Владимир Чуков: «Арктика — это вся моя жизнь»

Российский путешественник о походе на лыжах до Канады через Северный полюс, климатических изменениях и о том, как не замерзнуть в Арктике

Томское отделение Русского географического общества в 2018 году отметило 70-летие. В честь юбилейной даты прошло множество мероприятий: парад путешественников, открытие сквера, заезд на багги и многое другое. Праздник в Томске посетили именитые члены РГО, в том числе Владимир Чуков — президент экспедиционного центра «Арктика» и, пожалуй, самый известный российский исследователь Северного полюса.

Владимир Чуков родился в 1946 году в Уссурийске. За свою жизнь организовал более 30 экспедиций в Арктику и Антарктиду. Имеет звание «Почетный полярник». По данным независимой международной экспертной группы Adventure Stats, Чуков — единственный человек в мире, который четыре раза достиг Северного полюса на лыжах автономно.

***

— Владимир Семенович, вы всю свою жизнь посвятили Арктике, Северному полюсу в целом. Вся жизнь — в путешествиях. Откуда появилась такая любовь?

— Все началось, как обычно это бывает, с книжек. Еще до школы я прочел повесть «Дерсу Узала» Владимира Арсеньева, и червячок какой-то в голове появился. Потом была школа, много переездов: я родился в семье военного. Жил в Хабаровске, Калинине (сейчас — Тверь), Подмосковье. В Москву перебрались, когда я учился в четвертом или шестом классе. Учительница по географии тогда была у нас молодая, умела заразить интересом к этому предмету. Ходили классом с ней в походы небольшие.

А первый серьезный поход был на плотах, в середине 1960-х. И так пошло-поехало. Учился я в военной академии, все отпуска — только в походах. В погонах вообще 30 лет проходил, ни одного отпуска не провел где-нибудь в санатории или доме отдыха, хотя все было доступно. Только походы. Все существовавшие методы перемещения в пространстве — пешком, на велосипедах, плотах, байдарках и так далее — перепробовал. В 1979 году с группой единомышленников на лыжах попали на Полярный Урал, после чего родилась идея создать некую экспедиционно-туристическую команду.

Буквально через год я обратился с этим предложением в Русское географическое общество. Члены президиума решили создать при московском отделении РГО постоянно действующую высокоширотную общественную экспедицию «Арктика». Главная цель — подготовка к проведению автономной лыжной экспедиции на Северный полюс. Со второй половины 80-х пошли походы по дрейфующим льдам. До этого был и Таймыр, и Северная Земля, Карское море пересекли.

— Как именно шла подготовка?

— В первую очередь шла речь о физической подготовке, потому что походы подразумевали большие физические нагрузки. Психологическим моментам — совместимости в коллективе — сначала уделяли меньше внимания. Но потом к нашей подготовке подключились медики. Мы представляли для них интерес с точки зрения психологии в малых автономных группах. Стали заниматься микроклиматом внутри команды, чтобы не было конфликтов. Потому что минимум два месяца нужно провести, во-первых, в сложных условиях, во-вторых, с одними и теми же людьми. Для нашей изначальной команды это было несложно, потому что мы вместе прошли все ступени туризма. Но когда появлялись люди без опыта, им все это приходилось проходить в ускоренном темпе. Не всем удавалось, многие просто отсеивались.

Лыжные походы длились с марта по май, а все остальное время — процесс подготовки. Ни одного выходного не пропускали, собирались вместе, с рюкзаками уходили в лесные массивы за городом. В Подмосковье с этим проблем не было.

— Тот самый лыжный поход «Россия — Северный полюс — Канада» был в 1998 году. Как вам удалось это сделать?

— Длился он четыре месяца: в конце февраля вышли на лед и 20 июня вступили на земли канадского архипелага. Получилось 118 дней. Расстояние можно только на глобусе измерить, потому что понять, сколько мы там на самом деле прошли, не получится: льды двигаются, вода, где-то нужно было обходить.

— Где-то останавливались во время экспедиции? На станциях?

— Нет, ничего такого. Просто шли, нами никто не руководил. Никаких дрейфующих станций на тот момент не было. В 89-90-е годы все развалилось в стране, береговых станций тоже практически не осталось. А еще в начале-середине 1980-х там была погранзастава, полярная станция, две гостиницы — жизнь кипела! Экспедиции государственные проходили. Когда мы выходили в 1998-м — полная разруха.

