Наталья Нелюбова: «Власти — они как деньги, их просто надо уметь «готовить»
Это интервью можно считать «праздничным» не только потому, что взято оно в канун Международного женского дня. Ко всему прочему, 8 марта у Натальи Нелюбовой день рождения. Эта уникальная во всех отношениях женщина давно стала чем-то вроде визитной карточки томской культуры. При этом она не гонится за признанием — признание находит её само. Отметив в конце прошлого года десятилетие своей группы, выступив на «Итогах года Муз-Онлайна» дуэтом с начальником департамента культуры Кузичкиным, а недавно вернувшись из очень содержательной поездки в Москву, она уже готовится к летнему туру по Европе. А всего в работе у неё с десяток разных проектов, первый из которых, электронный, будет представлен уже в апреле. О том, как все это у нее получается, певица рассказала нашему порталу.
— Наташа, положение официально признанного «томского национального достояния», «главной статьи музыкального экспорта» тебя устраивает? Чего в нём больше — плюсов или минусов?
— Это положение, к которому я специально не стремилась, оно сложилось само собой и оно мне очень нравится. По многим причинам. Не буду ханжески лицемерить и говорить, что, мол, ох эта слава, она требует от человека такой ответственности… Меня устраивает это положение, потому что оно избавляет меня от необходимости доказывать, что я не верблюд. Доказательство уже состоялось. Я могу обращаться в департамент культуры, а могу не обращаться. Есть определённая свобода действий. Знаешь, честно говоря, я не чувствую какой-то дрожи или пиетета по этому поводу — чувствую только комфорт и удобство.
Власти — ну что власти? Сегодня они помогают, а завтра могут разлюбить тебя, послезавтра случится кризис, или ещё что-то. Власти — они как деньги, их надо просто уметь «готовить». Если кто-то ругает какого-то чиновника, мол, он задушил светлые идеи и при нём дороги испортились, и памятников уродских понаставили — это глупый разговор. Это всё равно, что ругать деньги, которые столько людей испортили и кого-то свели в могилу. Деньги просто надо уметь «готовить». Надо уметь выстраивать отношения с властью, и это не последняя наука. Можно ведь не рассчитать и в такой «засос» войти, что потом просто так не выйдешь.
Знаешь, я ведь никогда за свою музыкальную карьеру не победила нигде. Ни в одном конкурсе, ни на одном фестивале никогда никаких мест не занимала. Всегда как-то особняком, каким-то аутсайдером, из-за того, что там по формату не подходит, здесь по размеру не катит, а тут вообще не то. Так что бог миловал, и я в этих соревнованиях участия не принимала. И мне, всё-таки, кажется, что музыка не спорт. Понятно, что соревновательные дела обостряют интерес публики. Как я ни пыталась играть в эти игры, становилось ясно, что мне играть в них бессмысленно. И, несмотря на это, появилась поддержка — просто ниоткуда, сама собой.
— То есть ты не ищешь никаких путей покорения мира?
— Приоткрою один секрет: у меня в 2007 году был план «покорения Москвы»: я посадила перед собой Умку, и она мне надиктовала кучу адресов, телефонов, координаты клубов, фамилии арт-директоров и промоутеров. А спустя какое-то время мы полетели в Москву с культурной делегацией. Два самолёта загрузились культурой Томской области и полетели. В Москве мы были четыре полноценных дня, из которых концерт занимал лишь несколько часов. И я решила — пойду по всем этим адресам, позвоню по всем телефонам и организую нам гастроли. Мы приедем, выступим, заработаем денег, познаем Москву, а Москва познает нас — так я наивно полагала. А потом села в гостинице перед телефоном — и немедленно заснула. А вечером мне позвонил Андрей Козловский и познакомил меня со Старостиным и с Клевенским.
То есть вместо всех этих телодвижений я познакомилась с одним хорошим человеком при очень хороших обстоятельствах: он показывал мне на телефоне какие-то смешные вещи и мы просто вместе ржали. И из этого знакомства проистекло и «Саянское кольцо», и знакомство с Джо Бойдом и с Александром Чепарухиным, и знакомство с разными потрясающими музыкантами, и различные фестивали… Я так и не позвонила в клубы из того списка. А теперь уже эти клубы звонят мне сами и предлагают всяческие льготные условия. То есть я ничего не просила — оно получается само собой. Надо слушать организм — вот заснула и заснула, и хорошо.
