По старой памяти: вооруженный Томск
Как жители дореволюционного Томска торговали оружием, охотились и отпугивали с помощью ружей воров
В наше время довольно часто обсуждается вопрос о том, как бы мы жили, если бы горожанам было разрешено свободное владение оружием. Исторический опыт у нас есть: до революции томичи были вынуждены вооружаться, чтобы защитить свою жизнь и свое имущество от преступников. А еще — чтобы охотиться, а иногда и развлекаться. Посмотрим, как отражались на страницах томских дореволюционных газет будни «вооруженного» Томска.
Кто владелец?
Даже не обращаясь к газетным публикациям, любой человек сразу скажет: оружие точно было у армии, у полиции и... у преступников. Верно! В Томске в Лагерном саду в XIX веке располагался Томский резервный пехотный батальон. Томичи общались с военными довольно тесно: в саду устраивались гулянья, играл оркестр военной музыки, пускали фейерверки. Особых неприятностей от такого соседства не было: оружие находилось под контролем, и вплоть до событий революционного 1917 года в газетах не встречалось известий, к примеру, о том, что кто-то из солдат или офицеров применял оружие против мирных жителей.
Томский резервный пехотный батальон, расположившийся в Лагерном саду, оружием не баловался
Однако отдельные инциденты случались. В 1891 году томские журналисты заметили на местной толкучке (на рынке), что торговцы старым железом продают «по баснословно дешевой цене» разряженные берданочные патроны — «совершенно нестреляные, с пистонами; многие помяты при вынимании пуль и пороха». Объяснение этому могло быть только одно: «...на толкучку попадают патроны, выкраденные из складов местного резервного батальона и за бесценок проданные любителям легкой наживы» (Сибирский вестник. 1891. № 37).
Как писала газета, «мы воздерживаемся по этому поводу от всяких заключений, но не видим причин, почему бы не прекратить столь наглую торговлю краденым казенным имуществом. А то теперь она уже дошла до того, что напоказ покупателям выставляется у одной лавчонки целая корзина довольно внушительных размеров, наполненная берданочными гильзами» (Сибирский вестник. 1891. № 37).
Вооружена была полиция, а также сторожа, которые отпугивали выстрелами воров. Однако на страницах томских газет запечатлена была картина города, в котором оружие хранилось буквально в каждой семье, и об этом писали как о самом обыденном факте.
К примеру, сообщая об угоне лошади неизвестными преступниками, перечисляли в числе пропавших вещей, находившихся в кошевке (санях): «козья доха, револьвер и кочма. Все похищенное стоит 262 р.» (Сибирский вестник. 1898. № 47). Возит с собой человек револьвер, подумаешь, эка невидаль.
Или вот такой случай:
«В ночь на 25 сего октября к игольно-галантерейному магазину Н.И. Тельных подходили несколько раз к караульному какие-то четверо молодых человека, довольно прилично одетые, и просили его дать им револьвер. На вопрос его — для чего им револьвер? — они ответа не дали, а снова настоятельно просили его дать таковой на некоторое время, предлагая ему даже за это 10 рублей, но караульный револьвера им не дал» (Сибирский вестник. 1891. № 124).
И никто не удивился, как будто попросить: «Дай, дядя, револьвер» — все равно что лопату одолжить ненадолго.
Магазин Колосова в рекламном объявлении, перечисляя самые разнообразные товары, в одном ряду перечислял «нитки, ружья, самовары и подносы» (Сибирский вестник. 1893. № 121).
Этому было, конечно, простое объяснение: без оружия в Томске было прожить сложно.
Задача: отпугнуть
Криминальная обстановка в Томске была очень напряженной, и полиция не могла справиться с преступниками. Так что жители сами заботились о своей безопасности. Газета писала:
«В Уржатке, во дворах некоторых домохозяев, над берегом Ушайки, ежедневно по вечерам происходит пальба из ружей и револьверов, причем в последнем случае стреляют на воздух боевыми патронами. Этот обычай не имеет ни малейшего смысла, так как воры вовсе не боятся выстрелов, аккуратно производимых около 9 часов вечера; между тем выстрелами можно заронить огонь и произвести пожар, а шальные на ветер выпускаемые в темноте пули легко могут ранить и даже убить ни в чем не повинных прохожих» (Сибирский вестник. 1891. № 109).
