждого. И тогда наши дети и правнуки смогут спустя годы услышать живой голос своих предков. Связь поколений тем самым не прервется.
На Святки — с 14 по 19 января — мы проведем уличные гуляния в лучших народных традициях: со звездами, вертепом, колядками. А 15 февраля мы представим новую программу «Жизнь Марии», которая и даст старт проекту «Голос предков, или твоя живая история». Одна из наших участниц нашла дневник родной сестры собственной прабабушки, в котором она рассказала о своей жизни на протяжении всего 20 века. Как она росла, как ходила в поле, знакомилась с семьей мужа, как играли свадьбу... И мы хотим проиллюстрировать эту тетрадку своими песнями, обрядами, одеждой, бытовавшими в Томской области сто и более лет назад. Ну и конечно, продолжим серию мастер-классов, подобных тем, на которых мы учили томичей печь традиционное рождественское печенье «козули».
