Читая Сербию

О томском книжном издательстве «Гусеница», которое переводит на русский язык литературу из Сербии

... даже маленький светильник способен уничтожить самый великий мрак. Так и в каждом человеческом добром деле больше силы, чем во всех злодействах.

Епископ Григорий, «Завала»,
из сборника рассказов «За порог»

Для хорошей литературы нет границ. В прошлом году в Томске появилось небольшое издательство «Гусеница», открывающее российским читателям мир ранее почти незнакомой им литературы — сербской. Сегодня книги «Гусеницы» уже известны книголюбам в России и за ее пределами.

Главный редактор и переводчик Михаил Валерьевич Сердюк — о книгах, о сербских авторах и о нюансах переводческого труда.

***

— Откуда и как у вас появился интерес к Сербии?

— На первом курсе военного училища я наткнулся в библиотеке на только что опубликованный в «Военно-историческом журнале» роман Валентина Пикуля «Честь имею». Дело там происходит на Балканах незадолго до начала Первой мировой войны. Надо сказать, что в своем романе Валентин Саввич очень уж вольно обращается с историей, географией, даже с топонимами и именами собственными… Например, в одном эпизоде главный герой, находясь в тогда еще австрийском Земуне, видит «вечерний Белград на другом берегу Дуная», хотя Белград и Земун находятся на одном и том же правом берегу Дуная, их разделяет Сава. Таких небрежностей и неточностей в романе полно: в нем, к сожалению, даже нет ни одной правильно приведенной сербской фразы! Но все эти недостатки ты видишь, когда погружаешься в тему намного глубже, чем обычный читатель исторической беллетристики, а таланта рассказчика у Пикуля не отнять… Вот, видимо, роман этот и заронил мне в душу подспудную любовь к Югославии, к Сербии, и мне очень захотелось эту страну посетить.

Долгие годы разные причины и обстоятельства мешали осуществлению этого желания. И все же в феврале 2016 года моя давняя мечта сбылась, и Балканы полностью оправдали мои ожидания. Появились у меня в Сербии и приятели, и излюбленные места — это Нови-Сад, Панчево, Сомбор и особенно Чачак, где я стараюсь побывать в каждый свой приезд. Природа Шумадии очень похожа на нашу Сибирь: такое же обилие сосен, разве что среди них обязательно попадется еще какая-нибудь туя или кипарис — климат там все-таки почти средиземноморский…

Масштабы в Юго-Восточной Европе, конечно, не российские: площадь Сербии — это примерно треть территории Томской области. Когда я сербам рассказываю, что одни наши Васюганские болота занимают столько же места, сколько Хорватия или две Словении, их это впечатляет.

— А в местах, упоминаемых в сделанных вами переводах, вы бывали?

— Конечно. Практически все города и районы, где происходит действие переведенных мною книг, я стараюсь посетить, не добрался пока только до Боснии и Герцеговины. А работая над переводом романа Видосава Стевановича «Если я когда-нибудь умру», я даже целенаправленно объезжал все места, о которых в нем упоминалось — чтобы убедиться, насколько верно все себе представил. Надо было посмотреть, потрогать, окунуться в атмосферу произведения.

Например, слово «врт» можно перевести и как «сад», и как «парк» — значит, надо побывать возле Белого Дворца маршала Тито и лично убедиться, сад там или парк. Если речь о могиле Слободана Милошевича во дворе его родного дома, значит, надо ехать в Пожаревац и этот двор посетить. Это же безумно интересно — сравнить прочитанное с действительностью и понять, насколько ты «угадал» в переводе реальную картину…

Про книжки

…Волшебник улыбнулся. Под его взглядом осенний сад ожил — расцвели увядшие цветы, облетевшее персиковое дерево снова покрылось листвой. Не веря своим глазам, девочка сперва бросилась к водяным лилиям, потом уткнулась лицом в головки белых пионов. Затем, немного смущенная, дотронулась до персикового дерева и, вернувшись на порог, села рядом с волшебником.

— Счастлива ли ты? — спросил он.

— Счастлива, — ответила девочка уныло.

— Хочешь, исполню второе твое желание?