К счастью, в прохожих стрелки не попадали, а вот на то, что пули залетали в окна, обыватели жаловались довольно часто. В опасности были не только жители нижних этажей: как-то раз «дробина № 1-й», выпущенная кем-то из соседей, «пробила стекло в крайнем окне квартиры г. Черноговского, в верхнем этаже дома» (Сибирский вестник. 1891. № 111).
Жители Уржатки, одного из томских районов, по ночам отпугивали воров выстрелами из револьверов
Фото: pastvu.com
Разгул преступности неумолимо вынуждал обывателей вооружаться. Журналисты описывали целые сражения между ними и уголовниками:
«В последнее время замечается крайне выдающееся увеличение дерзких преступлений в г. Томске по замыслу и исполнению их, количеству и безнаказанности участвующих в преступлении. …В дом священника Вознесенской церкви через забор лезли разбойники в количестве 10 человек. Хозяин дома кричал, стрелял, а грабители все-таки лезли, и лишь сбежавшийся народ с постоялого двора разогнал грабителей. Надо полагать, что эта же компания лезла и в дом Д.А Астафьева, откуда была прогнана лишь после настоящего сражения… губернский инженер Шульман, живущий против Архиерейского дома на Большой улице, был недавно осажден ворами и просидел несколько часов, вооруженный берданкой» (Сибирский вестник. 1891. № 131). В следующем номере было помещено дополнение о том, что эта же шайка напала на лесничего, которому «пришлось прямо отстреливаться» (Сибирский вестник. 1891. № 132).
Итак: священник, купец, инженер, лесничий – все имели дома оружие и только благодаря этому смогли отбиться от обнаглевших преступников.
Газетные публикации свидетельствовали: небезопасно было даже в центре города, где находился архиерейский дом
Стрельба помогла и некоему Иванову, к которому на квартиру пришли «два неизвестных человека… и начали его душить»: «Иванов успел сделать выстрел из револьвера в воздух, и грабители разбежались». Полиции удалось поймать одного из нападавших – это оказался «крестьянин из ссыльных» (Сибирский вестник. 1893. № 16).
Уголовная ссылка в Сибирь не на словах, а на деле усугубляла криминальную обстановку в регионе.
Однако иногда не помогало и оружие. В 1898 году зимой злодеи убили пасечника, 64-летнего старика, и его 19-летнего работника и «захватили с собой около 30 пудов меда, ружье и самовар» (Сибирский вестник. 1898. № 28). То есть ружье-то было, но пасечников это не спасло…
«В черте города не допускать»
Впрочем, журналисты подозревали, что стрельба была не только средством защиты, но и своеобразным развлечением горожан:
«Нам передают, что в некоторых отдаленных частях города иногда в ночное время раздаются выстрелы, которые, разумеется, пугают прохожих. Очевидно, есть такие господа, которые любят забавляться стрельбой из револьверов. Так, нам рассказывали, что в прошлую пятницу один молодой человек возвращался ночью из-за озерного предместья. Перейдя мост, соединяющий эту местность с остальным городом, он вдруг услышал несколько выстрелов, раздавшихся из разных мест. Кто стрелял – осталось неизвестно; но мы думаем, что подобную забаву следовало бы прекратить и не допускать в черте города. Желательно было бы, чтобы ночные объездные и обходные более бодрствовали бы – тогда, разумеется, стрельба в городе не могла бы производиться и забавляющиеся ею были бы привлечены к законной ответственности» (Сибирский вестник. 1893. № 16).
Операционный зал клиник Императорского Томского университета: вот где в отдельных случаях заканчивались развлечения с оружием
А отдельные личности использовали оружие и в своих личных разборках, в том числе и женщины:
«7 декабря в 6 часов вечера по Жандармской улице проживающая в доме Севастьянова жена подполковника Мария Горбова произвела выстрел из револьвера в окно дома Зефировой. Пуля, к счастью, никого не ранила» (Сибирский вестник. 1893. № 144).
Ох уж эти суровые сибирячки!
