Демонстрация, разгром, поджог: кровавый октябрь 1905 года в Томске
О событиях черносотенного погрома в Томске 20 октября 1905 года
Первая русская революция 1905-1907 годов пронеслась вихрем по всей России, прогремела еврейскими погромами, устрашила преследованиями «тех, кто не с нами». Где-то время это прошло довольно мирно, где-то — ознаменовалось столкновениями, демонстрациями, побоищами.
Увы, в число городов, где октябрь 1905 года стал временем разгула убийственных страстей, вошел и дореволюционный Томск. 20 октября 1905 года здесь был черносотенный погром, приведший к человеческим жертвам, а во время устроенного толпой пожара сгорели здания городского театра и управления Сибирской железной дороги.
Современники, напуганные и шокированные происходящим, считали, что никто не вправе забыть это страшное время. Но шли дни, недели, годы… Вот уже и больше века минуло с того кровавого октября. И теперь мы пытаемся вспомнить, что же происходило тогда и почему и как вообще все это случилось?
Попробуем восстановить хронику событий революционного 1905 года, опираясь на газеты «Сибирская жизнь» и «Сибирский вестник» и на работы историков: «Томск. История города от основания до наших дней» (под редакцией Н.М. Дмитриенко) и «День за днем, год за годом: хроника жизни Томска в XVII-XX столетиях».
Бурное начало года
Из школьного курса истории почти все помнят, что Первая русская революция началась 9 января 1905 года, когда была расстреляна мирная демонстрация, организованная попом Гапоном.
В Томск весть об этом событии добралась довольно быстро благодаря телеграфу, но обсуждать ее в подцензурных газетах было нельзя. Тем не менее томские большевики решили провести на девятый день, согласно православному обычаю, демонстрацию памяти жертв расстрела. Согласно архивным данным, на улицу вышло более 300 студентов, учащихся и рабочих. Они собрались возле университета и прошли по Почтамтской улице до строящегося Второвского пассажа, где и были встречены полицией.
«На приказ разойтись демонстранты ответили выстрелами из револьверов. В перестрелке и последующем преследовании погиб один из четырех знаменосцев — Иосиф Кононов — и посторонний мальчик, ранено 45 человек, в том числе 6 полицейских» (Томск. История города от основания до наших дней. С. 170).
Большинство событий октября 1905 года происходило в центре города — на Почтамтской улице
По городу понеслись слухи, все бросились читать газеты... Но там царила тишина. И только томский губернатор объявил на первой странице:
«Ввиду происшедшего 18 января уличного беспорядка, вызвавшего большое скопление публики на улицах, объявляю во всеобщее сведение, что администрация, в силу закона, обязана принять самые решительные меры к устранению, если понадобится, и вооруженной силой, всякого массового беспорядка. Так как скопление при этом толпы может сопровождаться несчастными случаями, то население г. Томска приглашается безусловно избегать всяких сборищ на улице, ограждая себя тем самым от последствий беспорядка» (СЖ. 1905. № 14).
То есть о сути «уличного беспорядка» — что его вызвало, сколько человек участвовало, сколько пострадало — не было сказано ни слова. Также таинственно звучала заметка о том, что «в Томск прибыл прокурор омской судебной палаты Н.Н. Соболев. Г. Соболев пробудет в Томске несколько дней. Его приезд связан с событиями на улицах города 18 января, по поводу каковых событий ведется предварительное следствие» (СЖ. 1905. № 23).
«Сибирский вестник» описал читателям, что творилось в городе в этот день, в рубрике «Местная хроника»:
«От редакции. Вчерашний номер нашей газеты вышел без городской хроники по той причине, что та типография, где печатается «Сибирский вестник», вынуждена была закрыть ставни и затворить двери своей конторы и конторы редакции…
Во время уличных беспорядков 18 января большинство магазинов и лавок были закрыты, а также некоторые из типографий и казенных учреждений, как, например, канцелярия совета управления Сибирской жел. дор.
Несостоявшийся спектакль. Назначенный на 18 января в театре Королева бенефис г. Аржанникова («Иванов» Чехова) был отменен в виду известных событий, имевших место в городе в этот день» (СВ. 1905. № 15).