— Не надо, прошу вас! — вскрикнула девочка. — У вас и первое не очень-то получилось. Не хочу вас критиковать, но это вообще не мои цветы! Я свои цветы люблю, а эти какие-то чужие, хотя и красивые, и пахнут. Но нет на них ни пчел, ни жуков. И вообще все как-то неправильно: я не привыкла, что небо может быть пасмурным, когда цветут пионы. Может быть, им сейчас холодно, и они замерзают!

— Может быть, — согласился волшебник.

— И персик! Посмотрите на эти листья! Какие же это листья? Я ни одного листа не узнаю.

— Это потому, что ты не видела, как они росли, — объяснил волшебник. — Прелесть волшебства в том, что все происходит быстро, но в этом же и его опасность: мы не можем принять с радостью то, чего не ждали достаточно долго, что не исполнялось медленно и понемногу у нас на глазах. …

Зорица Кубурович,
«Лекарство из персиковых листьев»,
глава «Волшебник»

— Первой изданной вами книгой стала сказка Зорицы Кубурович «Лекарство из персиковых листьев». Почему для своего издательского дебюта вы выбрали именно ее? И вообще — как происходит выбор произведения для перевода и последующего издания?

— Сказку Зорицы мы издали первой из-за ее универсальности — она предназначена всем категориям читателей, за исключением разве что самых маленьких. Вообще выбор произведения для перевода у меня происходит случайно: захожу в книжную лавку, начинаю перебирать книжки... Так я в свое время эту сказку и нашел: раскрыл книжку наугад, и глаз тут же зацепился за диалог девочки с профессором. До конца главы я читал уже не отрываясь, сразу поняв, что эту вещь я обязательно переведу — такую мудрую сказку до соотечественников донести просто необходимо.

Перевел я ее в 2018 году, а потом долго разыскивал автора, чтобы получить разрешение на издание. Только в декабре 2020 года мы с Зорицей списались, созвонились, и в 2021 году случился мой первый издательский опыт. Кстати, даже своим названием наше маленькое издательство обязано именно Зорице и ее сказке: эрудированной и рассудительной Гусенице там посвящена отдельная глава.

— Второй книгой «Гусеницы» стал сборник рассказов «За порог», автор которого — епископ Дюссельдорфский и Германский Григорий. Эту книгу можно отнести к светской литературе или у нее все же больше церковная, религиозная тематика?

— Это жизненные, большей частью автобиографичные зарисовки, которые я бы даже не относил к жанру иерейской прозы — просто вышло так, что хороший писатель оказался еще и епископом Сербской православной церкви. Разумеется, без упоминаний о тех или иных моментах церковной жизни в его рассказах не обошлось, но пишет-то автор не о ней, а больше о людях, об их человеческих качествах, характерах и судьбах.

Сборник «За порог» у него уже не единственный — сейчас в Сербии выходит вторая книжка, и не исключено, что мы и ее когда-нибудь переведем и издадим, потому что мне его рассказы очень нравятся. Читателей и почитателей у епископа Григория очень много: и в Сербии, и в родной ему Герцеговине, и в Германии, где сегодня проходит его архипастырское служение, и в целом в сербской диаспоре (а сербов за рубежом сегодня живет едва ли не столько же, сколько в самой Сербии). Я очень рад и горд, что с его рассказами с моей помощью теперь могут познакомиться и в России.

— Затем вы перевели и издали «Письма из Сербии» белградского сатирика Бояна Любеновича, в которых автор рисует точный и беспристрастный портрет своей страны и народа. Говорят, сербы и русские в чем-то похожи. Это действительно так?

— Да, и очень во многом. Есть даже такое выражение: «Сербия — это Россия на Балканах». Книгу Любеновича мы успели издать прямо к новогодним праздникам. Она представляет собой череду писем неназванного иностранца, которые тот посылает родным, описывая свою жизнь в современной Сербии, и более точный портрет этой страны, наверное, найти будет сложно. А наши братские народы там выглядят словно близнецы: практически на любой странице обнаруживаешь такие общие для нас национальные черты, как вольные отношения со временем, неуничтожимый оптимизм, упрямство, выходящее порой даже за пределы разумного…

Во всей книге российским реалиям не соответствует всего-то несколько специфичных глав… У себя на родине Боян Любенович достаточно известен, поэтому новость о том, что его книга издана на русском языке в далекой Сибири разошлась в первые дни наступившего года практически по всем балканским СМИ. Так вот, в одном из своих интервью Любенович говорил: «Я верю, что российские читатели поймут мой юмор: иностранец, которого я «послал» в Сербию, столь же легко мог забрести и в Россию, где бы с ним происходило всё то же самое».