Револьверы брали с собой в гости – возможно затем, чтобы, возвращаясь поздно вечером, чувствовать себя увереннее. Однако иногда им находили неожиданное применение. Газета сообщала:
«Вчера, в час ночи, в доме Подгурских, по Ямскому переулку, происходила игра в преферанс, которая закончилась тем, что один из картежников выстрелил в своего противника из револьвера и ранил его. О таком, конечно, неожиданном результате игры был составлен протокол, а раненый отправлен в больницу. По заключению врача рана, кажется, неопасна. Этакие, можно сказать, африканские страсти при наших сибирских холодах!» (Сибирский вестник. 1898. № 26).
В свободной продаже
Оружие можно было свободно купить в магазине, на рынке и у частных лиц. Газета обращала внимание на продаваемый в городе порох:
«У прибывшего в Томск господина Вейерта, комиссионера Русского товарищества, устроившего большой пороховой завод, мы имели возможность видеть образцы 12 сортов выделываемого товариществом пороха. Кроме разных сортов охотничьего пороха, на взгляд отличающегося прекрасной отделкой, особое внимание обращают на себя: серый бездымный и очень крупный, но сильный минный порох. Г. Вейерт, насколько нам известно, намерен устроить в г. Томске агентуру для оптовой и розничной продажи пороха выделки сказанного товарищества»» (Сибирский вестник. 1893. № 32).
Надо сказать, отсутствие контроля за продажей пороха несколько беспокоило власть, но исключительно в коммерческом отношении. В 1893 году в газете появилась следующая информация:
«В виду того, что торговцы пороха позволяют себе брать произвольную цену за названный товар, главная распорядительная комиссия по перевооружению армии утвердила на пять лет новую таксу... На жестянках с охотничьим порохом обязательно должна быть выставлена цена, определенная таксою; затем уже никакой добавочной платы ни за жестянку, ни за бандероль с покупателя на взыскивается. Такса должна быть непременно вывешена на видном месте всюду, где производится продажа пороха частным лицам» (Сибирский вестник. 1893. № 40).
Основной торговой точкой в Томске был ружейный и часовой магазин П.А. Толкачева. В объявлениях он рекламировал самые разные товары: часы, коньки, «рыболовные принадлежности», а также «ПЫЖИ нового образца с ямочкой на порох, всех калибров», «малодержанное двуствольное ружье 16 калибра… в футляре, с полным прибором и 50 нестреляных патронов» (Сибирский вестник. 1891. № 144); «пыжи разных сортов: «Русский элей», «Сибиряк старый», «Сибиряк новый», «Национальный с ямочкой»; «дробь заграничная и барнаульская» (Сибирский вестник. 1892. № 118) и др.
Опасно!
Доступность оружия для дореволюционной молодежи приводила к тому, что револьверы использовались молодыми людьми для сведения счетов с жизнью. Однако такие факты были единичными, и газеты обращали на них внимание как на ужасные события, требующие расследования и подробного объяснения.
К примеру, осенью 1881 года в Томске произошло два случая самоубийства среди учащихся томского реального училища. Первый, ученик Ядрихинский, «страдал меланхолией» и, возможно, слишком много учился: об этом можно было узнать из письма в газету директора училища, который пытался понять, какие причины привели к трагедии. Другой же, Сазонов, был «характера в высшей степени вспыльчивого и раздражительного»; газета так описывала случившееся:
«Вечером в день самоубийства Сазонов играл в карты со своим отцом. По окончании игры отец послал его учить уроки, но через несколько времени нашел его в кухне играющим на балалайке. Отец отобрал у него балалайку и ударил ею сына. Мальчик вспылил, выбежал из комнаты и в кабинете отца выстрелил в себя из отцовского револьвера». По определению врача, причиной этого поступка стал «припадок умоисступления» (Сибирская газета. 1881. № 31).
Фото: pastvu.com
Два года спустя, раздобыв оружие, «в общежитии при Томском университете студент 3-го курса А. Григорьев, желая лишить себя жизни, выстрелом из револьвера нанес себе рану в бок. Григорьевым оставлена записка, в которой он просит никого не винить в его смерти и что это он делает в полном уме» (Сибирский вестник. 1893. № 9).
