Мумии и подземные ходы: археологические находки в дореволюционном Томске

Слухи о тайных подземных ходах и о забытых захоронениях составляют не только часть томского городского фольклора: периодически в Томске, действительно, то обнаруживаются засыпанные входы в неизвестные подземелья, то, как недавно при строительных работах на Ушайке, на свет появляются древние человеческие останки.

Кстати сказать, в районе Ушайки это далеко не первые находки: и в советское время, и даже в дореволюционном Томске случались в этой местности неожиданные открытия. Мы предлагаем нашим читателям познакомиться с двумя статьями, посвященными томским археологическим находкам. Эти публикации принадлежат перу Степана Кузнецова (1854-1913), первого библиотекаря Императорского Томского университета.

Библиотекарь, археолог, журналист

Как пишут источники, «библиотека Императорского Томского университета начала формироваться задолго до его открытия. Уже 1 мая 1885 года на должность библиотекаря университета был назначен хранитель музея этнографии, древностей и изящных искусств при Казанском университете, кандидат истории и филологии Степан Кирович Кузнецов. В августе того же года он переехал в Томск и сразу приступил к разбору, описанию и расстановке книг».

Степан Кирович был членом Императорского Русского географического общества, увлекался археологией, историей, этнографией. В свободное от работы время он занимался археологическими раскопками в окрестностях Томска, совершал экспедиции на Алтай. О результатах своих изысканий он писал в газету «Сибирский вестник» (полное название – «Сибирский вестник политики, литературы и общественной жизни»).

Прослужив в Томске библиотекарем 18 лет, Кузнецов в 1903 году вышел в отставку и поселился в Москве, став профессором Московского археологического института.

В «Сибирском вестнике», наряду с разделами, посвященными текущей общественно-политической жизни (это такие традиционные разделы, как «Телеграммы» и «Вечерние телеграммы», передовые статьи, «Внутренняя хроника», «Заграничная хроника», «Фельетон Сибирского вестника» «Объявления» и др.), — постоянно велась научная хроника. Газета отслеживала интересные лекции (например, Н.М. Пржевальского — СВ. 1886. № 1), писала о научно-промышленных выставках. В рубрике «Между прочим» авторы сообщали интересные факты, к примеру, об открытии искусственного золота (СВ. 1889. № 41), о новых находках в Египте (СВ. 1889. № 5) и другое.

Так что Степан Кирович со своими научными публикациями оказался в «Сибирском вестнике» человеком крайне востребованным.

Тайный ход монастырской братии

В 1888 году Кузнецов написал в газету о своем участии в обнаружении части подземного хода в районе р. Ушайки:

Интересная находка в Томске

«Утром 2 ноября во дворе дома столоначальника казенной палаты В.Б. Орлова, что в конце Новой улицы (тянущейся от монастырской ограды к р. Ушайке), как раз над извозом от речки Игуменки, при рытье ретирадной ямы рабочие наткнулись на аршинной глубине на кирпичный свод. Г. Орлов в тот же день известил меня о своем открытии и пригласил для осмотра на утро следующего дня, что я весьма охотно исполнил.

Для удобнейшего понимания рассказа я прилагаю здесь план местности.

Явившись к г. Орлову утром 3 ноября, я нашел около флигеля квадратную яму, колодцем пробитую на глубину 1 аршина (на плане — С). В северном углу ямы рабочим пришлось наткнуться на кирпичный свод, арка которого переброшена по направлению от востока к западу.

Прямо из ямы под арку может быть, по словам рабочего, очень легко расчищен ход, так как земля вглубь идет рыхлая, очевидно осыпавшаяся; такая же земля и на дне ямы. Владелец дома высказывает полную уверенность, что арка эта открывает собою подземный ход по направлению к реке. При этом г. Орлов рассказывал мне, что когда он пять лет тому назад приступил к постройке своего дома на арендованном у Алексеевского монастыря участке и начал устраивать садик, ему пришлось на косогоре, обращенном к р. Ушайке, около уцелевших еще доныне берез (на плане — В), засыпать отверстие, весьма напоминающее собою оконечность подземного хода.

