Анатолий Долгов: «Власти предпочли забыть о чернобыльцах»
Четверть века назад весь мир узнал о небольшом городке Чернобыль, что расположен на реке Припять. Именно здесь произошла крупнейшая катастрофа в истории атомной энергетики: 26 апреля 1986 года на Чернобыльской АЭС взорвался четвертый реактор. В результате в окружающую среду было выброшено большое количество радиоактивных веществ, которые загрязнили не только территории около станции на много километров вокруг — радиоактивное облако разнесло радиацию по большей части территории Европы. В ликвидации аварии было задействовано свыше 600 тысяч человек, среди которых были и жители Томской области. О том, как сегодня живут томские ликвидаторы, порталу рассказал председатель регионального организации «Союза «Чернобыль» Анатолий Долгов.
— Анатолий Васильевич, как вы стали участником ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС?
— На устранение последствий катастрофы были брошены все силы. Прежде всего, нужно было прекратить дальнейшую утечку радиации из поврежденного реактора путем строительства вокруг него так называемого «саркофага» и минимизировать уже имеющееся заражение. Для первой задачи со всех регионов были откомандированы ученые, инженеры, строители, то есть высококвалифицированные кадры. Для решения второй задачи были объявлены военные сборы, в рамках которых призывались кадровые военные и те, что находились в запасе. Они должны были участвовать в оцеплении зараженных территорий, вырубать «рыжий» лес, который сильно «фонил», разбирать завалы на станции, очищать крыши, проводить дезактивацию почвы... Всего из Томской области на ликвидацию последствий катастрофы было призвано около двух тысяч человек. Некоторые из них прибыли на место аварии уже на следующий день после взрыва.
На тот момент я уже четыре года как закончил ТИСИ, защитив диплом на тему «Защитные оболочки АЭС». Правда, моя трудовая деятельность не была связана с атомной энергетикой. Поскольку я был инженером-строителем, меня вместе с коллегами тоже командировали на место аварии. Мы должны были участвовать в строительстве «саркофага» для четвертого реактора. Его сооружение происходило в три смены: с мая по июль, с июля по сентябрь, с сентября по декабрь 1986 года. Нашей области было поручено возведение опорной стенки по южной стороне взорвавшегося реактора.
— Когда вы ехали к Чернобыльской АЭС, понимали, с чем придется столкнуться?
— Информация об аварии на станции была крайне скудна. Это сейчас ее можно в большом количестве черпать из самых разных источников, в том числе из Интернета. А тогда главным способом получения информации было радио и телевидение. Сообщали об аварии на АЭС и о 30-километровой зоне заражения. Но о реальных масштабах трагедии узнали только после распада СССР. Поэтому, направляясь в Чернобыль, я не думал об опасности — скорее, это был профессиональный интерес, связанный с моей научной деятельностью.
— Что вы должны были делать?
— Мы попали в первую смену, организационную. Меня сразу же назначили прорабом строительства восьмикилометровой дороги от причала к бетонному заводу. По ней должны были доставлять инертные материалы. За неделю мы построили дорогу с полным асфальтом. Затем меня отправили на станцию, помогать возводить «саркофаг». К тому времени большая часть радиационных материалов уже вышла из реактора. Чтобы уменьшить уровень радиации, привлекались все силы, в том числе авиация: с вертолетов на реактор сбрасывали мешки с песком, проводили порошковую дезактивацию, разгоняли облака, чтобы не пошел дождь, и радиоактивные материалы не ушли глубоко в почву. 
Если честно, в первое время после прибытия на АЭС я думал, что там царит хаос. Потом понял, что этот хаос организованный. Масштаб усилий я оценил довольно быстро, еще на строительстве дороги. Беседуя с водителями, выяснялось, что люди везли для дороги гравий и песок за 200-300 километров от места аварии.
Вообще, события в Чернобыле показали, что власти не были готовы к такой катастрофе. Тогда наша военная промышленность работала по принципу «не нужно обороняться, нужно нападать». Конечно, где-то можно было поступить иначе. К примеру, обеспечить ликвидаторов не только респираторами, но и костюмами химзащиты. Но они были только у военных-химиков. Потому что на 600 тысяч человек костюмов было не найти, их просто не делали в таком количестве.
— Как это отразилось на здоровье ликвидаторов?
— Почти все томские чернобыльцы сегодня имеют целый букет хронических заболеваний. И мы считаем, что они появились после пребывания в зоне заражения. Беды в том, что до аварии большинство из нас не проходили регулярные медосмотры, у некоторых медицинские карты появились позже событий 1986 года. И теперь трудно доказать, что наши заболевания — следствие облучения. Некоторые федеральные чиновники-медики уверяют, что с радиацией они никак не связаны. Хотя ученые из наших НИИ утверждают обратное. Кстати, впервые о влиянии радиации на здоровье ликвидаторов заговорили лишь в 90-е годы, когда образовалось наше сообщество, и появилась более полная информация о событиях в Чернобыле.
— Сколько ликвидаторов сегодня проживает на территории нашего региона?
— Свыше 1200. Половина из них имеют инвалидности. Кроме чернобыльцев, в наше сообщество входят граждане, подвергшиеся радиации от полигона в Семипалатинске, от аварии на заводе «Маяк» в 1957 году, военные с Тоцкого полигона и т.д.
— Чем занимается ваша общественная организация?
— В этом году томское отделение «Союза «Чернобыль» отметит 21 день рождения. На протяжении всех этих лет мы занимаемся тем, что отстаиваем права чернобыльцев. Ведь чиновники, читая закон, зачастую не видят за ним человеческие судьбы. Они трактуют законы по-своему и не всегда в пользу людей. Последний пример — в 2009 году Конституционный суд РФ подтвердил право чернобыльцев, вставших на учет до 1 января 2005 года, на льготы при получении жилья, отменив знаменитый федеральный закон №122. Но прошло два года, прежде чем власти начали исполнять решение высшей судебной инстанции России.