О переводе

— А насколько точным должен быть перевод художественного произведения?

— Наверное, у каждого переводчика на это будет свой взгляд, своя позиция, свои границы допустимого. Для меня точность перевода очень важна: я считаю, что в оригинальном тексте не должно остаться ни одного непонятого переводчиком слова или выражения. Иногда на решение этой задачи уходят недели: когда переводишь, например, произведения полуторавековой давности, где встречаются слова, которые сегодня и сами-то сербы уже подзабыли, или попадается текст с обилием турцизмов… Но ты все равно ищешь и находишь.

Бывает, что переводчики используют значения слов, которые просто сегодня чаще встречаются, не слишком заботясь об их соответствии контексту произведения. В результате получаются нелепости. Как-то мне встретился где-то в сети перевод, в котором боснийский монах ХIХ века «вдруг ощутил дискомфорт». Тот монах мог ощутить все что угодно — неудобство, неуют, мороз по коже, или ему просто могло стать не по себе, но вот дискомфорта он почувствовать не мог, поскольку не знал такого слова.

Авторы к вопросу точности перевода своих произведений тоже относятся по-разному. Зорица Кубурович, например, очень придирчива именно к сохранению переводчиками своего лаконичного стиля изложения и поначалу сочла мой перевод излишне многословным: «Михаил Валерьевич, вот у меня в первой главе написано «посади персиковую косточку», а вы пишете «посади в землю персиковую косточку»!». Пришлось ей объяснять, что глагол «засадити» в сербском языке означает именно посадить семя или росток в землю и ничего другого. А у нас посадить можно все что угодно: соседа в тюрьму, самолет на полосу, собеседника в лужу и т.д.

А кроме того, всякий язык имеет свое звучание, свою музыку. Убери оттуда слова «в землю» — и фраза будет куцая, потеряет плавность и звучность. В итоге вопрос об «излишнем многословии» был снят, когда мне на помощь пришла арифметика: в моем переводе рассматриваемой главы слов оказалось практически столько же, сколько их было в сербском оригинале. А вот Боян Любенович легко согласился даже на мою просьбу разрешить изменить заглавие одного из «писем», выразив тем переводчику полное доверие, которое я постарался оправдать.

В переводе чрезвычайно важны оттенки. Если у автора написано «сожрать», то это не «съесть», а именно «сожрать». Если часто повторяется одно и то же слово, значит, надо постараться именно так все и оставить, а не подбирать синонимы — ведь вряд ли автор повторялся зря...

— Сложен ли перевод с сербского на русский?

— Думаю, что перевод с любого языка — дело непростое. В сербском многое сохранилось от древнеславянского: постоянно встречаешь общие корни, общие слова. Есть много слов, которые у нас из обихода давно вышли, а у них сохранились. Некоторые слова в русском языке поменяли свое значение на противоположное, а в сербском они остались как были. Обычно я каждое слово, где есть хоть малейшее сомнение, не раз проверяю по словарям, ведь «ложные друзья переводчика» (слова, близкие по звучанию и оттого кажущиеся интуитивно понятными) могут легко испортить весь твой труд.

Недавно читал присланный перевод, где у главного героя «мать и братья умерли в прошлом году от засухи» и подозреваю, что где-то кроется подвох, начинаю сверяться с оригиналом. Да, будь они овощами — возможно, так бы оно и было, но все-таки сербское «сушица» — это не засуха, это чахотка! Поэтому словарь нужно всегда держать под рукой.

Мы уже говорили об оттенках. Их бывает очень сложно передать в диалогах. Иногда это почти неразрешимая задача. Например, в сказке Зорицы Кубурович было очень трудно переводить диалоги в главе «Дом». Дело в том, что в сербском языке «дом» («куча») — слово женского рода! То есть главная героиня — девочка, разговаривая с домом, в оригинале беседует с двухсотлетней старушкой, а в переводе — с двухсотлетним старичком, который просто не может по-женски реагировать на некоторые вопросы и ситуации!