С возмущением писал «Сибирский вестник» о том, как легко было лишить себя жизни в алкогольном опьянении:
«В среду, 31 марта, в пивной по Благовещенскому переулку совершено было покушение на убийство и самоубийство. В эту пивную явилось двое молодых людей в нетрезвом состоянии. Один из них выстрелил в товарища из револьвера, но промахнулся, а затем выстрелил в себя и нанес себе легкую рану. В карманах обоих молодых людей оказались записки, в которых сказано было, что они решились умереть и, по добровольному уговору, один должен застрелить товарища, а потом и себя. Исполнению этого уговора помешали винные пары, которые, кажется, и были главной причиной временного отвращения к жизни молодых гуляк. Рана пострадавшего не опасна, а по поводу покушения начато следствие» (Сибирский вестник. 1893. № 37).
Где-то на этом месте, в Благовещенском переулке, находилась пивная, о которой шла речь в публикации «Сибирского вестника»
Фото: pastvu.com
Происходили и несчастные случаи с детьми, и газета обращала на это особое внимание:
«Всем известно, как опасно давать в распоряжение детей огнестрельное оружие и как много произошло уже несчастных случаев вследствие небрежности, с какою обыкновенно дети обращаются с ним. Но, несмотря на все это, дети благодаря халатности старших пользуются оружием. На днях два мальчика 14 лет были на охоте на Исаевской мельнице, и один из них… был убит наповал, нечаянно дернув за курок ружье своего товарища» (Сибирский вестник. 1893. № 42).
Такова была оборотная сторона нахождения оружия в свободном доступе, и это заставляло задумываться общество о том, как избавить от опасности подрастающее поколение.
Впрочем, несчастные случаи происходили и с вполне взрослыми людьми:
«К массе несчастных случаев, имеющих место почти ежегодно в среде охотников, с сожалением отмечаем несчастье, случившееся с одним местным жителем, дворянином Л.Л. Монтрымовичем. Последний в субботу, 14 сего сентября, поехал на охоту в Киреевский завод и, желая вынуть из лодки ружье, так неосторожно сделал это, что заряженное ружье, зацепившись курком, выстрелило. Весь заряд попал Монтрымовичу в шею, отчего последовала моментальная смерть» (Сибирский вестник. 1891. № 108).
За меткость — приз
Тем не менее о запрете оружия речь никогда не заходила. Многим жителям дореволюционного Томска оно было необходимо еще и потому, что они были страстными охотниками. В 1893 году было организовано даже Томское общество правильной охоты, но и до этого в городе существовало общество охотников, которое устраивало целые соревнования с ценными призами для метких стрелков. «Сибирский вестник» в 1891 году извещал своих читателей:
«Следующая садка (по птице, шарам и тарелочкам) общества охотников назначена на воскресенье, 10 февраля. Подписная цена на призовую стрельбу распределена так: по птице – 2 рубля, по тарелочкам и шарам – по 2 рубля 50 копеек. Условия для получения приза следующие: по птице – из 7 выстрелов должно быть 5 смертельных, по тарелкам тоже из 7 должно быть 5, попавших в цель, а по шарам из 10 – 7» (Сибирский вестник. 1891. № 17).
Такая призовая стрельба привлекала большое количество участников, так что общество охотников планировало устраивать ее «в каждый праздничный день», увеличивая плату до 3 рублей за птицу и до 3 р. 75 к. по шарам и тарелкам. Организующим центром для любителей меткой стрельбы выступал ружейный магазин А.П. Толкачева.
Охоту любили и коренные жители Сибири, и ее русскоязычное население
Газета в целом одобряла это мероприятие, однако подчеркивала: «Не можем не указать на некоторое неудобство, происходящее от того, что стреляющие не отгорожены от публики. Нужно было бы устроить барьер, за который публика не должна была бы проникать» (Сибирский вестник. № 27).
Как уже было сказано, в 1893 году в Томске было организовано общество правильной охоты по примеру подобных обществ в других российских городах. Первые известия о его учреждении появились в газете в конце 1893-го: 7 октября устав общества был утвержден министром государственных имуществ, а 2 декабря было назначено «первое общее собрание членов-учредителей» в Бесплатной библиотеке (Сибирский вестник. 1893. № 140).
Для сбора средств в пользу нового общества был организован «художественно-охотничий вечер» в Общественном собрании (Сибирский вестник. 1894. № 7). В программе его были «литературное и музыкальное отделение, живые картины, стрельба в цель и танцы».