Спустившись в яму со свечкой, я мог лично убедиться, при помощи бывшей у меня в руках палки, в рыхлости земли как на дне ямы, так и в пролете арки. Был виден только верх арки, и, сколько можно догадываться, самый ход едва ли будет шире полуторых аршин. Свод представляется с этой стороны плохо сохранившимся и кирпичи легко распадаются на куски. Бывшая у меня в руках половинка кирпича, носящая на себе следы копоти, дает возможность заключать, что кирпич, по размерам своим почти не отличается от современного. То обстоятельство, что во время осмотра из ямы столбом поднимался пар, я склонен считать за указание на существование значительной подземной пустоты, содержащей более теплый воздух, чем наружный.

При помощи постукивания по земле я мог убедиться, что подземный ход идет от арки в направлении, отмеченном на плане штрихами, то есть, проходя несколько левее калитки (между нею и углом флигеля), направляется как раз к березам, подле которых был обнаружен выход, теперь засыпанный. Поэтому я просил г. Орлова снять землю в пункте А, где сейчас же под мерзлым слоем земли обнаружена масса щепы и толстые корни березы. Сегодня (4 ноября) г. Орлов сообщил мне, что свод открыт на протяжении 1½ аршин. Приходится таким образом заключить, что мы имеет дело с одним из более или менее старых сооружений города Томска. Принадлежность этой земли монастырю с давних лет дает повод думать, что и самый подземный ход сооружен для чисто монастырских целей.

С помощью «Описания Алексеевского монастыря», составленного бывшим его настоятелем, почтенным отцом архимандритом Виктором и переданного в распоряжение редакции «Сибирского вестника», которая не замедлит его напечатать, я могу привести достаточно убедительные доказательства в пользу сооружения подземного хода к р. Ушайке именно монастырем.

Первоначально Алексеевский монастырь находился при устье р. Большой Киргизки, где теперь так называемая Архимандритская заимка. Последовательные опустошения, причиненные монастырю набегами киргиз и калмыков в 1614, 1624, 1634 и 1644 годах, вынудили братию перенести обитель на ее теперешнее место, где и был заложен в 1658 году ныне существующий монастырь старцем Ефремом по указу царя Алексея Михайловича, а окончательно отстроен только в 1663 году. Последнее тридцатилетие XVII века далеко нельзя назвать мирным в истории города Томска: калмыки и киргизы по-прежнему совершали на город опустошительные набеги, и древние записи в монастырском синодике указывают немало жертв этих набегов под 1674, 1680 и 1682 гг. Сама необходимость побуждала братию неоднократно прибегать к вооруженному содействию служилых людей, которые укрепили Усть-Киргизский монастырь. Доселе еще можно видеть там, вдоль крутого берега р. Большая Киргизка, длинный земляной вал, а также круглые и четырехугольные ямы, засевши в которых, защитники монастыря «огненным боем» отражали натиск кочевников.

Также опасность от врага грозила и в Томске, почему весьма понятным становится предположение, что братия монастырская озаботилась устроить потайной ход на случай крайней опасности. Выйдя на берег р. Ушайки, все же можно было спастись от врага на лодках; кроме того, тут же можно было хранить, в особом тайнике, ценное монастырское имущество.

Против такого предположения, надеюсь, никто спорить не будет.

Если же принять, что обнаруженная случайно арка подземного хода представляет выход на поверхность земли, то можно думать, что тут, на месте дома г. Орлова, было в старину какое-нибудь монастырское строение, из которого был устроен доступ к подземному ходу. Легко также может быть, что этот подземный ход имеет отсюда ветвь прямо в монастырь. В этому нетрудно убедиться, если только основательно расчистить теперь открытый ход и спросить соседних домовладельцев, не случалось ли им, подобно г. Орлову, наткнуться на нечто, подобное своду.

В.Б. Орлов сообщил мне, что в один день со мною он дал знать о находке А.В. Адрианову, который выразил желание заняться раскопками и приступил к исследованию в тот же день, так как, по словам г. Орлова, располагает на этот предмет довольно значительной суммой от Археологического общества. Таким образом, дальнейшие раскопки зависят теперь только от согласия монастырской администрации».

4 ноября 1888 г. С.К. Кузнецов

(Сибирский вестник. 1888. № 78).

***

А жалко все-таки, что в XIX веке не позаботились отрыть этот подземный ход и сделать из него своеобразный памятник старины. Нет сомнения, что от желающих посетить его не было бы отбою — ни в прошлом, ни в настоящем. Кто бы отказался прогуляться под старыми сводами с факелом в руке, воображая себя монахом, спасающим монастырские сокровища от кочевников... А на выходе, на берегу реки, поджидала бы, скажем, лодочка... какой экскурсионный маршрут пропал!