— Но вам же нужно было держать связь на случай непредвиденных обстоятельств.

— Да, конечно, ведь у всех — семьи, друзья, которые переживают, что там с нами происходит. Но тогда ни спутниковых телефонов, ничего такого не было, только радио. Большую станцию тащить нельзя, так как каждый грамм на счету. Маленькие станции, армейские, работают в одном диапазоне. Чтобы «докричаться» до земли — мощности хватает, до Москвы или дальше — уже нет. Поэтому мы создавали группу обеспечения — пару человек минимум. Они сидели весь этот период на Северной Земле, на острове Средний, ждали сигнал. А чтобы ребят там оставить, пришлось искать какую-то лачугу, утеплять ее, ставить печку, чтобы они не вымерзли. Так четыре месяца они дежурили в эфире, чтобы не пропустить наш «комариный писк». Договариваться о каком-то графике было бессмысленно. Пытались придерживаться одного времени, но ЧП могло случиться в любой момент. Поэтому задача группы обеспечения была все время сидеть на частоте и отреагировать при необходимости.

^{Экспедиция «Россия — Северный полюс — Канада», 1998 год
Фото: экспедиционный центр «Арктика»}

— А были ЧП тогда?

— Нет, ничего серьезного. Если бы что-то случилось, пришлось бы организовывать еще одну экспедицию, чтобы дойти до нас. Поэтому мы рассчитывали только на свои силы. Это был наш крайний лыжный поход. И самый красивый маршрут.

— Наверное, и самый сложный?

— Чисто физически, самая сложная экспедиция была именно эта — в Канаду. Далее были очень интересные, непростые в плане организации, логистики экспедиции. Однажды мы делали международную экспедицию в Антарктиду с участием порядка 80 человек из 17 стран. В 1999 году вылетели туда, встречали новое тысячелетие. Много что было — воздушные шары, парашютисты.

^{Фото: экспедиционный центр «Арктика»}

— Что было самым сложным?

— Технология передвижения, организация и обеспечение безопасности во время движения. Все в комплексе. Когда мы идем, например, большой группой в 15 человек по тундре, вижу я крайнего или нет, есть ли следы, которые ему помогут не потеряться. А там так свободно себя не поведешь. Во-первых, нужно регулировать физическую нагрузку, потому что кто-то посильнее, а кто-то — слабее. Делать каждому по-максимуму — не значит поровну, и это нормальная ситуация. Если один участник экспедиции послабее, пусть он несет меньше вещей, но зато не будет тянуть группу назад, продолжит двигаться в прежнем темпе. За этим нужно следить. Если это нарушается, кто-то начинает переутомляться и уставать — этого нельзя допускать.

— Как это контролировать?

— Раньше приходилось просто оборачиваться: через полминуты-минуту посмотреть, кого ты видишь сзади. Если третьего уже не видно, значит идти вперед нельзя. И так — каждый член команды. Сейчас есть разные средства связи для переговоров, что упрощает процесс.

— Пребывание на полюсе тоже стало проще? Ведь сейчас продают столько разной одежды для заполярных путешествий.

— Конечно, стало проще с выбором. Раньше мы все сами делали, шили. Сейчас это все покупается, главное понимать, что тебе нужно. Если не понимаешь, в этой туче огромного выбора не разберешься. В этом случае лучше воспользоваться опытом других людей, попросить совет, чтобы хорошее снаряжение подобрать.

Например, в магазинах вы можете увидеть спальный мешок до -70°С, -100°С. Просто вдумайтесь: -100°С. Да в природе нет такой температуры. И греет человека не одежда, а его энергия. Если что-то случится, и человек будет просто сидеть и ждать помощи, пусть и в ботинках, на которых написано «до -80°С», он не дождется, просто околеет, потому что кровь не греет от страха. Он сидит, трясется и не знает, что делать, на часы смотрит — успеют или не успеют его спасти. Нельзя доводить до такого. Есть элементарный комплекс упражнений. Замерзли руки? Встань и помаши ими, кровь придет.

Хорошо, когда мешок спальный потеплее и потолще, но это не значит, что он тебя спасет, если будешь спать в нем, надев на себя все что есть. В этих мешках нужно спать как дома, в постели — раздетым. Иначе ноги замерзнут, когда они лежат вместе — им будет тепло. Если надеть ватные штаны, то они не согреют друг друга. Мы раньше, когда ходили в лыжные походы, делали групповые спальные мешки.

