Михаил Малькевич: «Надеемся весной «дожать» шелкопряда в томских лесах»

Если раньше леса Томской области страдали прежде всего от пожаров, то уже второй год на первом плане — гибель «зеленых легких» региона от гусениц шелкопряда. В 2017 году пришлось обрабатывать от вредителя почти полмиллиона гектаров леса, причем ценного. Беда затронула практически все районы области. И, по словам экспертов, бороться с ней придется не один год. Что нас ждет в следующем году и как идет борьба с шелкопрядом сегодня, в интервью vtomske.ru рассказал начальник областного департамента лесного хозяйства Михаил Малькевич.

***

— Михаил Владимирович, второй год подряд томские леса пожирает шелкопряд. В этом году проблема, судя по новостям, достигла пика — уничтожены тысячи гектаров ценных лесов, обработка пошла уже в два этапа. Дайте хотя бы краткий анализ ситуации — сколько леса мы потеряли на данный момент, насколько успешно прошла весенняя обработка от вредителя?

— Уже неоднократно говорилось о том, что первая информация об обнаружении очагов сибирского шелкопряда начала поступать к нам в 2015 году. Теплая и снежная зима 2015-2016 годов спровоцировала бурный весенний рост гусеницы шелкопряда. Сухое лето 2016-го только усугубило ситуацию. А после того, как бабочка вылетела из коконов в августе 2016 года, всем уже стало ясно, что это проблема не только Томской области — накрыло всю Сибирь.

Что касается промежуточных итогов после весенней обработки, могу сказать: там, где обрабатывали леса в мае-июне, шелкопряда уже нет. Исключением стал Кожевниковский район, Базойский кедровник, где осенью провели повторную обработку. Весной там лес обрабатывали биологическим препаратом «Лепидоцид», но его эффективность оказалась недостаточно высокой для гусениц таких возрастов. Вообще, обработка «Лепидоцидом» считается эффективной при гибели 75 % вредителей. Но в этом заложено определенное лукавство. Популяция, в которой погибло 75 % особей, может повторно возродиться при соответствующих условиях. Для сравнения: эффективность «Клонрина» достигает 92-97 %. И оставшиеся 3-8 % выживших гусениц не смогут создать такую популяцию, которая будет угрожать дереву.

— Какие районы больше всего пострадали от шелкопряда?

— Больше всего досталось Верхнекетскому, Бакчарскому, Чаинскому, Первомайскому районам. По общему объему поражения картина будет понятна в следующем году. В ряде мест, где, казалось бы, все съедено, позже на деревьях прорезались новые иголочки. Так было, например, в Лучаново. Поэтому весной посмотрим, как обстоят дела на пораженных ранее участках.

— Работы, которые проводились весной и продолжаются сейчас, показали ощутимые результаты? Проблема сдвинулась с мертвой точки?

— Конечно. Вспышка (а мы сейчас живем в режиме вспышки, режиме пандемии), которая сформировалась за счет крайне благоприятных для вредителя погодных условиях в 2015-2016 годах, сходит на нет. Хочется надеяться, что весенней обработкой следующего года мы эту проблему решим.

Самое главное — нам удалось добиться необъединения участков лесов, пораженных шелкопрядом. К примеру, в Красноярском крае очаги поражения вредителем слитные, а у нас, если посмотреть на карту, будто с 50 метров мелкой дробью выстрелили по мишеням. Если бы мы проморгали момент, не обрабатывали бы ничего, и очаги пошли бы расходиться, то, по оценкам экспертов, к концу 2017 года шелкопряд поразил бы порядка двух миллионов гектаров леса в регионе. А там, между прочим, произрастает полмиллиарда кубометров древесины. И стояли бы они мертвым грузом, а потом бы летом загорелись. Вот что такое шелкопряд и почему его называют «зеленым пожаром».

Но для понимания скажу — шелкопряд всегда есть в тайге. Это наш эндемик, он тут всегда живет и жить будет. Но условия, которые были в 2015-2016 годах, спровоцировали вспышку. И она продолжается. Когда мы зашли после весенней обработки, то увидели новые участки. Но они, во-первых, меньше, а во-вторых, расположены в других местах. То есть мы поймали эти очаги до их разрастания. И сегодня они обрабатываются в рамках осеннего этапа. По нему предварительных итогов еще нет, они будут чуть позже.

— Как много участков, пораженных шелкопрядом, удалось выявить после зимы? И как много новых очагов нашли после весенней обработки?

— Осенью 2016 года было учтено 474 тысячи гектаров леса, пострадавшего от вредителя. Весной площадь актуализировали до 420 тысяч гектаров, которые начали обрабатывать 12 мая и закончили 14 июня. Плюс повторная обработка понадобилась в Базое, о котором я уже сказал. После весенней обработки было выявлено 170 тысяч гектаров — уже в три раза меньше, и участки не такие большие. Осенняя обработка томских лесов от шелкопряда будет закончена до конца сентября.

