Владимир Шевченко: «Наши чиновники не боятся нарушать закон»
Упоминание об антимонопольной службе вызывает в памяти картинки из далекого детства. Когда днями напролет играли с друзьями в «Монополию» и ощущали себя по-настоящему взрослыми, продавая и покупая за деньги из бумаги виртуальные заводы и фабрики. На деле работа антимонопольной службы хоть и далека от детских забав, однако в ней есть что-то увлекательное. Мониторинг рынка напоминает детективное расследование, а выявление чиновников, нарушающих закон при госзакупках, не уступает по кропотливости работе следователя. О том, как функционирует антимонопольная служба в нашем регионе и каким образом удается поймать нерадивых участников рынка, рассказал руководитель Управления Федеральной антимонопольной службы по Томской области Владимир Шевченко.
— Владимир Иванович, есть мнение, что ваша служба является самой открытой из всех контролирующих государственных органов…
— Это действительно так. Ведь всю информацию по делам, графикам их рассмотрения в суде, принятым решениям — все это и многое другое можно найти на нашем сайте. Данные выкладываются на нем в самом оперативном режиме. Единственное ограничение — мы не можем комментировать дела, которые находятся в стадии судебного производства.
— А как долго рассматриваются дела о нарушении антимонопольного законодательства?
— К сожалению, большинство из них разбираются не так быстро, как хотелось бы многим гражданам. И тут наша служба оказывается в незавидном положении. Как обычно происходит — видит человек признак нарушения закона, например, резко выросла цена на лекарство или продукт, и начинает требовать немедленного разбирательства. Граждане у нас, да и в любой стране — мобильно революционны. Увидев признак, они требуют отдачи сию же секунду. Процедура сбора доказательств по делу людей не интересует. А ведь по нашим регламентам антимонопольные дела могут расследоваться до девяти месяцев. Кроме того, после вынесения решения по делу с нами может долго судиться нарушитель. Но тут на помощь приходит закон, по которому максимальный срок исковой давности может составить три года. И то, лишь по некоторым направлениям дел. В остальных этот срок — не более года.
— В чем, по-вашему, состоит специфика работы антимонопольщиков?
— Наша служба является своеобразным индикатором тех рыночных явлений, которые происходят в стране ежедневно. Как бы ни изменилась цена на продукты или услуги, горючее или медикаменты, как бы ни поменялись географические границы распространения данных процессов — обо всем этом мы знаем. Собранная информация по Томской области направляется в ФАС России, где показатели со всех регионов обобщаются и отсылаются в правительство. На основании полученных данных государство решает, куда двигаться тем или иным министерствам, в какую сторону менять политику закупок, открывать ли «шлюзы» для притока импортных товаров… К примеру, решение правительства о наложении годового эмбарго на вывоз из страны зерна напрямую связано с работой антимонопольной службы. Оно принималось на основании данных о ситуации на рынке зерна, собранных ФАС по всей России.
Благодаря этой информации государство помогает регионам решать определенные проблемы. К примеру, облегчать переток продовольствия из одного субъекта в другой. Здесь можно вспомнить прошлые годы, когда на Алтае был прекрасный урожай зерновых. Но его никуда не могли вывезти из-за высоких тарифов на железнодорожные перевозки. Наша федеральная служба проанализировала ситуацию, направила информацию наверх, и тарифы были снижены. Таким образом, были соблюдены конституционные основы, по которым перемещение товаров по стране должно происходить свободно, без каких-либо административных барьеров.
— За последние месяцы был возбужден ряд дел по продуктам питания. На какой стадии рассмотрения они находятся сейчас?
— Дело по гречке и по завышению цен на нее в данный момент еще рассматривается. Аналогичная ситуация — с «Сибирской губернией», которая заподозрена в завышении цен на яйца. Завершается рассмотрение дела по «Юнимилку». По данной компании это — уже не первое возбужденное дело. Проблема в том, что между головной организацией и ее «дочками» — довольно сложная вертикаль управления, и они могут где-то «спрятать» цену в пользу ее увеличения.
Что касается нынешних претензий, с ними компания полностью не согласна. Напомню, что «Юнимилк» в сентябре резко снизил производство пастеризованного молока «Село Луговое» 2,5% жирности в полиэтиленовом пакете. В итоге разница между ценой молока «Село Луговое» в пакете и упаковке «ТетраПак» в некоторых магазинах достигла 37%. При этом молоко в полиэтиленовом пакете всегда пользовалось большим спросом.
В «Юнимилке» эту ситуацию объяснили ростом цен на сырье. Да, его стоимость действительно выросла. Но в данном случае это неважно, поскольку мы считаем все аспекты производства молока: сырье, издержки, упаковку и прочее. Дело возбудили по факту «вымывания» с рынка более дешевого молока. Хотя в законе о защите конкуренции сказано, что доминирующегому субъекту рынка, коим является «Юнимилк», запрещено совершать действия, ведущие к экономически и технологически необоснованному сокращению или прекращению производства товара, если на него имеется спрос.
— Кстати, о гречке. Что это был за бум?
— Ситуация с гречкой показательна. Такие ажиотажные всплески востребованности того или иного товара происходят время от времени. Не так давно, например, был ажиотаж вокруг соли. Хотя, казалось бы, чего-чего, а соли в нашей стране предостаточно. Ан нет, цена на нее повысилась в связи с возникшим ажиотажным спросом. Его вызвали сообщения в прессе, неосторожные заявления чиновников и действия самих производителей. Но поскольку антимонопольные службы в разных регионах оперативно взаимодействуют друг с другом, реакция на это явление была очень быстрой. И после возбуждения нескольких дел о завышении цен стоимость соли вернулась на прежние позиции.
