Как в «пушкинке» «ожили» книги
Стереотипы и мифы — это то, на чем работает реклама, дизайн, пиар-технологии, политика. На чем буквально держится мир. И то, что отчаянно мешает понять суть вещей. Понять непохожего на тебя другого или хотя бы проявить терпимость по отношению к нему. Проект «Живая библиотека», где можно было совершенно свободно поговорить с представителями разных социальных группы, стал той самой стартовой площадкой для понимания.
— На улице так холодно сегодня, время еще без пятнадцати двенадцать, а народ приходит и приходит, — почти кричит мне девушка-организатор в сером платье. Очень шумно. Около столов с листочками-карточками скапливается пестрая масса молодых людей. Кажется, никто не ожидал, что их будет так много. Они активно регистрируются, «забивают» очередь, разбиваются на группы (не по три-пять человек, как задумывалось, а по семь-восемь) и в возбуждении с волонтерами расходятся по этажам «пушкинки». Так начинается первая «Живая библиотека» в Томске.
Иду по коридору с расклеенными на стенах листочками. На листочках — карандашные детские рисунки про деревья, самопознание и мир во всем мире. Только цвета неяркие. В актовом зале в двух разных концах на нежно-синих мягких креслах расположились «читатели» «книг» под названиями «Иностранец» и «Путешественник». В обоих концах громко и весело. Атмосфера непринужденная.
— Я заметила, что русские мало улыбаются на улице, — начинает развенчивать европейские стереотипы о нас, о русских, светловолосая женщина с широкой улыбкой по имени Кристин. — Самое креативное объяснение на этот счет было от нашей преподавательницы русского. Она показывала картину Пушкина и говорила: «Вот видите! Пушкин же умный и серьезный: он не улыбается! Умный человек не улыбается постоянно». Наверно, в Европе все тупые, раз улыбаются.
«Читатели» Кристин, как в хорошей комедии, взрываются от смеха. Кристин полгода назад приехала из Германии и преподает в политехе. У нее хороший русский язык, она обезоруживающе обаятельна, и у меня в голове нет ни одного «неудобного» вопроса. А может и не надо. Смысл не в том, чтобы «подколоть» «книгу».
Также спокойно и расслабленно было в уголке около «книги» с названием «Шаманист». Хрупкая девушка Александра с длинными пушистыми волосами — заметьте, не старик, похожий на вождя индейского племени, как в кино — мягким голосом рассказывала, что для нее шаманизм — это самопознание, саморазвитие, но никак не танцы с бубном. Она общается с духами, путешествует по разным слоям мира, никому не навязывая свое увлечение. «Живая библиотека» для нее — еще одна ступень самопознания — через вопросы незнакомых людей. Поучаствовать подтолкнуло любопытство. Мне все больше кажется, что это такой большой социальный эксперимент, куда это самое, взаимное любопытство и притягивает.
— Я сюда пришел ради любопытства. Всю жизнь учусь, вот и тут думаю чему-нибудь научиться. Я по-настоящему могу открыться, только когда доверяю человеку. Здесь же только приоткрою дверь в свою душу. А вот ты зачем пришла? Просто так? — в бежевом кресле напротив меня развалился Виктор Николаевич. У него стрижка ежиком, поседевшие волосы, морщины во все лицо, поношенный пиджак, перстни на руках и выцветшая татуировка. Виктор Николаевич — это книга под названием «Бывший заключенный». Друзья его называют «философом», волонтеры презентуют как «человека со своей философской системой».
Новые полчаса, за которые можно «прочесть книгу», стартовали. На смену группе высоких и крепких ребят приходят две молодые девушки. Вероятно, первокурсницы. Они представляются и одна смущенно, но четко начинает интервьюировать Виктора Николаевича. Он же ничуть не смущается, добродушно рассказывает, как не может терпеть ничье командование и работать, как начал жить на улице, как его посадили «за все» и как он провел в тюрьме в общей сложности 30 лет. С каждым ответом девочки все больше вжимаются в стулья и теребят сумки.
— Если бы вернуться в эпоху рыцарей и пиратов, я бы стал пиратом и был бы самым счастливым человеком, — Виктор Николаевич признается, что склонен романтизировать действительность. — Понимаешь, я не стыжусь своего прошлого, не жалею времени, которое провел в тюрьме. Вне тюрьмы бывает страшнее.
Волонтер говорит, что время закончилось. Девочки выдыхают, но очарованные и вдохновленные гастролируют дальше. Перила лестницы и стены на втором этаже заполняются новыми листочками-утверждениями типа «Ксенофобия не передается через постель», «Каждый ВИЧ-положительный хоть раз не признавался в этом», «Все люди думаю, что геи требуют для себя каких-то привилегий». Каждый сам мог написать, что думает по поводу той или иной проблемы. А в холле первого этажа — новый приток людей. Приходят не только молодые, но и взрослые люди, даже дети. Волонтеры уже бодро снуют с радостными криками: «Кто к самоубийце? Кто к шаманисту? Кто к бывшему заключенному». Этакий «интерактив».
— Мы опасались, что не справимся с большим количеством «читателей», и как раз этот страх частично оправдался. Мы рассчитывали человек на 150 за весь день, а пришло около 300! Это повлекло за собой организационный хаос — наложения групп по времени «чтения», очереди, — делится впечатлениями Елена, одна из организаторов. — Мы это делали в первый раз. Надеемся, в следующий все будет лучше.