— Погода сильно мешает обработке?

— Если честно, мешает. Температура воздуха еще нормальная — «Клонрин» позволяет работать от 5 градусов тепла, «Лепидоцид» — от 18 градусов, поэтому им уже не обрабатываем. Дождь мешает, но ловим погоду. Выбора нет.

— Через какое время специалисты приступят к оценке эффективности проведенных работ?

— Биологический препарат оцениваем через две недели после обработки, химический — через неделю. Заходим до начала обработки, ставим реперные точки и делаем то же самое после проведения работ.

— Есть понимание, что нас ждет по шелкопряду в 2018 году? Сколько средств потребуется на продолжение обработки лесов?

— После завершения осеннего этапа обработки мы соберем всю информацию, сейчас не хочется озвучивать слишком приблизительные цифры. Но тенденция пока видна такая, что очагов поражения все меньше, и по объему они гораздо меньше. Я считаю, мы успешно подавляем вспышку, не позволяя ей разрастаться.

Что касается средств, то объемы станут известны в конце октября. До 10 октября Рослесозащита должна дать нам информацию по итогам лесопатологического мониторинга, тогда и будет понятно, что нас ждет в 2018 году. Под эти данные мы будем делать заявку в федерацию и в область за софинансированием. То, что борьбу предстоит продолжить и в следующем году, — это факт.

— На одном из совещаний кто-то из специалистов озвучил проблему, связанную с запретом обработки от шелкопряда лесов в природоохранной зоне. Что сейчас происходит на этих участках?

— Действительно, такая проблема есть. И вот пример. Есть в Томской области река Икса. Так вот ее натуральным образом «съели». Потому что при обработке пораженных лесов летчики, подлетая в водоохранной зоне, выключали сброс препаратов и после прохождения снова включали. Таково требование закона. Так вот сейчас поступают сообщения от жителей, что по территории этой охранной зоны идет стопроцентное объедание хвои. Но в чем смысл этих ограничений, когда лес вдоль рек погибнет? Ведь если лес погибает, река «уходит». Мы сегодня работаем «Клонрином» — это препарат, который используется уже много лет под разными названиями в сельском хозяйстве. Если мы вносим три литра на гектар, то земледельцы — до 25 и больше. И никто не отравился, не пострадал. Этот вопрос мы намерены проработать на федеральном уровне.

— Мы все о шелкопряде, но это не единственный вредитель, который угрожает лесам региона. Насколько там все сложно?

— Вторым после шелкопряда по негативным последствиям я бы назвал уссурийского полиграфа. Он тоже любит пихту, но, в отличие от других стволовых вредителей, он заходит на здоровый лес. Есть такое выражение — пихта «плачет». Полиграф заходит на дерево, делает дырки, а пихта пытается их залить смолой. Но дыр все больше и больше, и дерево натурально плачет. Вредитель этот пришел с Дальнего Востока, с железной дороги. Несколько лет идет его активное развитие в наших лесах. Сегодня в Тегульдетском районе порядка восьми тысяч гектаров им поражено. Страдает от него и Ларинский заказник.

Существующий метод борьбы с этим вредителем категоричен — это рубка свежезаселенных деревьев. У ТГУ есть разработка, с помощью которой можно изгнать полиграфа из дерева с помощью КВЧ-излучения. На днях у нас было совещание с СФО, и мы упомянули об этой методике. Уже пошла обратная реакция — Красноярск и Кемерово сильно заинтересовались. Будем предлагать эту разработку Рослесхозу, надеемся на поддержку. Если есть возможность бороться с вредителем без рубок деревьев, нужно ее внедрять. Но проблема в том, что нужно инженерное решения для внедрения этой разработки, оно пока не найдено. Насколько я понимаю, сейчас это выглядит так: к каждому дереву нужно подойти с прибором, включить и ждать. Конечно, нужно довести эту идею до ума, чтобы массово начать применять.

Еще томские леса страдают от усача — он, как и шелкопряд, всегда населял наши леса. Его особенность в том, что он заходит не на здоровое, а на поврежденное дерево. Усач помаленьку встречается практически во всех районах области, но критических очагов нет.

Еще один вредитель — шестизубчатый короед — заходит на кедр. Сейчас в Каргаске есть точка поражения, есть они и в Томском районе, в припоселковых кедровниках.

— Кстати, как обстоит дело с шелкопрядом именно в припоселковых кедровниках?

— Это хороший вопрос. Сюда я бы отнес и памятники природы. После того, как пошел шелкопряд, мы провели анализ совместно с областным департаментом природных ресурсов и охраны окружающей среды. Сегодня только вокруг Томска почти 40 кедровников, которые сформированы в давние времена, где кедрам по 200 и более лет. Это не только уже упомянутый Базой — это Протопопово, Лучаново, Зоркальцево, Аксеново, Белоусово, Плотниково и другие. Проблема кедровников не столько в шелкопряде — в Базое и Лучаново очаги поражения гусеницами подтвердились, а во всех остальных — нет. Но шелкопряд послужил причиной более внимательного рассмотрения вопроса припоселковых кедровников в Томской области.