Томская мумия

Но на подземном ходе «археологические приключения» Степана Кировича в Томске не закончились. Буквально на следующий год, в 1889-м, он был призван вместе с медиком С.М. Чугуновым, помощником прозектора, исследовать найденные старинные гробы — колоды, случайно выкопанные рядом с Иверской часовней. В одном из гробов ученые обнаружили натуральную мумию, о которой рассказали читателям в обширном материале, опубликованном в двух номерах «Сибирского вестника».

Дело было так.

Случайная находка натуральной мумии в Томске

«6 сентября, во дворе здания, занимаемом ныне полицейским управлением, рядом с городской управою, почти против часовни в честь Иверской Божией матери, случайно обнаружен был, при рытье выгребной ямы, целый ряд больших и малых гробов в виде колод, очевидно сложенных тут в столь большом количестве еще очень недавно.

Рабочие встретили первый ряд колод еще утром на незначительной глубине (до 1 ½ арш.). Под этим рядом колод шел другой такой же, и только на глубине 9 футов попались, очевидно, нетронутые ранее колоды с хорошо сохранившимися трупами покойников.

Пришлось удалить эту помеху для дальнейшего рытья и извлекать колоду за колодой. Из ямы, глубиною в 9 футов, длиною менее 3 саж., и при ширине в 1 ½ саж., извлечено было постепенно 38 колод, а по сторонам ямы всюду видны еще края и концы новых колод, которых пока нет надобности вынимать.

Столь изумительное количество трупов, погребенных на ограниченном пространстве, было бы просто непонятно, если бы не объяснялось случаем. В 1851 г., когда делалась пристройка с западной стороны к теперешнему зданию полиции, при рытье канав под фундамент попадалось, по словам старожилов, такое множество колод, что их было затруднительно отвозить на кладбище, и рабочие ставили добываемые ими колоды в нарочно вырытые подле фундамента ямы. Кто знает? Может быть, таким же способом было поступлено при постройке дома Ненашева, городской управы, Иверской часовни и прочих смежных зданий...

Нет сомнения — этот способ удаления покойников был несравненно удобнее, но он еще усилил заразительные свойства почвы, лежащей под вышеназванными зданиями, и без того построенными на месте старого кладбища, окружавшего деревянную Богоявленскую церковь, которая стояла на месте Иверской часовни и сгорела более ста лет тому назад.

Когда мы приехали на место, все колоды были уже вынуты и поставлены в два яруса возле ямы, на вынутой из последней совершенно черной земле.

Богатства представившегося нам материала было поразительно: тут можно было видеть и высохшие трупы, начиная от недоноска и кончая старухой. Все покойники несомненно христиане: за это говорят и близость церкви, и кресты, виднеющиеся на уцелевших трупах. Так как одно уже разнообразие скелетов придавалось анатомическую ценность этой коллекции, то из 38 скелетов и трупов было отобрано и доставлено нами в анатомический институт Томского университета десять вполне сохранившихся колод, в которых заключаются:

1) Совершенно высохший труп вполне развитой женщины лет 35-40, с темно-русыми волосами, сохранившей естественную форму тела. Труп лежит в той самой позе, которая ему дана при погребении. Руки сложены на груди; на шее крест, по-видимому, серебряный, сколько можно судить по темно-синему на нем налету. На голове еще сохранился головной убор (шашмура или повойник), но и только: от остального платья нет видимых следов. В ногах трупа скелет недоноска.

2) Скелет девушки лет 15.
3) Скелет девушки лет 5.
4) Скелет ребенка лет 1 ½.
5) То же — 2.
6) То же — 3.
7, 8 и 9) То же — около 1 года. Один из них представляет высохший трупик, с поврежденною при рытье головой. На груди у него серебряный, покрытый окисью крест.
10) Недоносок, завернутый в тряпку.

Заслуживают внимания колоды. Хотя наличное количество их достаточно велико, однако все они устроены довольно однообразно. Обрубок кедра, сосны или лиственницы, вершков 12 или 14 в толщину для больших трупов и значительно тоньше для маленьких, превышающий, примерно, на ¼ аршина длину самого трупа, раскалывался таким образом, что на крышу приходилась одна треть толщины обрубка. Затем, обе части долбились, при помощи теслы, так, чтобы в образовавшееся корытообразное углубление свободно входил труп.

