Четыре Анны и один Кузичкин в роли Каренина

На черном фоне белые буквы. Крупно: Евгений Лавренчук. Помельче: по мотивам романа Л.Толстого. И снова крупно: «Апология текста. Анна Каренина». Есть и другие белые буквы, которые содержат не менее важную информацию о готовящейся премьере в Томском театре юного зрителя.

Так на сегодняшний день выглядит афиша спектакля, который сыграют 5 и 6 марта. Возможно, к этому времени афиша дополнится другими элементами – рисунком или фотографией. Но дополнения не изменят сути – важным останутся слова. Неслучайно жанр будущего спектакля определен как апология, то есть защита текста.

Да и по утверждению самого режиссера, заодно и балетмейстера-постановщика Евгения Лавренчука, постановку прозаического текста русского классика на театральной сцене вряд ли можно отнести только к театральному искусству. «У нас музыки больше, чем театра, - заявил он на пресс-конференции. – В спектакле звучит живая музыка, звучит текст как музыка, сценография как текстовой поток, а не оформление». Словом, это «сложное, многоуровневое высказывание, которое не вмещается в жанр».

Известно, что Лавренчук больше всего боится рутины, поэтому изобретает новые жанры. Томск уже видел его «цветы живьем» («Билокси блюз»), «хорошо забытое будущее» («Амазонию»), «трансвестию справедливости» («Дракон»). На сей раз жанр апологии «означает, что внимание режиссера сосредоточено не на последовательности событий «бессмертного» романа, а на размышлениях Л. Толстого о жизни, женщине, Боге…».

Поэтому двухтомник ужат до 33 страниц компьютерного текста формата А-4. «Остальные 877 страницы компенсируем театральными и музыкальными средствами, выстраивая новые контексты, извлекая новые смыслы, - пообещал режиссер и автор новой версии. - Это концертное исполнение текста плюс спектакль, действие не бытового характера, а идет где-то перпендикулярно».

Небытовую атмосферу на пресс-конференции воссоздали студенты музыкального колледжа Андрей Бурдак (1-я скрипка) и Евгений Артамонов (1-я скрипка), сыграв импровизацию Шопена.

- У нас будет и виолончель, и альт, и сопрано, и болет, - заверил Лавренчук. Именно так, через «о», произносит он слово «балет».

По его замыслу, прочтение классического романа современным зрителем невозможно без балета. Причем особенного балета – артисты танцуют в шубах на зеркальном полу. Если на роль музыкантов пригласили студентов Томского музыкального колледжа, то на пуанты поставили артистов ТЮЗа. Таким образом, обувь балерин стала символом спектакля, и во время разговора с журналистами режиссер все время поигрывал белыми пуантами.

Фантастическое трудолюбие артистов, которые за два месяца не просто встали на пуанты, но научились красиво двигаться, вызывает искреннее восхищение со стороны режиссера-постановщика.

- Актрисы в этом театре очень красивые, - попутно заметил Лавренчук. - Гляньте!

И все глянули на Анну Абраменко и Ольгу Никитину. Они были в черных очках. Как и сам Евгений Лавренчук. Обе репетируют роль Анны Карениной. В спектакле будут еще две Анны Карениной. Итого четыре. Четыре ипостаси одного толстовского персонажа.

А вот будущий Каренин – Андрей Кузичкин пришел без черных очков, но в костюме и галстуке, как и положено чиновнику. Начальник областного департамента по культуре сыграет в спектакле Евгения Лавренчука главную мужскую роль. Данное обстоятельство придает некоторую пикантность постановке.

Впрочем, томский зритель уже давно привык к тому, что Лавренчук – провокатор. «Как нашли исполнителя»? - спросили у режиссера. И услышали в ответ: «Чудом».

- Чем больше думаю, тем больше отхожу от театральной структуры мышления повествования к кинематографической, - признался Евгений. - Кино – это вопрос типажа. Там нет разницы. Хоть стул снимай.

В этот момент все посмотрели на Кузичкина. «Это я не про вас», - тут же поправился Лавренчук.

- Но в данном случае меня интересовал не типаж, а личность, - продолжил свою мысль режиссер. - ЛИЧНОСТЬ! Вспомните, Анатолий Эфрос на роль Мольера позвал Юрия Любимова. Каренин - самый симпатичный мне персонаж. Мне нужна была фигура, личность. И чем больше мы репетируем, чем больше Андрей Александрович проявляет себя на репетициях, тем больше я подпрыгиваю от счастья: какой я гениальный режиссер, как я хорошо придумал! Я люблю красоту решения.

Как признался Андрей Кузичкин, режиссер и директор театра Светлана Бунакова соблазняли его три дня. О своем герое Андрей Александрович говорит, что «любовь к Анне предопределила, что он стал таким чиновником».

- В романе Толстого Каренин – это не просто функция, это человек, который хорошо и честно делает свое дело, - подчеркнул Кузичкин. - В данном случае, защищает права инородцев. Говорят, проще любить все человечество, чем конкретного человека. Каренин, как мне кажется, исходит от любви к Анне и сыну.

Участие в проекте рассматривает как личный прорыв, как прикосновение к театру, которого в жизни его еще не было.

- Женя выморачивает меня, - признался будущий Каренин. - Лавренчук полагает, что традиционный театр – это плохой театр. Он выдавливает из меня психологический театр. Заставляет по-особому произносить текст, по-другому существовать на сцене, не по законам Станиславского. Действительно, можно затрудниться с определением жанра. Ближе к литературному театру. Но там такие мутации происходят!

В проект он пришел, когда все деньги на него уже нашли. Поэтому отметает упреки в лоббировании театра. Шутит, что пошел ради экономии, потому что не получает гонорар. А Лавренчук не отметает: «Да, лоббирует. Это самый дорогой спектакль. У нас один свет стоит столько, сколько ваша жизнь».

Действительно, бюджет этого спектакля – самый дорогой за историю всего томского театра. Миллион рублей! Но мог быть и больше, если бы художник Владимир Кан не нашел материал, который с успехом заменил металл для декораций, не в ущерб замыслу художника Ефима Руаха. К слову, московский художник-постановщик высоко оценил креативность конструктора Кана и мастерство бутафоров, костюмеров, закройщиков и других работников подсобных цехов.

- На кого же рассчитан это спектакль? – поинтересовалась юная журналистка.

- На нового зрителя. Воспитание его – программа театра. Это могут быть и старушки, и молодежь. Зритель – категория не гендерная, и не возрастная.

На вопрос об актуальности проблематики Евгений Лавренчук ответил не менее сумбурно, чем о жанре постановки:

- Это спектакль о том, как в то время люди любили друг друга. Все вроде бы ясно, но никто не знает, как на самом деле любили в толстовскую эпоху. Никто не знает, и я не знаю, что такое женщина – поэтому и ставлю. Это как случай с ребенком в балете. Это ощущение чистого восторга. Праздник в чистом виде. Это присутствие Господа Бога вне смысловых оценок.

Чистого восторга от присутствия Бога постановочная группа гарантирует зрителям целых три часа. А пока в театре идет ремонт, репетиции и штудирование толстовского романа.