Аркадий Ратнер: «Оркестр — это как футбольная команда»
Сегодня джаз-оркестр «ТГУ-62» — настоящий бренд Томской области. На недавнем концерте в Центре культуры ТГУ зрители спрашивали лишний билетик в надежде попасть на его выступление. В этом году оркестр открыл свой юбилейный музыкальный сезон: на сцене «ТГУ-62» уже 50-й год. Как оркестру удается держаться на плаву, откуда приходят молодые музыканты, и зачем дирижер ведет «Журнал посещаемости» — об этом порталу рассказал Аркадий Ратнер, человек, который уже 46-й год стоит во главе оркестра «ТГУ-62».
— Аркадий Моисеевич, сейчас зритель сам «идет на джаз», а в СССР вам приходилось изощряться, чтобы хоть какие-то джазовые нотки вставить в концерты. Не потерял ли джаз своего обаяния от этой «открытости»?
— Зрителей действительно с каждым годом прибавляется. Сейчас работать намного интереснее: тогда на танцах сыграешь какую-нибудь импровизацию и уже радуешься, что пронесло, цензура не заметила. Мы были лишены любой информации о джазовой музыке. Если бы в то время, в 1962 году, была возможность достать такие партитуры, какие мы имеем сейчас, то, я вас уверяю, оркестр ушел бы далеко-далеко вперед.
Понимаете, в чем дело: в классической музыке всегда все четко определено, выписано нотами. И музыкант вряд ли мог вносить какие-то импровизационные эпизоды в музыкальное полотно, которое сочинил, скажем, П.И. Чайковский. Ну, разве что за очень редким исключением. А в джазе импровизация — обязательный элемент, без импровизационных «кусков» эта музыка просто немыслима.
Как правило, это «сочинение» происходит сиюминутно: да, существуют какие-то домашние заготовки, в арсенале музыкантов есть наборы фраз, но в каждый конкретный момент рождается новая музыкальная ткань, это уже — элементы свободы. А кто в СССР позволял иметь свободу? Никто, у нас такого понятия не было. И только с наступлением «оттепели» мы услышали какой-то рок-н-ролл. Это был небольшой период 60-х годов, пока свобода не «закрылась» снова.
— Тогда вы и пришли в джаз-оркестр «ТГУ-62»?
— В этот период, в 1962 году, я поступил на физический факультет ТГУ и увидел объявление, что в эстрадный (тогда даже слова «джаз» не произносили) оркестр университета приглашаются музыканты. К тому времени я окончил музыкальную школу по классу аккордеона. Так и попал в оркестр: сначала в качестве аккордеониста, потом даже пробовал на тромбоне, а в 1966 году стал руководителем. Нужна была воля, чтобы сделать оркестр из любительского профессиональным. А еще — дополнить до классического биг-бэнда, в котором должны быть пять саксофонов, пять труб, четыре тромбона, полная ритм-секция, Более того, предстояло привлечь к работе профессиональных музыкантов, привить и пройти вместе с ними всю школу изучения джазового языка.
— Где же вы искали своих музыкантов? Как понимали, что тот или иной человек сможет влиться в коллектив?
— Оркестр — это как футбольная команда. И я считаю, что главный режиссер драматического театра, главный дирижер оркестра и главный тренер футбольного клуба —равновеликие маэстро, творцы, свободные художники. Вот вы задали вопрос: а как вы выискиваете музыкантов? А как главный тренер ищет игрока на позицию, условно, правого хавбека? Он видит это! По его схеме такой-то игрок (актер, музыкант) подойдет, а такой-то — нет. Этого никак не объяснить. Бывает, приглашаешь музыканта в оркестр, а «гайка не от этого болта». В этом случае расстаемся потихоньку.
Методы поиска разные: вот раньше студенты университета были не только талантливыми в будущем юристами, геологами, радиофизиками, но при этом еще умели играть на гитаре, тромбоне, саксофоне, кларнете. Скажем, как Евгений Леонидович Миронов — он радиофизик, преподает в ТГУ, но, будучи талантливым человеком, сейчас наравне с профессиональными музыкантами работает в качестве пианиста в «ТГУ-62». Вот он, например, просто пришёл по объявлению. Плюс ко всему — молва музыкантская, она ведь всеобъемлющая. Кто-то скажет: «А вон там хороший бас-гитарист, а там — барабанщик, трубач. Так, соломинка к соломинке, и подбирался наш оркестр, как красивый стог сена.
— А вы не работаете, например, с музыкальным колледжем? Не берете оттуда выпускников, не «доращиваете» их до уровня оркестра?
— Во главе музыкальных учреждений города Томска, к сожалению моему, стоят «не те» люди. Когда я был юным, в Томском музыкальном училище были симфонический, духовой оркестры, был оркестр русских народных инструментов. Даже в обычной музыкальной школе, в которой я учился, был оркестр! Помню, как шестилеткой сидел помощником первого балалаечника и дрожал от гордости, что нахожусь в оркестре. Я дома учил все партии наизусть, приходил на репетицию абсолютно готовым (по моим тогдашним понятиям, конечно). А сейчас что творится? Очень мало духовиков в Томске, это уже вымирающая специальность. Кто виноват? Конечно, директора музыкальных учреждений.
Первое, что нужно сделать, на мой взгляд — укрепить кадровый состав музыкального колледжа, а значит, заинтересовать педагогов материально. Вот опять футбольный пример: футбольный клуб «Анжи» купил классного футболиста Юрия Жиркова, а почему в Томск нельзя купить классного педагога-саксофониста? Почему ученого, как штучный товар, покупают за границу, предоставив ему «подъемные», лабораторию, учеников, достойную зарплату, а талантливого преподавателя музыки нельзя пригласить работать в Томск?