Новый формат привлек публику: собралось более 300 человек, которые по достоинству оценили усилия организаторов. Корреспондент «Сибирского вестника» отмечал, что «зал был декорирован очень умело и художественно, в охотничьем вкусе».
Правда, фельетонист этой же газеты остался в недоумении от того, какая же все-таки цель преследовалась при учреждении общества: он юмористически описывал, как весь вечер приставал с расспросами к «правильным охотникам», но большинство ответов его не удовлетворили, поскольку в основном состояли из рассказов «об охотничьей практике» (Сибирский вестник. 1894. № 16).
По-видимому, не только фельетонист не очень понимал, для чего было основано общество, и газета решила опубликовать выдержки из его устава о целях, правах и обязанностях. К примеру, члены общества могли:
- «устраивать с дозволения местной полиции стрельбища и состязания в стрельбе в цель на близкие и дальние расстояния, с выдачей призов;
- устраивать с разрешения губернатора выставки оружия, охотничьих собак и других животных, служащих для охоты, с выдачею наград и премий;
- устраивать библиотеку… и выписывать периодические журналы и газеты специального характера, и т.д.» (Сибирский вестник. 1894. № 18).
Особой заботой общества правильной охоты было «сохранение полезных птиц и зверей», поэтому его члены пытались ограничить «продажу дичи на городских рынках и при разносе по домам» в «известное время», привлекая к этому внимание томского полицмейстера. Надо сказать, что в городе существовали «постановление томской городской думы о запрещении весенней охоты на городских угодьях» и «ограничительный закон об охоте 1886 г.», но, видимо, особо эти законы не соблюдались (Сибирский вестник. 1898. № 85).
Общество просуществовало вплоть до революции, а в 1898 году даже обзавелось собственным домом. Как извещал «Сибирский вестник», 25 января 1898 года состоялось «освящение дома, выстроенного томским обществом правильной охоты на заимке Акулова, по Большой Подгорной улице».
Охотничья доблесть
Необходимо добавить, что в Томске было немало отличных охотников, о чьих достижениях с гордостью сообщали газеты:
«Нам передают, что один из здешних охотников г-н А.Н. Лялин убил нынешней зимой несколько медведей, в том числе одного в двух верстах от станции «Разъезд № 1» (томской ветки), в дачах Петуховской тайги. Г. Лялин слывет за опытного и смелого охотника» (Сибирский вестник. 1898. № 31).
Через несколько дней упомянутый Лялин через письмо в газету уточнил, что он с осени 1897 года убил «4 медведя, из коих взят один из-под собак ножом, в 12 четвертей шкура, - одна рысь и волк, - зайцев два, - голубей ни одного». При этом охотник ехидно добавлял, что «действительно в этой местности убил медведя я один, хотя члены томского общества правильной охоты, именно лесничий г. Мальцев с г. Толкачевым, ездили на берлогу близ разъезда № 1 и видели берлогу, из которой был убит зверь мною, а сами зверя не видали» (Сибирский вестник. 1898. № 33).
Через несколько недель газете стало известно, что «томскими охотниками А.Н. Лялиным и П.Ф. Федоровским по реке Яе, близ устья р. Кельбеса… 8 марта, в один и тот же час, но в разных берлогах, были убиты два громадных медведя. В первого зверя стреляли два раза, а в другого один раз». В качестве комментария подчеркивалось: «Ни г. Федоровский, ни г. Лялин не состоят членами общества правильной охоты» (Сибирский вестник. 1898. № 56).
Судя по всему, между «правильными охотниками» и просто охотниками мира не было…
Происходили и курьезные случаи: как-то раз «двое крестьян привезли на базар большого лося (сохатого), убитого ими в окрестностях Томска. На шкуру зверя и голову с громадными рогами скоро нашлись покупатели, но тушу величиною с доброго быка долго никто не покупал, так как редкие сибиряки едят лосиное мясо, которое, впрочем, умело приготовленное, представляет очень вкусное блюдо» (Сибирский вестник. 1892. № 12).
***
Одним словом, разными были будни «вооруженного» Томска, и плюсы этого положения были примерно равны минусам. Добавим, что сегодня горожане в массе своей безоружны, но и находятся они в относительной безопасности - по сравнению с тем, что творилось в Томске и Сибири в XIX веке.