В 1905 году театр Королева был сожжен и больше не восстановлен, но в начале года ничего не предвещало беды — шли спектакли, публика наслаждалась представлениями
Несмотря на то что о самом событии — демонстрации, разгоне казаками, арестах и выстрелах — в газете ничего не сказано, однако читатель узнавал хотя бы о существовании каких-то «известных событий» в городской жизни в это время.
Характеристику общественной атмосферы газете удавалось отразить и в небольших заметках «Местной хроники», например, по поводу нестабильной работы почты: «Нет газет». «Вот уже более недели в Томске не получается петербургских и московских газет; провинциальные газеты, уже всецело по вине почты, получаются крайне неаккуратно. А между тем – время тревожное, богатое событиями и полное ожиданиями…» (СВ. 1905 № 19).
Но многие события так и не отразились на страницах газет: к примеру, митинг 30 января, в день похорон Иосифа Кононова (участвовало около 200 человек), или апрельская забастовка нескольких сотен приказчиков, требовавших сократить рабочий день; или трехдневная майская забастовка извозчиков и булочников и т.д. Это было опасно: слухи, гулявшие по городу, преувеличивали все стократ, что чрезвычайно нервировало общество. Искали «врагов». А что их было искать, они уже были под рукой: революционеры, то есть рабочие и студенты.
Неспокойные студенты
Дореволюционные студенты действительно отличались высокой политической активностью. Начальство решило, что их хорошо было бы «убрать» из университета, а еще лучше — из города (почти все студенты были в то время приезжие).
Не успел закончиться январь, а уже начались перебои в учебном процессе в университете и технологическом институте. «Сибирская жизнь» констатировала: «В университете и технологическом институте занятий нет, и едва ли они будут возобновлены до осени. Многие студенты разъезжаются по отпускам на четыре и более недель» (СЖ. 1905. № 23). В следующих номерах журналисты сообщали:
«На дверях университета и университетских клиник вывешено следующее объявление от ректора университета: с 26-го сего января университет закрыт на неопределенное время, впредь до особого распоряжения» (СЖ. 1905. № 24).
Томские студенты начала XX века на фотографии местного фотохудожника
Аналогичное объявление висело и на дверях технологического института с уточнением, что вуз закрыт до начала нового учебного года. Газеты подчеркивали, что профессора продолжают научную работу и не отменяют свои научные командировки, и так далее. В одном из номеров «Сибирский вестник» объяснял причину, по которой занятия не возобновляются: «...это вызвало бы в институте сходки, а попытка вести занятия с меньшинством студентов привела бы в обструкции, во всех ее видах, и необходимости прибегнуть к полицейским мерам. Вести же занятия под охраной полиции совет считает несовместимым с достоинством высшего учебного заведения» (СВ. 1905. № 45).
С нарастанием напряжения в обществе студенты все чаще становились объектом агрессии как смутьяны и бунтари. Это явление было характерно для всей России в целом и для Томска в частности. В газете с негодованием описывались эти случаи, назывались «проявлением дикого невежества, пошлой глупости и подлости» («Позорные дела и наша «безопасность»). Газета подчеркивала, что нападения совершаются «башибузуками», представителями «черной сотни», при этом в большинстве случаев «стражи безопасности» бездействуют (СВ. 1905. № 86, 101).
В сентябре в «Сибирском вестнике» и «Сибирской жизни» появились сообщения о студенческих сходках «для обсуждения вопроса о возобновлении занятий», затем газеты напечатали «Резолюцию совета Томского университета», в которой сообщалось о «немедленном возобновлении занятий в университете».
Однако нарастающее напряжение не способствовало выполнению резолюции: через два номера газета опубликовала новость под названием «Университет закрыт»: «совет университета постановил начало учебных занятий отложить на неопределенное время»; о закрытии университета сообщила также «Сибирская жизнь». Тем не менее студенческие сходки продолжались (Сибирский вестник. 1905. № 198-200, 202, 204; Сибирская жизнь. 1905. № 200, 205, 210)
Бастовать нельзя работать
На протяжении почти всего года — вплоть до октября — серьезных «силовых столкновений» подобно январскому в Томске не было. Основной формой общественной активности были стачки: в мае в Томске прошла стачка извозчиков, в июне — стачка служащих управления Сибирской железной дороги и так далее. Активизировались политические партии: в июле прошла общегородская стачка, организованная РСДРП; они же провели летом первую сибирскую конференцию РСДРП. В августе прошел съезд Сибирского областного союза — не партийный, но собравший многочисленных сторонников идеи сибирского областничества.