— Вам не кажется, что решение таких вопросов — уровень не руководства училища, а более высоких чинов?
— Вы сейчас затронули мою больную мозоль. Я проработал начальником управления культуры Томска больше 13 лет и знаю уровень ответственности. Если мы говорим про Томскую область, то это, конечно, вина и чиновников повыше.
— Так каково же будущее оркестра, если молодежь в городе не готовят, преемников нет?
— Я всеми силами стараюсь выискивать молодых, более того, сами они идут на бренд оркестра «ТГУ-62». Сейчас самые молодые у нас Ваня Шипицын и Серёжа Прохоров, им по 22 года. Шпана! (смеётся). Наша беда в том, что у нас очень большой разрыв в возрасте. Вот в новосибирском оркестре у Владимира Толкачева все музыканты от 23 до 45, а у нас самому молодому 22 года, а мне, например, 66 лет. У нас интересы разные с ними, хотя, несмотря на это, срабатываемся.
— В вашей студии хранятся уникальные журналы: вы отмечаете посещаемость всех музыкантов оркестра с самого 1966 года. Для чего вам это нужно?
— Ленин всегда говорил: учёт и контроль. Я не только посещаемость отмечаю, у меня есть свои обозначения: вот «Н» — это значит «не был», «К» — «в командировке». Или «БО» — «бюджетная общая репетиция». Раз мы называемся профессиональным коллективом, то кроме прав у нас есть и свои обязательства: концертная, репетиционная и охранная нормы — чтобы не подорвать здоровье. А есть и другое обозначение — «В» — это значит «бонус». Если человек на концерте очень хорошо сыграл соло, то он должен получить денежное вознаграждение.
Что касается посещаемости: «О» — «опоздал», два «О» — «сильно опоздал», «П» — пьяный пришел, паразит. Причём у меня есть профессиональное чутье — музыкант еще не зашел в студию, а я уже знаю, что он выпивший. Меня мой коллега, Виктор Королев, проверяет всегда: подойдет в перерыве к музыканту, принюхается — точно, пьяный! Так я ещё ни разу не ошибся. Вот только ничего я с такими музыкантами не делаю: это человек, судьба, болезнь. Если я его выгоню, он еще больше запьет. К тому же в нашей провинции я никем не смогу его заменить, даже если он на полгода в запой уходит.
— На сцене вы ведете себя скорее не как дирижер, а как шоумен: вместо сухого представления произведений — живое общение с публикой. Это экспромт или тщательно подготовленная речь?
— На сцене я вынужден быть шоуменом, чтобы публике было интересно, чтобы были шутки. Не надо чопорности вроде «Чайковский, «Пятая симфония», часть вторая» — это попахивает социализмом. На сцене нужна ирония, еще лучше — самоирония. Ведь по большому счету, какой я разговорник? Раньше приглашал известного в городе музыковеда Веру Тимофееву. На мой взгляд, ее манера вести концерты была очень близка джаз-оркестру. Но как-то она сказала, что нашла другую кандидатуру: меня. Потом я был на многих джаз-фестивалях, и увидел, что Георгий Гаранян, Владимир Толкачёв, Анатолий Кролл — все дирижеры ведут концерты сами.
Все, что говорю на сцене — абсолютная импровизация, но, как и в джазе, она основана на четкой канве. Я заранее продумываю порядок произведений. Учитываю и темпы, и тональности, и кто из музыкантов играет.
— Билеты на ваши концерты очень доступны: в ТГУ цены от 100 рублей. Это зависит от зала, в котором вы выступаете, или это просто политика оркестра?
— Это моя политика, и, к счастью, ее поддерживают ректор вуза и директор Центра культуры ТГУ. Коль скоро мы родом из университета, мы должны об этом помнить. Так считаю я. На концерт в ТГУ приходят, прежде всего, студенты, аспиранты, преподаватели. Кто побогаче, могут купить себе билет подороже, а студенты… Нельзя говорить, мол, бутылку пива не выпьют и придут на концерт. Я считаю, что хотя бы небольшое количество билетов должны быть по доступной цене. Чтобы, если студент захотел услышать Валерия Пономарёва — талантливого трубача, ныне живущего в Америке, то для него было не затратно и себе билет купить, и девушку на концерт пригласить.
— В этом году вы открыли юбилейный, 50-й концертный сезон. Планируете как-то по-особенному отмечать дату?
— Практически каждый месяц 2012 года будет проходить специальное концертное событие. Например, в январе в честь рождества Христова мы дадим концерт «Щелкунчик» с нашим творческим партнером — театром танца «Зеркало». В феврале — концерт в честь 60-летия нашего коллеги, замечательного джазового скрипача Виктора Королева. В марте приезжает саксофонист Роберт Анчиполовский из Израиля. С ним мы готовим программу, посвященную творчеству знаменитого альт-саксофониста Чарли Паркера. В апреле планируется концерт «Пиоттух в джазовых тонах». В нашем оркестре есть очень талантливый музыкант Алексей Пиоттух — он домрист, но у нас играет на бас-гитаре. В джаз-оркестре домра-альт не используется, хотя иногда он играет на ней соло, и это вызывает значительный интерес. Импровизирующей домры-альт нет нигде, кроме «ТГУ-62».
Алексей, кстати, не только музыкант-исполнитель, а еще и композитор, лауреат международных профессиональных конкурсов. Некоторые его произведения мы исполняем. Именно в этом году мы будем подавать документы на присвоение Алексею звания заслуженного артиста России, а нашему Виктору Королеву — звания народного артиста России. В мае же у нас закрытие сезона, приуроченное еще и ко дню рождения университета. В программе под названием «Джаз, рожденный в СССР».