Зачастую всплески востребованности того или иного товара носят сезонный характер. Сейчас наступит зима, люди начнут болеть простудными заболеваниями, и можно предсказать ажиотажный спрос на ряд лекарственных средств. Естественно, эту сферу рынка мы будет держать под контролем.
Вообще, на Западе по сравнению с российской антимонопольной политикой возбуждение дел происходит гораздо реже. У нас за год территориальный орган может инициировать до сотни исков, в то время как в Германии или Италии их — три-пять за тот же период. И там это — показательные дела. Мы же, возбуждая дело против какой-то фирмы, дойдем до конца. Пусть на это уйдет много времени. Зато остальные участники рынка будут знать о возможных последствиях. Ведь по итогам рассмотрения дела фирма-нарушитель заплатит такой жуткий штраф, что оправиться ей будет очень сложно. Почему на Западе возбуждается меньше антимонопольных дел? Потому что там в обществе культивируется правомерное поведение. Там боятся нарушать закон. А у нас нет. Россия — относительно молодая рыночная страна. И инструменты контроля у нас еще недостаточно развиты. Но эта система постоянно совершенствуется.
— Каким образом это происходит?
— Например, сравнительно недавно была введена административная ответственность чиновников за нарушения при оформлении документации по госзакупкам. Если раньше за те же самые нарушения чиновник получал предписание их устранить, то теперь ему грозят огромные штрафы. Это помогает бороться с коррупцией в среде госслужащих — изменения рыночного законодательства просто перекрывают все каналы для получения ими взяток.
— 
Как закон о госзакупках работает в нашем регионе?
— В документе четко прописано, что запрещено делать госслужащим при проведении аукционов и других процедур, связанных с муниципальными заказами. В год мы возбуждаем по 30-40 дел о нарушениях в этой сфере. Другое дело, что в наши полномочия не входит ловить взяточников за руку. Это — работа правоохранительных органов, причем весьма неблагодарная, поскольку в итоге их усилиями выявляется один процент взяточников из ста. Проще полностью убрать условия для подкупа. Кстати, в Томской области среди чиновников, нарушающих антимонопольное законодательство, больше представителей муниципальной власти, нежели областной. Плюс теперь раздача преференций от государства находится под контролем УФАС. Органы власти разного уровня предоставляют нам пакет документов с точным указанием, кому, зачем и в каком объеме они намерены предоставить помощь. Мы проверяем, есть ли законное основание поддержать указанную организацию или предпринимателя, и если все хорошо, даем добро. Если нам что-то не понравится, мы можем отказать. И такие прецеденты уже были.
— Вы говорили про драконовские меры в отношении нерадивых чиновников. О каких штрафах идет речь?
— Это десятки тысяч рублей. Как правило, штрафы гораздо выше зарплат госслужащих. Почему им грозят такие большие суммы, пояснил первый вице премьер Игорь Шувалов. Он сказал: чиновники, которые не умеют работать по госзакупкам, должны уйти. Кстати, я считаю, что схема уплаты штрафов по закупкам — самая красивая выдумка государства. Они поступают в тот бюджет, представителем которого является чиновник. Глава сельского поселения, значит, деньги пойдут в бюджет сельского поселения. Муниципальный чиновник, значит, уйдут в бюджет муниципалитета и т.д.
— В чем же проблема наших чиновников? Почему они так часто нарушают закон?
— Большинство нарушений по закупкам происходят из-за незнания закона. К несчастью, инерция чиновников слишком велика: законодатель еще в 2006 году ввел драконовские меры, а они до сих пор не изучили закон надлежащим образом. Чем чревата закупка, проведенная с нарушениями? Тем, что бюджетные средства, выделенные на нее, не будут сэкономлены. Плюс важно поддерживать конкурентную среду в сфере госзакупок. Нужно, чтобы участники приходили и бились между собой за право оказать услугу.
Закон о госзакупках — еще один механизм борьбы со взятками. Ведь если заказ оформлен с нарушениями, это заставляет подозревать госслужащего в более серьезных вещах. И тут мы уступаем место прокуратуре. Но есть в этой сфере определенные недоработки. Так, до сих пор не выработана поощрительная система для чиновников, осуществляющих закупки. То есть неважно, сэнономили они бюджетные средства при оформлении закупок или нет. Мне кажется, здесь нужен стимул.
— В последнее время много говорят о том, что население более активно начало проявлять свою гражданскую позицию. Люди чаще стали выходить на митинги и пикеты, чаще стали обращаться в суды. Вы чувствуете это на себе?
— Да, число жалоб от населения действительно увеличилось. Более того, большая часть обращений в нашу службу поступает именно от граждан. Можно сказать, что они — наши социальные агенты. Кстати, на одном из совещаний в «белом» доме мы даже обсуждали идею публиковать итоги мониторинга магазинов в СМИ и указывать места с самыми высокими и самыми низкими ценами на те или иные продукты. Это и реклама, и антиреклама одновременно. Плюс потребитель будет в курсе, где выгоднее закупаться.
Но есть и обратная сторона медали. Количество обращений растет, а количество наших сотрудников остается прежним. Скажу больше: президент задал курс на сокращение штата государственных служб. Как в связи с этим мы будем справляться с нарастающим потоком жалоб, мне сложно представить.