Зорица Славолюбовна настойчиво требовала найти в русском языке синоним женского рода, чтобы упомянутые женские реакции в переводе сохранить. Но я не счел это возможным: дом — это не «изба», не «хата» и не «лачуга», тем более что ни одно из этих слов нельзя употребить в философском смысле. Поэтому, «превращая старушку в старичка», кое-где пришлось пожертвовать точностью переведенных реплик, заменяя в реакциях лукавство на безразличие, досаду на недоумение…

Так, например, прощаясь с девочкой, в переводе дом ей бурчит: «С лица воды не пить!» Тогда как «куча» в оригинале гордо заявляла: «Красота непреходяща!» Однако же, по отзывам ряда рецензентов, справился я с этой задачей достойно: удалось сохранить как смысл всей главы, так и яркость диалогов.

А вот «Письма…» Любеновича полны современного сербского сленга, к тому же автор часто прибегает к игре слов, поэтому приходилось очень тщательно разбирать каждое выражение. Ведь, как бы ни любил я Сербию, сколь бы часто ее ни навещал — я не живу там дольше двух недель, а при столь недолгом погружении в язык какие-то нюансы и тонкости от восприятия просто ускользают. Тут мне очень помогла коллега-переводчица Софья Андреевна Алемпиевич — она замужем за сербом и живет в Белграде. Она вовремя обратила мое внимание на пару фраз, где игры слов я попросту не заметил.

Сделать хороший перевод, наверное, ничуть не легче, чем написать что-то свое. При этом у переводчика намного меньше творческой свободы — он намертво скован рамками оригинала и не может написать иначе, чем уже написано автором. А приблизительный пересказ «по мотивам» – путь однозначно не мой. Я стараюсь не отступать от оригинального текста, максимально сохраняя стиль автора.

Идем дальше

— Каковы ближайшие планы издательства «Гусеница»?

— К нам поступают предложения сербских авторов, но они требуют неспешного тщательного изучения. Пока к изданию запланированы три книги. Для начала захотелось от современников хоть раз перейти к классике: Лаза Лазаревич, например, еще при жизни был переведен практически на все европейские языки, и на Балканах его называют сербским Тургеневым. Хотим переводы его произведений, выполненные нами сегодня, включить в сборник вместе с переводами, сделанными его современниками — несколько его рассказов печатались в российской периодике в последнее десятилетие XIX века.

Также готовим сборник малой прозы Милки Жициной — у себя на родине она прославилась в 30-е годы ХХ века. Причем прославилась как романистка, но в Белграде в 2014 году издали сборник ее коротких рассказов. Случайно взяв его в руки в одной из белградских книжар (так в Сербии называются книжные лавки), я был просто восхищен краткостью и яркостью изложения: ее рассказы мне напомнили одновременно и Чехова, и Горького, и О. Генри, и Джека Лондона.

Будем издавать и роман Видосава Стевановича «Если я когда-нибудь умру». Там по сюжету маршал Тито, в очередной раз обманув всех и вся, лежит в секретном подземном бункере, смотрит по телевизору собственные похороны и вспоминает: как он к власти пришел, как эту власть удерживал, как правил Югославией 40 лет... Фактически это очень удачный учебник политологии в весьма неплохом художественном изложении.

По чисто балканскому разгильдяйству, очень похожему на русское, в бункере забыли включить вентиляцию, и Тито тихо-мирно там задыхается, сам того не замечая — его поначалу связное повествование постепенно превращается в прерывистый бред. Переводить эти отрывочные фразы без знаков препинания было сущей мукой, зато безумно интересно.

