Когда тянуть нельзя
В мае в областной думе на заседании комиссии по здравоохранению был рассмотрен вопрос об оказании помощи онкобольным. Он был заявлен в плановом порядке — эту тему предложил включить в план Михаил Чиняев, руководитель областного управления Росздравнадзора. Однако, если судить по представленной информации (докладывали начальник облздрава Ольга Кобякова и главный врач НИИ клиники онкологии Юрий Тюкалов), вопрос носил характер чрезвычайный. То есть он не то что назрел, а без преувеличения «перезрел».
К сожалению, впереди
Заболеваемость злокачественными новообразованиями (ЗНО) в Томской области, как следует из докладов, представленных на заседании комиссии, за последние десять лет выросла на 30% и составила в 2011 году 387 человек на 100 тысяч населения (по Российской Федерации рост составил 17,3%). Выросла и смертность — за десятилетие рост составил 11%, достигнув в прошлом году 221 человека на сто тысяч населения (СФО — 205; РФ — 207).
Увы, томичи оказались впереди и по такому показателю, как одногодичная летальность. Если по России ее среднее значение составляет 28,6%, а по СФО — 30,4%, то в Томской области эта цифра выше — 33,05%. Зато по пятилетней выживаемости у томичей показатели неплохие — 51,2% (СФО — 49,8%; РФ — 51%).
Собственно, в этих цифрах и заложена проблема. Почему при наличии в томском здравоохранении столь мощного научно-образовательного и клинического комплекса в онкологии такие высокие, по сравнению со средними по стране и Сибири, показатели одногодичной летальности, хотя пятилетняя выживаемость выше? Вывод очевиден: в тех случаях, когда ЗНО выявлено своевременно, то своевременно оказано и лечение, а, значит, и положительный результат налицо. Но если заболевание обнаружено поздно, то и лечение во многом оказывается бессильным. Значит, проблема — в своевременном выявлении заболеваемости, или, как говорили специалисты на заседании комиссии, в онкологической настороженности.
Безусловно, отсутствие такой настороженности в первую очередь связано с низкой культурой населения, которое в большинстве случаев являет собой зримое воплощение сомнительного тезиса: гром не грянет — мужик не перекрестится. Но дело не только в личной культуре наших граждан. На заседании комиссии подробно раскрыли проблему: это низкая онкологическая настороженность врачей первичного звена (то есть вопрос уже выходит за пределы уровня культуры); отсутствие «персональной ответственности» этих врачей; их недостаточная грамотность в вопросах, касающихся ранней диагностики и профилактики онкологических заболеваний. (Не хотелось бы огульно критиковать всех врачей за отсутствие бдительности. Приведу пример, когда врач, не имеющий прямого отношения к онкологии, рекомендовал больному, пришедшему к нему на прием, обратиться к специалисту-онкологу. И рекомендация, следует заметить, была небезосновательной!)
На уровне депрессивных регионов
Директор Томского НИИ онкологии, академик Евгений Чойнзонов на мой вопрос о причинах плачевной ситуации в онкологической службе ответил без обиняков: «Это недоработка властей, прежде всего, департамента здравоохранения».
Может быть, наиболее зримо эта недоработка выражается в показателях коечного фонда. Если уровень заболеваемости ЗНО за период с 1980 года по 2011-й вырос на 54%, то коечный фонд за этот период увеличился всего на 8%. Дефицит всего и вся носит характер почти тотальный: коечный фонд — 30%; хирургические койки — 29%, радиологические койки — 12%; химиотерапевтические койки — 50%; посещения — 23%. Но есть еще и дефицит квалифицированных кадров. На деле все это означает, что пациенту, даже вовремя выявившему у себя злокачественное новообразование, не может быть оказана своевременная помощь. В областном онкологическом диспансере на прием к врачу очередь более чем, за месяц. А упущенное время здесь в буквальном смысле слова подобно смерти. Вспомним пресловутую каплю, которая в какой-то момент переполняет чашу. Столько же времени надо ждать, чтобы попасть и на некоторые инструментальные процедуры.
Дефицит — это одна проблема, а есть еще проблема обновления оборудования. «Если говорить о материально-техническом снабжении, — говорит Чойнзонов, — то томскую онкологическую службу можно сравнить только с аналогичными службами Тывы, Хакассии и онкодиспансером Горно-Алтайска. Но те регионы депрессивные. А у нас, с нашими возможностями, такая ситуация нетерпима». И это происходит в городе, позиционирующем себя как инновационный. Такая ситуация, говорит Евгений Цыренович, вредит имиджу Томска.
Все вышеупомянутые проблемы в концентрированном виде проявляются в онкодиспансере. Если в клинике НИИ онкологии атмосфера позитивная (заботливый персонал, чистые и светлые палаты и больничные коридоры, отличное питание), создающая у больного ощущение санатория и настраивающая его на оптимистический лад, что является действенным лечащим фактором, то посетитель, первый раз попадающий в онкодиспансер, не может не ощутить гнетущую атмосферу. Тесное помещение, тесный вестибюль, в котором постоянно толпятся и первичники, и те, кто уже записан на прием, но почему-то должен стоять в очереди, чтобы получить статталон. Отдельные больные жалуются на хамское отношение технического персонала. Об этом мне сообщила Татьяна, не пожелавшая назвать своей фамилии. Те, кто после операции в онкоцентре попадают в онкодиспансер, испытывают поначалу ощущение шока.