В ногах углубление колоды значительно суживается, а в плечах, соответственно, расширено и углы закруглены; для головы высекалось в оголовке колоды столько места, чтобы туда могла только без труда войти голова да крохотная подушка. В иных колодах углы углубления для головы закруглены и самая колода принимает вполне вид египетского гроба из сикоморы, какие нередко можно встретить в музеях. Только в нижних концах наших колод внутренние углы оставлены без закругления.

Снаружи каждая колода более или менее обтесана с боков, в видах уменьшения тяжести, параллельно внутреннему углублению сужена к ногам и довольно круто иногда стесана в головах. На иных колодах заметны еще гвозди, которыми была прибита крышка, но очевидно, что большинство просто перевязывалось веревкой.

Ввиду редкости нахождения вполне сохранившихся высохших трупов (натуральных мумий), мы позволим себе остановиться на трупе № 1 несколько подробнее». (Сибирский вестник. 1889. № 104, 105).

Продолжение.

«Найденная 6 сентября натуральная мумия принадлежит, как выше сказано, женщине лет 35-40. Основной цвет мумии — темно-коричневый: она покрыта беловатой плесенью и землей. Одежды на ней на первый взгляд не заметно, но последняя, как оказалось при очистке мумии, представляет тот тонкий слой, который, будучи пронизан плесенью, покрывает весь труп. <...> При легком давлении на грудь, живот или ноги замечается упругость тканей мумии, при легком же постукивании слышится глухой звук, указывающий на существовании пустот под кожей груди и живота, а также в мышцах конечностей. Один мускул на шее (именно мышца левой стороны, наклоняющая голову) частию разрушен и представляет внутри себя пустоту.

Рост мумии — 2 арш. 4 ½ вершка. Она помещена в колоде, сделанной из лиственницы.

Нахождение натуральных мумий не есть необыкновенное явление; тем не менее оно довольно редко, и сущность этого явления доселе вполне наукой не разгадана. В жарких странах — в Египте, Мексике и Перу — издавна находили натуральные мумии, которые образовались здесь путем высыхания и выветривания, и предполагают, что они-то именно дали повод египтянам прибегать к искусственной мумификации трупов — к так называемому бальзамированию.

Мумификация, или высыхание трупа происходит и при низкой температуре, когда замороженный труп подвергается влиянию сухого и сквозного ветра. Кроме этих двух видов мумификации, есть еще третий, который встречается при разрытии старых кладбищ в странах умеренных. Так, в 1785 году в Париже, при вырытии трупов на кладбище Des Innocents были находимы мумии. В сицилийских монастырях, около Палермо, находится коллекция из 200 мумий; много мумий хранится также при кладбищах, расположенных на южных отрогах Альпов. В России, близ Петербурга, в пригородной деревне под Ораниенбаумом, в открытом склепе местного кладбища сохраняется несколько мумий в деревянных гробах.

Странность, в смысле необъяснимости этого явления, заключается в том, что при одинаковых, по-видимому, условиях, как индивидуальных, так и внешних, целый ряд трупов в гробах подвергается полному тлению, причем остаются только одни кости, и то полуразрушенные, между тем как один или весьма немногие из трупов высыхают, мумифицируются.

Одни ставят мумификацию в зависимости от свойства почвы, изобилующей железом, другие приписывают это свойство земле, содержащей в себе много извести или селитры. Этот вопрос в данном случае остается открытым, так как химического исследования еще не произведено, но для этой цели взят достаточный запас земли.

То обстоятельство, что в данном случае встречается не только общая, но и частичная мумификация трупов, например, высыхает одна голова, не то верхняя или нижняя половина туловища, еще более затрудняет объяснение самого явления и, по-видимому, говорит не столько в пользу значения внешних условий, сколько условий индивидуальных, заключающихся в неизвестном доселе свойстве той или другой части трупа.

______________________

Закончим нашу статью указанием на случаи нахождения в Сибири естественных мумий.

Для Томска нахождение в земле хорошо сохранившихся трупов совсем не редкость, напротив — явление очень частое, которое в течение настоящего столетия повторялось неоднократно. Однако мы не нашли в местной печати ни малейшего на это указания, что нам представляется в высшей степени странным. Попытаемся изложить здесь все, что нам известно по этому поводу, отчасти из собственных расспросов, отчасти по сведениям, трудолюбиво собранным по нашей просьбе А.А. Дикгофом. В виду спешности, с какою сведению собирались, мы заранее извиняемся за могущие встретиться неточности.