С 13 по 20 октября 1905 года в Томске проходила политическая стачка, бывшая частью Всеобщей политической стачки, парализовавшей жизнь России. Не работали многие предприятия, встала и железная дорога — бастовали железнодорожные служащие. Поскольку в Томске находилось управление Сибирской железной дороги, можно сказать, что наш город принял в этой стачке самое активное участие.
Несмотря на то что Транссиб обошел Томск стороной, именно здесь, в центре города, находилось управление Сибирской железной дороги. А сзади него — там, где сейчас Московский тракт, — находился театр Королева
Газеты не выходили и в Томск не доставлялись (почта не работала), не было и телеграмм, и никто в Томске не знал, что в Петербурге в это время был издан знаменитый Высочайший Манифест 17 октября, объявлявший свободу слова и свободу собраний, разрешавший деятельность политических партий, наделявший Государственную думу законодательными правами.
Но томское общество понимало, что происходит что-то необычайное. Ситуация в городе описывалась так: «Вследствие забастовки телеграфа на востоке прием телеграмм в этом направлении второй день прекращен; работа местной почты и телеграфа была прекращена на три часа вследствие химической обструкции. Общее состояние весьма тревожное. Все магазины и торговые помещения закрылись. Газеты сегодня не вышли. Отдельные группы пытаются прекратить занятия в различных учреждениях» (СВ. 1905 № 213).
Город замер в ожидании…
Откуда в Томске есть пошли черносотенцы
А пока город стоит на паузе, подумаем вот о чем.
Октябрьские события в Томске — это столкновение студентов и рабочих с черносотенцами, представителями консервативных сил в обществе.
То есть пазл сошелся:
С одной стороны — студенты, взбудораженные общественной активностью, весь год то ли учившиеся, то ли нет; в обществе они воспринимались как смутьяны и бунтари. Железнодорожные служащие — опять же революционеры и забастовщики в глазах мирных обывателей, которые уже перестали быть мирными: в городе ничего не работает, читать нечего, товары не привозятся, а из-за кого – из-за революционеров конечно!
А с другой стороны — организованные консерваторы, сплотившиеся в партию «Русское собрание» (позднее — «Союз русского народа») и получившие поддержку среди невежественных обывателей.
«Сибирский вестник», который отличался повышенной чуткостью к политике, одним из первых узнал и сообщил своим читателям о том, что «в ближайшее время в Томске состоится открытие местного отделения пресловутого «Русского собрания» (СВ. 1905. № 25).
Как саркастически писала газета: «Вот уж воистину — добро пожаловать! Надеемся, что в Томске оно придется, что называется, «ко двору».
«Сибирский вестник» перечислил учредителей будущего отделения: профессор технологического института А.И. Ефимов, управляющий местным отделением Сибирского банка В.Е. Пудовиков, купец Д.Г. Малышев, И.М. Некрасов. Участники «Русского собрания» распространяли своеобразные листовки — перепечатки из столичных газет — со следующими идеями:
«Свобода слова — но не свобода же сквернословия»;
«Свобода русской национальной печати, но не свобода же жидовской и жидовствующей, клеветнической, грязной прессы, ко всему русскому враждебной»;
«Свобода науки — но не свобода же учащейся молодежи политиковать» и т.д.» (СВ. 1905. № 29).
Можно сказать, что в Томске появился кружок «истинно русских людей», которые «выдали себе патент на звание «истинно русских интеллигентов»: участники «Русского собрания» утверждали, что «они не оторваны от почвы, как другие», они знают, чего хочет русский народ».
Видя нарастающую опасность этого явления, газета призывала «противопоставить деятельность прогрессивных кругов общества» «фальсификаторам истины»: «все живые силы должны сплотиться», писал журналист М. Вознесенский. Деятельность томских «истинно русских людей», по мнению публициста, направлена к тому, чтобы «сеять национальную рознь, вражду к интеллигенции, «оторвавшейся от народа», и т.д., и т.д.»; эту деятельность необходимо «парализовать» (СВ. 1905. № 100, 119).