— Кс
тати, вот тоже интересный момент — то, что ты не попадаешь ни в один формат. Я, со своей стороны, тоже часто ловлю себя на мысли, что власти, которые оказывают тебе поддержку, сами не очень понимают, «с чем тебя едят» и по какому ведомству тебе проходить, грубо выражаясь. Во взаимоотношениях томского музыкального пространства и томских властей, отвечающих за культуру, уже сложились определённые структурные вещи: есть бардовское направление, есть активно продвигаемая дворовая песня, есть сложившаяся джазовая среда, наконец, с некоторых пор есть признаваемая чиновниками молодёжная рок-поросль. Тебя ни по одному из этих ведомств не получается пристроить. И с другой стороны — по всем одновременно. Ты как кошка, которая сама по себе, и в то же время везде: и на бардовских фестивалях, и на этнических, и на благотворительных концертах, и на том же «Муз-Онлайне»…
— А вот это одно из главных моих достижений, которое, конечно, складывалось стихийно, но доля моего сознания в нём есть. Ведь любое движение всегда тычет тебе в нос своим форматом, своими правилами и своими рамками. До какого-то предела тебе может быть по пути с этим движением: можно воспользоваться фестивалем, можно воспользоваться какими-то продуктивными энергиями, которые внутри ходят, получить вдохновение от нахождения в той или иной среде. Ведь главное — чтобы не прекращался энергетический поток внутри.
— И как происходит перемещение через «пласты» этих движений?
— Я, когда начинала, любила и знала в основном авторскую песню, ничего круче музыки Игоря Набоких и ничего авангарднее Бориса Гребенщикова не ведала. И вдруг весной 1989-го меня вытащили в ДК ТПУ (тогда ТПИ) на рок-концерт, где я увидела «Будни Лепрозория» с Глебом Успенским. Это было другое измерение совсем. Они были такие свежие-свежие. И вот это меня изменило сразу: всё, авторская песня пошла лесом. Всё это романтическо-пафосное бардовское песнопение вмиг стало для меня плоским и одномоментным.
Кстати, самые интересные вещи в моей жизни происходили не благодаря поддержке от официальных структур — то же «Саянское кольцо» или поездка в Вену — я шла за поддержкой, уже получив приглашение.
— А с Америкой?
— А вот с Америкой получилось как раз наоборот: инициатива исходила от властных структур. Там просто эту самую властную структуру поймали на её честолюбии, когда приехала тётенька из Москвы и сказала, что есть возможность выступить на Манхэттене. То есть тут именно меня сначала стали притягивать, потому что наш проект «Сомана Кукун» оказался по формату максимально подходящим к тамошнему мероприятию — фестивалю российских диаспор: у него было, что послушать, и был хороший видеоряд. В результате, ни то, ни другое не прозвучало, ибо весь фестиваль оказался в большей степени раздутым в Интернете по сравнению с тем, что представлял собой на самом деле.
Вот были мы в знаменитом National Art Club, помпезном, со своим членством, со своей премией — ну обычный же Дом учёных, и атмосфера такая же, и совершенно неприспособленное для выставки помещение, и совершенно немузыкальное пространство. В любом нашем клубе всё куда удобнее устроено. Да и наш проект выглядел там бледно: всё, что у нас выставлялось в художественном музее, в музее славянской мифологии, в краеведческом музее было гораздо эффектнее, чем там. И даже украшения, которые у наших модниц считаются оригинальными, но дороговатыми, попав в среду обеспеченных представительниц русской диаспоры в Америке, которые носят украшения от «Тиффани», просто потерялись: они не понимали, зачем нужны эти побрякушки, кто вообще это надевает?
В общем, вот настолько неудачным был этот фестиваль, ставший для нас просто поводом поехать в Нью-Йорк. А там уже нарисовались куда более интересные вещи: фестиваль «Джетлаг» с «АукцЫоном», Billy’s Band, Псоем Короленко и др., полезные знакомства в Нью-Джерси, приглашения ещё на два фестиваля, наконец, продюсер Володя Оборонко, который стал нами заниматься. Так что здесь получился обратный случай: всё началось с инициативы чиновников, достаточно провальной, но она стала поводом к разным приятным событиям. Иногда такие вещи, когда удачно складываются обстоятельства, удачно всё стекается, радуют больше, чем, если бы ты совершил некий подвиг, и тебе орден повесили.
— А можно ли сказать, что вся твоя творческая карьера складывалась всегда удачно, шла в нужном направлении и обстоятельства совпадали так, как надо? Или всё-таки это были «взлёты и падения», rise and fall, как принято говорить в той же Америке?