Надеюсь, что в этом году, как и в прошлом, нам удастся осуществить задуманное. Пользуясь случаем, хочу выразить свою благодарность всем, кто принимал участие в создании наших книг и продолжает участвовать в появлении новых: помимо самих наших авторов, это иллюстраторы Михаил Сулейманов и Марина Петрова, редактор Сергей Сердюк, переводчицы Софья Алемпиевич и Ксения Гончарова, дизайнер Алена Овсянникова… Спасибо областной писательской организации и персонально Геннадию Скарлыгину и Владимиру Костину, кемеровской типографии «Вектор-Принт», томским книжным магазинам «Водолей» и «Догма-80», а также их коллегам в других городах России. Спасибо всем, чье живое участие воплощается в наших книгах и делает их доступнее для российских читателей!

***

…Сербы постоянно твердят, что они бедные, несчастные, ограбленные, нищие… С тех пор как я приехал в Сербию, я еще не встретил серба, который не пожаловался бы мне на кризис и безденежье. Я же абсолютно уверен, что на самом деле дела обстоят совершенно иначе, а сербы намного состоятельнее, чем они утверждают. …В сезон отпусков в Сербии невозможно забронировать путевку в какое-либо экзотическое место, потому что все места давно расхватаны. Сербы давно уже не ходят ни в кино, ни в театр, свой Народный музей давно заперли, но зато по торговым центрам их бродит тьма-тьмущая. Когда какая-нибудь всемирная торговая сеть открывает в Сербии свой оптовый супермаркет, очередь формируется с ранней зари – сербы друг другу ребра ломают, лишь бы войти первым и купить по невероятно низкой цене хотя бы арбуз.

Боян Любенович,
«Письма из Сербии»,
глава «Богатство»

— Как вы думаете, силен ли сегодня в нашей стране интерес к иностранной литературе?

— Ну, у наших читателей он никогда не ослабевал. Вообще, искушенный читатель не заинтересоваться хорошей книжкой не может, кто бы и где бы ее ни написал. Другое дело, что сейчас, увы, наблюдается тенденция к снижению числа читателей вообще — и нет большой разницы, об иностранной литературе мы говорим или об отечественной… Но таковы уж реалии нашего времени.

Если говорить именно о наших книгах, то к ним интерес пока невелик, есть к чему стремиться… Те, кто целенаправленно интересуется Сербией и бывшей Югославией, сербской литературой или изучением языка, заказывают книги непосредственно у нас на сайте. Для более эффективного продвижения, конечно же, интернет-торговли нам мало: нужно, чтобы человек мог заинтересоваться незнакомой книгой, случайно заметив ее на полке магазина, а такое может обеспечить только розница… Но для мелкого издателя проникнуть в крупные книготорговые сети — задача почти невыполнимая.

Самая частая реакция такова: «Неизвестные авторы, неизвестные произведения, да и книг у вас мало — на кой вы нам нужны?». Сетевики приобретают книги у «гигантов» по три сотни наименований в одной накладной и неплохо себя чувствуют, продавая уже раскрученные имена. А второе, что я часто слышу, — это невнятные сомнения типа «У нас в Удмуртии сербская литература, наверное, не пойдет». То есть французская или американская литература у вас идет, а сербская не пойдет? Так ничего специфически сербского там нет — это просто хорошая литература.

Определенный костяк наших читателей уже сформировался, они за нашими новинками следят, и заказы к нам на сайт стали поступать не только из традиционных мест русско-сербской дружбы – таких как Санкт-Петербург, Белгород или Воронеж — но и из совершенно «не сербских» регионов России – с Дальнего Востока, например. Сами мы тоже сложа руки не сидим, налаживая деловые и дружеские связи с книготорговыми организациями в регионах: сегодня наши книги можно найти в отдельных магазинах и небольших сетях Красноярска, Новокузнецка, Барнаула, Набережных Челнов, Краснодара, Ставрополя, Сочи, Ярославля…

Повторюсь, в России интерес к иностранной литературе никогда не пропадал. В детстве мы гордились, что живем в самой читающей стране мира. Но не могу отделаться от впечатления, что лучшие переводческие силы СССР были брошены на литературу западную, тогда как авторов из славянских стран соцлагеря переводили значительно меньше. Вряд ли наш средний читатель кого-то из них назовет, кроме, может быть, двух чехов — Чапека и Гашека. А в югославской литературе всегда было что почитать: просто мы ее раньше почти не знали и мало знаем сейчас. Поэтому я рад по мере сил и возможностей знакомить с ней своих соотечественников и земляков.