Так что к октябрю в Томске уже была сформирована партия людей, считающих себя истинными представителями русского народа, питавших ненависть к «жидам», к «политиканствующей» учащейся молодежи и т.д. Они вели агитацию среди томских обывателей, и поддержка их лозунгов была довольно массовой. Именно их в России и называли черносотенцами.
Томск: 18-19 октября 1905 года. Началось.
В столицу телеграфировали: «Манифест 17 октября читается жадно, но успокоения нет; все без исключения торговые заведения второй день закрыты».
К сожалению, дело не ограничилось закрытием лавок.
После объявления Манифеста 17 октября в Томске произошло столкновение учащихся и казаков: учащиеся хотели прекратить занятия в коммерческом училище, казаки применили силу. Это возмутило горожан, и сам глава города Алексей Иванович Макушин (врач, брат знаменитого томского предпринимателя и мецената, владельца Сибирского книжного магазина Петра Ивановича Макушина — прим. автора) вместе с гласными городской думы потребовал уволить полицмейстера. Было также решено вместо полиции учредить свою народную милицию для защиты города.
Учащиеся Коммерческого училища, избитые казаками, стали первыми пострадавшими в октябре 1905 года в Томске
К делу приступили немедленно. Сам городской голова, некоторые члены добровольного пожарного общества, купцы, горожане — около 20 человек — стали организаторами милицейской дружины. К ним присоединились социал-демократы. Милиция закупила оружие, и город, наблюдавший за этими событиями с немалой долей удивления, внезапно оживился. Полетели слухи: революционеры пришли к власти и хотят посадить губернатором еврея! Полиции больше нет! Надо что-то делать!
Томск: 20 октября 1905 года. Черносотенный погром
О том, что происходило 20 октября, мы знаем из полицейских донесений, восстановивших картину происшедшего.
Утром 20 октября на Базарной площади (нынешняя площадь Ленина) стал собираться народ, задумавшийся о том, не пора ли «бить евреев, поляков, студентов, железнодорожных служащих и забастовщиков». Патриотический накал возрастал; из полицейского управления и мещанской управы были доставлены портреты императора и национальные флаги. Толпа в 200-300 человек пошла вверх по Почтамтской улице.
В это время в городской думе шло формирование отряда милиции, оружие раздавалось членам городской охраны.
Толпа и милиция встретились. Милиция применила оружие и оттеснила черносотенцев от здания думы.
Здание городской думы и управы милиции удалось отстоять
Черносотенцы пошли вверх, к архиерейскому дому. Разгоряченная столкновением с милицией, толпа наткнулась на нескольких людей в форменных фуражках: ученик железнодорожного училища (революционер!), страховой агент (бунтовщик!), рабочий (забастовщик!), студент (еще один революционер!) были убиты.
Возле архиерейского дома толпа остановилась. Епископ Макарий дал разрешение отслужить молебен по случаю царского Манифеста, и черносотенцы двинулись на Новособорную площадь.
Архиерейский дом. Сейчас — областной краеведческий музей
В это время в театре Королева, находившемся буквально возле Новособорной площади, шел митинг. Милиционеры поспешили в театр, пытаясь митинг прекратить и выпустить людей. Черносотенная толпа, вооруженная палками, кольями и револьверами, решила справиться с милицией, но не смогла и временно отступила за ограду Троицкого собора.
Выстрелы привлекли массу любопытных; на площадь прибыли семь рот солдат и сотня казаков. Комендант города потребовал у милиции сдать оружие, но защиту людей обеспечить не смог. Милиционеры бросились в здание управления Сибирской железной дороги, а там в этот день выдавали зарплату: несколько сотен железнодорожных служащих с женами и детьми толпились в коридорах.
Все было рядом: на первом плане — театр, за ним — здание управления Сибирской железной дороги, а за ними виден собор, вокруг которого собралась толпа горожан
Кое-кому удалось выбраться из здания, но остальные оказались в осаде. Черносотенцы разгромили первый этаж здания — в нем располагалась пивная Рейхзелигмана. Подожгли театр. Огонь перекинулся на здание управления Сибирской железной дороги.
Со второго этажа начали стрелять в толпу — войска отодвинулись подальше и тоже приготовились стрелять. Из охваченного огнем здания начали выбираться люди: они выбегали из дверей, выпрыгивали из окон второго этажа, спускались по водосточным трубам, но здесь их встречала озверевшая толпа, в них стреляли, зверски избивали, убивали.