— Нет, «взлёты и падения» не подходят под описание, но и счастливой историей Золушки это не назовёшь. Вот как это можно мысленно поделить: моменты, когда я излишне напрягалась и беспокоилась о своей карьере, и тогда она пробуксовывала, движения не чувствовалось; и моменты, когда ты просто летаешь, тебе хорошо и всё складывается так, как надо. Со стороны, причём, всё это выглядит как ровное движение, и только я сама могу знать и рассказать, где излишние силы потратила, а где пространство мне помогало само. И пожалеть мне практически не о чем.
— Ну а сейчас что происходит? Ты же только что вернулась из Москвы и уже строишь новые планы?
— Да, в Москве было очень интересно. Я поехала туда встречаться с Антоном Батаговым (российский композитор-минималист и пианист, автор опер и музыки к фильмам, а также звукового оформления канала «Культура» - прим. ред.), нас с ним свёл наш нью-йоркский продюсер Володя Оборонко. Батагов изначально отнёсся ко мне с большой осторожностью, но после того как мы с ним проговорили несколько часов, он звонил продюсеру в Америку и кричал в трубку: «Она настоящая!» Ни о чём конкретном мы пока не договорились, но мы настолько диаметрально разные, что у нас вполне может что-то получиться.
Ещё у меня был там концерт в театральном клубе «Мастерская», организованный Александром Чепарухиным (известный промоутер, занимается продвижением российских этно-музыкантов, а также возит в Россию западных артистов, в т.ч. King Crimson, Manu Chao, Kraftwerk, Джона Зорна и др. – прим. ред.). Я играла с Марианом Калдарару, прекрасным барабанщиком и перкуссионистом, который постоянно работает с Сергеем Старостиным и играет с какими-то шведами, швейцарцами, близкий друг Zdob Si Zdub. На второй день репетиций мы поняли, что необходим ещё одни инструмент — Марио сказал, что мне гитара мешает петь. Был приглашён прекрасный гитарист Александр Рамус, который служит в группе Николая Носкова. Вот таким трио мы и выступали.
Кроме этого, у меня одновременно идёт восемь проектов. И все они разные. Есть электронный проект. Мы работаем вместе с Серёжей Абиякой из проекта Zunzagi и нашим басистом Гришей Лосенковым. Будут там живые гитара, бас, голос и электроника. Премьера этого проекта произойдёт в апреле, на специальном экспериментальном мероприятии, посвящённом 50-летию полёта Гагарина в космос.
Ещё один проект — суфийские песни. Это особенный проект, его сложно играть обычным концертом. Мы сыграли его недавно на «Ночи Шивы», по приглашению Музы Рихвановой. Кроме того, есть ещё суфийские танцы — тоже отдельный проект.
Особняком стоит проект с цыганскими песнями, которым я занялась по просьбе замечательного театра «Жёлтое Окошко» из Мариинска, а точнее его руководителя, режиссёра, сценариста и актёра Петра Зубарева, которого в Томске хорошо знают и любят. Вот для его спектакля я записала несколько цыганских песен, причём Петя принёс мне сценарий, написанный в школьной тетрадке ручкой — я такого давно не видела.
Ещё один предстоящий летом проект — поездка вместе с Гришей в Европу. Совершенно внезапно меня позвали именно по бардовскому каналу люди, которые до этого возили туда Романа Ланкина и др. Будем выступать дуэтом, переложив всё, что играли на четверых. В принципе, ничего особого я от этой поездки не жду, разве что мир посмотреть, ибо маршрут говорит сам за себя: Берлин — Гамбург — Люксембург — Париж — Дижон — Гренобль… Попутешествовать же хочется, в конце концов. Закрутить некий вихрь, энергетику прощупать.
С бардовской тематикой связан ещё один проект — песни питерской бардессы Татьяны Алёшиной. Сначала они показались мне совершенно ужасными, но когда начала их делать, они стали «открываться». Это было похоже на работу с песнями Вертинского. Я делаю их очень по-своему, например, из песни «Оберег» хочу сделать такой электронно-рэповый вариант.
Ну и последний проект — это каверы, по предложению Вардана. Это намечается на май. Он сказал мне: «Вспомни, кого ты всегда хотела спеть?» А я вроде и не хотела, у меня с английским вообще беда, это же не арабский и не тувинский. Я напрягалась, думала-думала, вспоминала, кто мне из певиц нравится, Cocteau Twins, ещё кто-то. А потом расслабилась, перестала зацикливаться на женском вокале — и практически сразу легко всплыли три имени: Леонард Коэн, Том Уэйтс и Gogol Bordello. С сопротивлением материала я справлюсь. Осталось только справиться с сопротивлением моих музыкантов.