Цель одна, возможности разные
Онкоцентр — это Российская академия медицинских наук, онкодиспансер — это областное здравоохранение. Как говорится, два мира — два бюджета и, к сожалению, иногда случающиеся и два подхода к лечению больного. А ведь, казалось бы, и цель одна — излечение пациента, да и областная целевая программа одна. А вот целостного подхода нет.
Областной департамент здравоохранения среагировал на многочисленные жалобы на качество и доступность амбулаторной и стационарной помощи, поступавшие в его адрес, и освободил от занимаемой должности главного врача онкодиспансера Сергея Коломийца. Но такая реакция больше похожа на поиск крайнего.
Посетители онкодиспансера жалуются на тесноту помещения. Но, вспомним, что всего пять лет назад диспансер располагал гораздо большими площадями. А сейчас в бывших больничных палатах — магазины брендовой одежды и обуви.
Как же так произошло, что площади, занятые учреждением здравоохранения, оказались в руках частных лиц? Обращаюсь с этим вопросом к председателю комитета по труду и социальной политике Игорю Чернышеву.
— Конечно, сегодня просто, с учетом смены власти, называть виновных, — говорит парламентарий. — Сейчас можно сказать, что нас губернатор ввел в заблуждение, когда пришел к нам, депутатам четвертого созыва, и сказал, что лучше продать, чем отремонтировать это старое здание, и на вырученные деньги построить новый диспансер». И тогда, Чернышев, казалось, что процесс запускался. Но прошло пять лет, а процесс только-только запущен, и то — только проектирования.
— Понятие «онконастроженности» у нас было несколько притуплено, а соответствующие специалисты, кому это положено было делать, тревогу не били, — говорит Игорь Чернышев. — Возможно, это связано с тем, что взамен проданного здания не стали строить новое, не стали выделять деньги на эти цели. Ну, и, возможно, депутатов недостаточно информировали об этой проблеме, чтобы не заострять ситуацию — к нам с этим вопросом никто не обращался. Конечно, теперь можно все свалить на ушедшего губернатора, а, с другой стороны, где были специалисты от здравоохранения, которые в силу своих обязанностей должны были бить тревогу? Видимо, у нас не было принято противоречить губернатору…
Итак, можно констатировать, что эффективность областной целевой программы «Онкология: неотложные мероприятия по совершенствованию онкологической помощи населению Томской области», принятой в 2004 году и потом ежегодно подтверждавшейся, если сказать дипломатично, неоднозначна, что следует из приведенных выше цифр.
Комиссия обратилась к губернатору Сергею Жвачкину с просьбой взять под особый контроль вопросы подготовки участия Томской области в федеральной программе «Онкология» в 2013 году и выполнения обязательств региона в части строительства радиологического корпуса (каньона) и хирургического корпуса. А также, учитывая серьезный кадровый дефицит областных учреждений здравоохранения по отдельным направлениям (онкологи, эндокринологи и так далее), депутаты попросили разработать и утвердить ведомственную программу по решению кадрового вопроса, установив меры стимулирующего характера. Кроме того, комиссия решила обратиться в областную администрацию с просьбой рассмотреть возможность использования свободного здания для стабильной работы диспансера, пока не построят радиологический каньон и хирургический корпус. Ведь помощь больным нужна уже сейчас, а хирургический корпус и радиологический каньон будут введены только через несколько лет.
Я спросил Евгения Чойнзонова, есть ли уверенность в том, что ситуация с помощью онкобольным в регионе изменится кардинально. Евгений Цыренвич ответил утвердительно. Но, заметил он, только если финансирование сохранится на нынешнем уровне. Томский онкоцентр в 2011 году получил по линии РАМН 100 миллионов рублей. Стоит заметить, что бюджет областной целевой программы составлял в разные годы от 6 до 10 миллионов.
Хотелось бы отметить еще кое-что. В Томске есть великолепные специалисты-врачи. Есть собственные технологии лечения. Есть собственная медицинская аппаратура, не имеющая аналогов. Конечно, в силу необходимости, о Томске знают онкобольные на всем пространстве от Урала до Тихого океана. Но хотелось бы, чтобы имидж Томска в этой области был поднят на новый, достойный томских традиций, уровень. И это проблема не только моральная, но и могущая иметь вполне осязаемые материальные черты.
Однако Игорь Чернышев в разговоре со мной отметил и другой тревожный момент — зародыши ситуации, которая сложилась с онкологической помощью, стали проявляться и в других секторах томского здравоохранения.
Как бы позитив, который, мы надеемся, проявится в области онкологической помощи, не был придавлен проблемами у смежников...