Другой пример. В течение нескольких лет не проводилась индексация выплат возмещения вреда инвалидам-чернобыльцам. С помощью нашей организации люди пошли в суды и добились того, чтобы размер выплат был пересмотрен. На тот момент задолженность федерального бюджета перед томскими ликвидаторами составляла 24 миллиона рублей. Вообще, первый закон о чернобыльцах появился в 1991 году. С течением времени он видоизменялся, но не в лучшую для нас сторону. Нынешняя версия закона содержит массу расплывчатых формулировок.
— А что насчет медобслуживания?
— Здесь тоже не все так гладко. Только благодаря нашей настойчивости в 1997 году в Томске открылся медицинский центр реабилитации «Чернобыль». До 2008 года он ютился в поликлинике №2, в двух кабинетах, пока не переехал в поликлинику ОКБ. С помощью центра мы контролируем весь медицинский и реабилитационный процесс в муниципальных медицинских учреждениях, каждого врача, который лечит чернобыльцев. С нашим центром сотрудничают СибГМУ, НИИ кардиологии, фармакологии, психического здоровья. Кроме того, по договору мы направляем наших ребят на курсы реабилитации в федеральные клиники.
Помимо физической реабилитации мы занимаемся реабилитацией духовной. Это не только ежегодные мероприятия в честь очередной годовщины со дня аварии на Чернобыльской АЭС, но и богослужения в часовне «Преображения Господня», построенной для увековечивания памяти ликвидаторов катастрофы в Чернобыле в сквере на Дзержинке. Там же находится икона «Чернобыльский Спас». В наших планах сделать в сквере аллею с информационными стендами о подвиге людей, укротивших атом. На сегодня в области установлено четыре памятника ликвидаторам: в Северске, Кожевниково, Мельниково, Молчаново. Также в этом году будет запущен сайт нашей общественной организации, чтобы сделать ее деятельность более открытой.
— Несколько лет назад томские ликвидаторы проводили голодовки, чтобы власти обратили внимание на их проблемы. С тех пор что-то изменилось?
— Многие проблемы так и остались нерешенными. И не всегда в этом виноваты местные власти. К примеру, сертификаты на жилье чернобыльцам выдает федерация. В этом году их получат только два томских ликвидатора. А очередников — 96. Такими темпами последний из них получил квартиру через 48 лет. А ведь возраст многих чернобыльцев уже приблизился к 60. Спасибо губернатору, он пытается нам помогать. По нашей просьбе Виктор Кресс регулярно направляет письма в Москву с просьбой увеличить количество сертификатов, выдаваемых в течение года. Нынче он и вовсе пошел на крайние меры: из областного бюджета выделил средства на приобретение двух квартир для остро нуждающихся ликвидаторов. Кроме того, изыскал деньги на матпомощь особо нуждающимся вдовам чернобыльцев.
— А на что живет ваша организация?
— На членские взносы и на спонсорские средства. Хотелось бы, чтобы муниципальные власти повернулись к нам лицом. Потому что пока мы оплачиваем аренду помещения, коммунальные услуги без каких-либо понижающих коэффициентов. В год на это уходит порядка ста тысяч рублей. Хотя эти деньги мы могли бы потратить на нужды чернобыльцев.
— Вы пытались обращаться к властям с просьбой помочь?
— Конечно. Но очень быстро охота обращаться к народным избранникам отпала. Не вижу смысла унижаться. Когда мы просили мэра отдать нам помещение, он отказал — мол, платите полную аренду. Разве он не видел, кто его просит? Или депутаты не знали? Если вы считаете нас значимой общественной организацией, то проявите интерес. И без наших просьб. А пока наши ребята вынуждены платить членские взносы, 500 рублей в год. Когда мы вводили эту систему, люди не понимали, как это — общественная организация, отстаивающая их интересы, и город не может ей помочь. Причем и я, и мои помощники — все мы, кроме бухгалтера, работаем на общественных началах, то есть бесплатно. Не могу же я из членских взносов наших ребят платить себе зарплату!
— Создается впечатление, что о чернобыльцах у нас вспоминают только в канун очередной годовщины событий на АЭС…
— Получатся, что так. И здесь мне хочется упрекнуть в первую очередь федеральную власть. Мы давно заявляли, что к нынешней дате нужно серьезно подготовиться. Но российский оргкомитет был создан лишь в начале этого года. Говорили, что 26 апреля каждого ликвидатора наградят юбилейной правительственной медалью, но теперь выясняется, что изготовить их не успели, и вручение пройдет позже. Мы свои награды от российского отделения «Союза «Чернобыль» вручим, и они будут символизировать общественное признание активным чернобыльцам. А где признание государственное? Мне сейчас трудно объяснить ребятам, почему так вышло... Они тоже участвовали в войне, только враг был невидим, но не менее коварным и вероломным. Но до этого никому не было дела. Федеральные чиновники предпочли забыть о Чернобыльской катастрофе, пока то же самое не случилось в Японии.
Знаете, когда произошла авария на японской АЭС «Фукусима-1», тамошние власти призывали добровольцев помочь в ликвидации последствий катастрофы, обещая платить пять тысяч долларов в день. И томские чернобыльцы активно обсуждали эту новость, некоторые всерьез хотели ехать. Потому что понимали — за несколько дней можно заработать хорошие деньги и наконец-то обеспечить семью. Мне кажется, за это нашему государству должно быть стыдно. Ведь у того, кто не помнит свое прошлое, нет будущего.