Томские старожилы рассказывают, что кладбище при Богоявленской церкви очень древнее. Можно догадываться, что оно немногим моложе кладбища на Воскресенской горе, что на обрыве над Болотом. Кладбище Воскресенской горы следует считать древнейшим уже потому, что оно непосредственно примыкало к Томскому острогу (крепости), построенному в 1604 году. С расширением города, когда начали застраиваться сначала местности, примыкающие к Воскресенской горе, весьма естественно появилось новое кладбище около Богоявленской церкви, стоявшей на месте нынешней Иверской часовни.

По исконному русскому обычаю умершие погребались около церквей; так было и в данном случае: около деревянной церкви Богоявления образовалось обширное кладбище, широко раскинувшееся от берега р. Ушайки по направлению к теперешним домам Смирнова, Стахеева и Толкачева, а оттуда примыкавшее к Воскресенской горе, за зданием гостиницы «Европы». Границы эти мы определяем по местонахождению костей и гробов.

В начале текущего столетия последовало распоряжение Святейшего синода, повсеместно воспрещавшее погребение умерших вокруг церквей, кроме особо важных случаев. С этого времени началось запустение кладбища. Очевидно, дело запустения шло быстро, если в 1812 году уже выстроено был на своем теперешнем месте здание городской управы (тогда — городового магистрата). Еще ранее купец Клепалов выстроил кожевенный ряд на том месте, где теперь угловой дом Ненашева; вскоре на месте кожевенного ряда купец Серебренников построил каменный дом; этому последнему событию насчитывают уже 80 лет.

Местные предания не указывают на нахождение костей и гробов при возведении построек купцов Клепалова и Серебренникова. Но, без сомнения, такие находки были, потому что при постройке здания магистрата в 1812 году колоды были находимы во множестве; равным образом когда строилось, около этого времени, здание (давно уже не существующее) полиции, на углу теперешней гостиницы «Европа».

Чем ближе к нашему времени, тем подробнее становятся известия. В 1851 году, когда понадобилось расширить здание полицейского управления, в 1856-58 годах, при постройке Иверской часовни, в 1860 году, когда начата была постройка дома Ненашева, на месте сломанного дома Серебренникова, — каждый раз рабочие встречали при земляных работах колоды, а молва указывает несколько случаев нахождения совершенно неповрежденных трупов. Колоды попадались на разной глубине: около дома Ненашева она достигала 8 арш., а у Иверской часовни — только 1 ½. Это указывает на то, что рельеф занимаемой кладбищем местности был волнистый, или же последняя перерезывалась оврагом, который позднее был засыпан.

Находились смельчаки, которые без страха открывали колоды и заглядывали внутрь. Благодаря этому любопытству сделались известны три достоверных случая нахождения мумифицированных трупов:

1) В 1851 г. — при возведении правого крыла теперешнего здания полицейского управления.

2) В 1860 г. — при постройке во дворе полиции корпуса, занимаемого пожарной командой.

3) Весной нынешнего года, когда в здании полицейского управления рыли подвал и нашли три колоды с хорошо сохранившимися трупами.

Итак, натуральные мумии в почве города Томска — не редкость: для одного нынешнего лета это уже второй случай. Остается пожелать, чтобы это таинственное проявление могучих сил природы было подвергнуто тщательному изучению».

С.К. Кузнецов, библиотекарь

С.М. Чугунов, помощник прозектора.

Томск, 5 сентября 1889 г.

(Сибирский вестник. 1889. № 105).

***

Такое вот мини-раследование провел Степан Кирович по горячим следам, и обнаружил, что томская почва по неизвестным причинам так же хорошо подходит для мумифицирования, как и древнеегипетская.

Из приведенных публикаций понятно, почему по городу неустанно циркулируют легенды о тайных кладбищах, подземных ходах и целых подземных городах. К примеру, в статье «Тайны томских подземелий», размещенной на одном из городских порталов, утверждается: «Среди жителей Томска давно ходят слухи, что под городом расположено несметное множество подземных ходов, проходят они в том числе и под рекой Томью. Молва утверждает, что размеры этих подземелий существенно превышают размеры самого современного Томска. За время существования города имело место неисчислимое количество случаев обнаружения подземных ходов. Подавляющее большинство этих свидетельств сохранилось в виде слухов, но многие были отражены в газетах — и в XIX веке, и в конце XX столетия».

Так что, пока историки разбираются с нашим прошлым, насладимся в настоящем чтением томских дореволюционных газет.