В перерыве выбегаю на улице. Там стоят и курят две девушки. Одна в длинном черном платке и коричневой юбке, другая в синих джинсах и легкой кофточке. Обе трясутся. От холода и нескрываемого восторга.
— Как здорово, что мы сюда пришли! И еще хорошо, что в группах по много человек, — пританцовывает одна. — Ты боишься спросить, так другой спросит. Часто бывает просто неловко задать вопрос.
Вместе с новой группой отправляюсь к следующей «книге». Она называется «Выживший после попытки самоубийства». Пока идем вглубь коридора, представляю себе тощего юношу с запавшими глазами. Но вижу девушку У., в красном платье и модных сапожках. Она достаточно давно пыталась покончить с собой из-за смерти близкого человека.
— Я приняла огромную дозу препаратов, лежу и смотрю на небо и думаю, что все вот-вот случится, — У. говорит медленно, томно и чуть-чуть картинно. В коридоре, где мы сидим, свет приглушенный. Систематически, как в хорошей трагедии, взвывает радиатор. — Проснулась через две недели в реанимации, и первые мои слова были: только не это. Решила, что буду жить ради родителей, раз ради себя не хочется. Нельзя же быть эгоистом.
У девушки абсолютно потухший взгляд, она глубоко и обреченно выдыхает. Мы коллективно пытаемся отыскать смысл жизни для У. наводящими вопросами в духе «Может во всем был виноват возраст? А никаких увлечений разве нет? А семью хочешь? А как ты себя через десять лет видишь?».
— Вам интересно с нами разговаривать? Вот вы — абсолютно закрытый человек, сидите в закрытой позе: ни печали, ни радости в ваших словах, — девушка Лена с длинными волосами и мягкими чертами лица пытается играть роль психотерапевта. — С какой целью вы сюда пришли?
— Меня раздражают люди, которые осуждают такие поступки! — Лене, кажется, удалось расшевелить эмоции У. — Мой знакомый месяц назад выпал из окна, а все ходят и только осуждают его. А я решила, что приду сюда, и может хоть кто-то прекратит осуждать его. Это первая ситуация, когда я свое прошлое раскрываю незнакомым людям! И было бы приятно, если хоть одна группа на мое «Не осуждайте таких людей» ответила «Да, мы согласны».
Судя по выражению лиц, не согласен никто. Мы в недоумении шагаем дальше. Уже в ожидании другой книги обсуждаем У. «Вообще, у нас таких мыслей не было никогда! Но! Мне казалось, что у человека больше целей в жизни после такого появляется», — морщится одна девушка. Другая добавляет: «А я думала, что человек наоборот черствеет и циничным становится. В общем, что-то меняется. А у нее, кажется, ничего». После перерыва приходит «живая книга» под названием «Человек с нетрадиционной ориентацией». «Книгу» зовут Сергей. К Сергею заходит по пятнадцать-двадцать человек. Тема актуальная и обсуждаемая.
Сергей — это такой добродушный, большой русский мишка, с широкими плечами, мускулистыми руками, русыми волосами и небесно-голубыми маленькими глазами. Он вселяет уверенность и спокойствие. Чувствуется, что Сергею нелегко говорить. И физически, поскольку это уже пятая группа. И морально: несколько раз перетряхивать свое прошлое и настоящее перед незнакомыми людьми. Но он открыт для диалога, сразу предупреждает, что ответит на любые вопросы. Пока Сергей рассказывает свою историю, девушки краснеют и смущаются. Но постепенно начинают спрашивать. Зачем он пришел?
— И мой друг говорит: «Зачем ты туда пойдешь? Оно тебе надо?». Надо, — твердо говорит герой. — Я хочу, чтобы меня не принимали за извращенца. Мне кажется, что как раз такие мероприятия дают толчок к понимаю и видению друг друга. Я не хочу скрываться и готов обсуждать все.
Девушки выходят в восхищении: «Настоящий мужчина!».
— Мы зашли к женщине, которая ВИЧ-положительная, и боимся что-то спросить, а она ждет наших вопросов. Неловко так, — чуть смущенно рассказывает волонтер Лена о «книге». — Но она потом рассказывает, что у нее есть семья — муж и ребенок, которые здоровы абсолютно. А она сама просто пьет лекарства, а жизнь — такая же, как и у нас. Она такая же, как все, понимаешь?
Понимаю.
— Мне так нравится, что люди абсолютно открыты! Они приходят не осуждать, а им реально интересно, — это уже другая «живая книга». Пиярвин и Георгий — вегетарианцы. Они сидят в холле второго этажа на темно-зеленых диванах и рассказывают о своем образе жизни.
— Кажется, мы сегодня развеяли миф про то, что вегетарианцы — хиленькие, — смеется Пиярвин. — Посмотри на нас: мы сидим, пышущие здоровьем. Или еще такой: что вегетарианство в Сибири невозможно.
— Почему-то в России бытует мнение, что нельзя быть здоровым и быть вегетарианцем. Вот доктор — а мы сами в меде учимся — когда слышит, что женщина пьет во время беременности, нормально реагирует, — комментирует Георгий. — А когда слышит, что она вегетарианка, у него просто глаз выпадает. Мне кажется, нас сегодня услышали.
«Люди открыты к диалогу» — об этом говорят и «книги», и организаторы, и волонтеры, и сами «читатели». Собственно, благодаря открытости диалог и состоялся. Взрослые и маленькие отставляют конструктивную критику и одобрительные отзывы в социальных сетях. И уже ждут ремейка. Организаторы отвечают: «Может, осенью».