Все, что осталось от театра
Огонь перекинулся на третий этаж. Здание управления Сибирской железной дороги и театр горели; прибыли пожарные, но погромщики не пустили их тушить огонь.
Точное число жертв этого дня неизвестно до сих пор. Историки приводят данные о том, что погибло 66 человек (забиты насмерть или сгорели), 129 человек было ранено.
Сожженные черносотенцами здания
Томск: дни после 20 октября 1905 года
Последующие дни казались одним большим погромом. Грабили магазины, лавки, дома. Сожгли мельницу Ильи Фуксмана на Степановке. Разгромили дом городского головы А.И. Макушина. Ему чудом удалось избежать смерти.
Наконец войска приступили к «умиротворению». Погромщики были разогнаны, впоследствии 80 человек было осуждено. Однако общество считало, что виновниками были и вышестоящие личности, избежавшие наказания: томский губернатор В.Н. Азанческий-Азанчеев и начальник томского гарнизона генерал-майор Ризенкампф.
Событиям, произошедшим в Томске 18-20 октября 1905 года (демонстрация учащихся, разогнанная казаками, черносотенный погром), в газете «Сибирский вестник» было посвящено несколько материалов. Первый из них, с заголовком, выделенным траурной рамкой «Вниманию городского общества», призывал горожан и городское самоуправление к «умиротворению города», организации «помощи жертвам погрома, семьям раненых и убитых», помощи «следствию судебной власти в деле раскрытия совершавшихся на глазах у всех преступлений».
Газета считала, что «ни в одном городе России в настоящее время, вероятно, не происходили такие зверства, как у нас; по крайней мере, давно уже никто не видал зрелища живыми сжигаемых людей. Кровь леденеет, слово замирает на устах». (СВ. 1905. № 213).
До конца 1905 года в каждом номере «Сибирский вестник» публиковал воспоминания участников этого страшного события, новые детали происшествия, а также некрологи погибших. В происшествии газета винила не только «чернь», но и губернскую администрацию, которая «оказала самое широкое, активное и пассивное, содействие организованному черному террору» (СВ. 1905. № 230).
Епископа Макария современники винили в том, что он не прекратил погром, пользуясь своим высоким авторитетом в обществе.
«Сибирская жизнь» не выходила с 17 по 26 октября 1905 года; вышедший 26 октября № 214 начинался с публикации Манифеста, телеграмм и других материалов. В дополнение к томским телеграммам из Томска, опубликованным в «Сибирском вестнике», были напечатаны следующие сообщения:
«Томск, 21 октября. Манифестанты с национальными флагами и портретом Государя устроили шествие по улицам города».
«Томск, 21 октября. Город украсился флагами; магазины закрыты. Паника неимоверная. Масса народа уезжает».
В «Томской хронике» была дана подборка материалов о томском погроме, в котором, по слухам, хотели «избивать евреев, студентов и железнодорожников», а в итоге пострадали представители всех слоев томского населения (СЖ. 1905. № 214).
Для «Сибирской жизни» погром имел и другие последствия: ситуация, когда А.И. Макушин и его семья чудом избежали страшной смерти, настолько ужаснула П.И. Макушина, что он отказался от дальнейшего ведения газеты.
В номере 224 от 8 ноября на первой полосе было помещено объявление от Макушина: «Не имея возможности, по расстроенному здоровью, продолжать издание и редактирование «Сибирской жизни», я передал право издания оной профессорам Томского университета И.А. Малиновскому, Н.Н. Розину, В.В. Сапожникову, М.Н. Соболеву и Технологического института Е.Л. Зубашеву, Вл.А. Обручеву и прис. поверенному М.Р. Бейлину».
***
События томского октября осмыслялись в многочисленных работах — и научных, и написанных современниками. Многие вопросы остаются нерешенными до сих пор: почему бездействовал томский гарнизон? Почему молчал губернатор? Почему епископ Макарий не вступился за людей?
Но до сих пор случившееся остается грозным напоминанием нам, томичам, о том, к чему могут привести темные страсти, разгорающиеся в смутные, переходные эпохи безвластья и безвременья.