И выявилась очень интересная картина — только в 10 % кедровников идет восстановление кедра, то есть вместо погибших деревьев на местах пожаров есть подрост в виде молодых кедров. В остальных 90 % кедровников идет восстановление лиственными породами. Если не предпринять меры, через какое-то время кедр уйдет, а на этих местах будут березовые рощи, осинники. То есть нужно целенаправленно высаживать там кедровые леса.

— И как вы планируете решать эту проблему?

— Совместно с другими департаментами разрабатываем программу восстановления припоселковых кедровников. Два из них — Петровский и Писаревский — пока не в составе лесного фонда. Сейчас решаем вопрос о вхождении этих кедровников в этот список...

— Как планируете восстанавливать припоселковые кедровники?

— Наша задача — аккуратно зайти в лес и убрать оттуда плохую древесину, которая гниет и валится. Такие работы сейчас идут в районе Победы. После очистки леса будут проведены посадки деревьев. Не зря мы сейчас много рассказываем о посадочном материале с закрытой корневой системой (ЗКС). Во-первых, это дешевле — на единицу площади требуется меньше торфяных стаканчиков с саженцами. Для чего садят три-четыре тысячи обычных саженцев на гектар? Чтобы была гарантия — пусть какая-то часть погибнет, но часть приживется. У саженцев с ЗКС выживаемость лучше. Во-вторых, это очень удобно при выборочных рубках — когда старое дерево спилили, а рядом посадили новое. Дерево ведь не вырастет там, где плохо. В этом же месте нужно посадить новое. Но для обычного саженца требуется подготовка почвы, а для ЗСК нет — не нужно даже копать, просто трубой проткнул, кинул, и он растет.

— Вы сказали, что в кедровниках из лесного фонда нужно убрать плохую древесину. У населения обычно эти слова вызывают серьезное недоверие. Многие считают, что это очень непрозрачный механизм.

— Решения о проведении каких-либо мероприятий, связанных с изъятием древесины, в том числе санитарные рубки, сегодня максимально открыты. У нас на сайте выкладывается вся информация о том, в каком районе, в каком объеме, когда и по какой причине планируется проводить эти рубки. Любой гражданин может зайти и высказать свои вопросы и замечания. При получении таковых мы снимаем с рассмотрения указанный участок до выяснения всей ситуации. Плюс на сайте люди могут сообщить нам о подозрительных рубках. На место сразу же выезжают проверяющие. Об итогах проверки гражданину сообщает наш сотрудник. Могу сказать, что жалобы о незаконных рубках подтверждаются, но далеко не всегда.

— Хочу спросить о лесных пожарах. В этом году, к счастью, их было не так много. Однако каждый год сезон заканчивается новостями о том, что у авиабазы образовалась кредиторская задолженность, а перед ее сотрудниками накопились долги. Какова ситуация сегодня?

— Окончательные цифры пока не назову — сезон лесных пожаров еще не завершен. В этом плане мы зависимы от погодных условий. По статистике прошлых лет могу сказать, что и в октябре, бывает, горим. «Кредиторка» у нас сейчас есть, но небольшая — мы ее оформляем в сентябре на Рослесхоз и отправляем. Там в пределах четырех миллионов рублей по авиабазе…

— Как заявляли специалисты, сейчас на первом месте среди причин возникновения лесных пожаров стоит человеческий фактор. Сколько граждан было оштрафовано с начала сезона за нарушение правил пожарной безопасности и на какую сумму?

— С начала года специалистами государственного лесного и пожарного надзора выявлено 269 фактов нарушений правил пожарной безопасности в лесах, по 263 из которых составлены протоколы об административном правонарушении, по одному — возбуждено уголовное дело. На сегодняшний день к ответственности привлечены 55 граждан, 21 должностное лицо и 46 юридических лиц. Общая сумма наложенных штрафов составила 4,8 миллиона рублей.

— И последнее. 2017 год, Год экологии, отметился сразу тремя значимыми для лесной отрасли датами — 70-летием лесной службы Томской области, 40-летием Томской базы авиационной охраны лесов и 35-летием со дня создания Томского музея леса. С какими мыслями вы встретили эти даты, на что хотелось бы обратить внимание?

— В этом году регион проделал огромную работу в рамках борьбы с шелкопрядом, причем боролись всем миром, начиная от первых лиц, добившихся финансирования из федерации, и заканчивая арендаторами лесных участков, которые активно помогали лесникам и лесопатологам во время обследований и обработки очагов. За эту поддержку всем хотелось бы сказать спасибо…

Приятно отметить, что в этом году мы досрочно выполнили план по искусственному лесовосстановлению, в лесах региона впервые высажено 200 тысяч саженцев с закрытой корневой системой. Надеюсь, этот тренд приживется в нашем регионе.