— Какие изменения в Арктике вы заметили за эти годы?

— Наше постоянное пребывание там как раз дает возможность сравнить: что было в 70-е, 80-е, 90-е, 2000-е годы. Все изменения происходили на наших глазах. Например, мыс Челюскина — самая северная точка России. От него в 80 километрах к северу находится архипелаг Северная Земля. Так вот, в 1980 годы там были такие льды, что приходилось делать тракторную дорогу (от мыса до архипелага), потому что там была солнечная полярная станция, стояли золотодобытчики, завозили топливо цистернами. Дорога работала, когда «вставал» лед и до апреля. Вездеходы, гусеничная техника проходила. Сейчас, когда последние разы были, в 2015-2016 годы, в апреле там открытая вода. Лед очень тонкий, на него уже не выйти.

На мысе Челюскина есть сейчас метеостанция. Я общался года три назад с ее сотрудниками, говорил, что очень сильно все изменилось. Они сначала не верили, говорили, что всегда так и было. Показывал им фотографии с 80-х годов.

Сейчас путешественники, которые ходят под парусами, успевают за один сезон пройти Северный морской путь, подойти к Канадскому Арктическому архипелагу, дойти до Гренландии и вернуться. Раньше об этом подумать даже нельзя было. Большие корабли без ледоходов не могли пройти, и то они не всегда помогали.

Да и раньше там были люди, сейчас все брошено, полярные станции пустуют.

— Тем не менее север вас по-прежнему привлекает.

— Это моя жизнь. И моя семья это понимает. Идти ведь туда можно с разными целями. Сначала было интересно первыми пройти автономно до полюса. Потом наша группа стала больше уделять внимания истории. По Таймыру для меня, например, карта особо не нужна, закатываю глаза и все как на ладони: здесь экспедиция Бориса Вилькицкого (русский морской офицер, исследователь Арктики, первооткрыватель Северной Земли — прим.ред.) зимовала, тут был Амундсен (Руаль; норвежский полярный путешественник-исследователь и рекордсмен — прим.ред.), когда пытался добраться на собаках до Северной Земли. Видно еще в скальных глыбах кольца металлические, где он привязывал собачьи упряжки. Там же это все практически не исчезает. Если под маркой очистки Арктики это все не уничтожат, то сохранится вообще на века.

— Внимание к Арктике сейчас снова возросло?

— Она на слуху. Что это наше национальное — Северный морской путь. Говорят много. Еще и добыча углеводородов подогревает интерес. Военные возвращаются туда. Но в лучшую сторону не очень быстро изменения проходят. Все держится на энтузиастах. Не только мы, но и люди, влюбленные в эти места, которые там живут. Для них непонятно, почему огромные деньги вкладываются, а жизнь людей, которые там находятся, не улучшается. Трудностей меньше не становится.

— Что за трудности?

— Представляете: одна страна, но попасть человек из Москвы в Чукотку нормально не может. Прямой рейс — только чартер. Рейс в Певек выполняют две компании, но только два рейса в месяц. Чтобы купить билет, нужно за полгода брать. А цена... В одну сторону — 49 тысяч рублей. Разве это нормально? Зарплаты там (в Чукотском автономном округе) — 40-50 тысяч. А десяток яиц, например, стоит 400 рублей. В советское время туда летали два рейса из Москвы с несколькими пересадками. Да, долго, но возможность улететь была.

— Какие у вас планы по поездкам на ближайшее время?

— Недавно вернулся только, нужно взвесить все, оценить, что хотелось бы, потому что планов много. Может быть, снова отправимся на Северный полюс, может, Северная Земля. Есть места, где хотелось бы пройти на машинах на Дальнем Востоке, в районе Охотского моря, там много исторических, интересных для нас мест. В этом году у нас стартовала программа «Мир от полюса до полюса». Она всеобъемлющая и рассчитана надолго.

У каждого человека должна быть мечта. Для нас, путешественников, мечта — это полюс. А он может быть у каждого в своем деле — художников, поэтов, ученых — свой. Поэтому движение к полюсу — это движение к своей мечте, творческой цели. А мир — это и место, в котором мы живем, и состояние, в котором пребываем.

^{Владимир Чуков с писателем и участником кругосветной экспедиции «Огненный пояс Земли» Камилем Зиганшиным на открытии сквера РГО в Томске}