По горящим следам
Все мы помним 2012 год и ситуацию с лесными пожарами, из-за которых в области был объявлен режим ЧС, Томск затянуло невиданным доселе смогом, а пройденные огнем площади исчислялись десятками тысяч гектаров. Этим летом ситуация с лесными пожарами в нашем регионе была более-менее спокойной: 130 лесных пожаров на площади 2,2 тысячи гектаров. На фоне этого ситуация в Бурятии складывалась просто катастрофическая — леса горели все лето и горят до сих пор.
Всего на данный момент там зафиксировано 1 515 очагов возгораний на общей площади более 680 тысяч гектаров. Ситуация настолько вышла из-под контроля, что от огня пострадали несколько национальных парков и заповедников. Не справляясь со стихией, власти Бурятии призвали на помощь соседей: только от нас были высланы две команды огнеборцев из Авиалесоохраны. Среди тех, кто оказался в эпицентре событий, была и томичка Дарья Галушкина: проходя практику в Баргузинском заповеднике, эколог стала свидетелем борьбы человека с неуправляемой стихией и внесла посильный вклад в общее дело.
Учась в ТГУ, Дарья уже третий год проходит летом практику в Бурятии, в Баргузинском заповеднике, на берегу Байкала. Он является старейшим в России и входит в состав объекта Всемирного природного наследия ЮНЕСКО «Озеро Байкал». В следующем году заповеднику исполнится сто лет. Он был создан для сохранения и увеличения популяции соболя, который почти вымер на момент создания охраняемой территории.
— На полигоне в Семипалатинске раньше проводились ядерные испытания, а осадки выпали в Бурятии на горных хребтах. Поэтому мой научный руководитель заинтересовался этим местом. Еще когда я училась на бакалавра, ездила в Бурятию на практику изучать местную природу и то, как эти ядерные испытания сказались на ней. Сейчас учусь в магистратуре и в другое место ехать уже не хочу, — улыбается Дарья.
Про то, что в это время в Бурятии традиционно горят леса, девушка знала. Но новости о нынешних лесных пожарах, которые начались еще с весны, ее не отпугнули — казалось, что до заповедника огонь уж точно не доберется.
В заповеднике, где жила Дарья, жили бабушки, научные работники и инспектора, отвечающие за сохранность этих мест. На время пожаров туда поселили и огнеборцев — всего около 40 человек. В самом поселке стоят около 15 деревянных домиков, в которых есть печка и умывальник. На улице установлены две солнечные батареи, которые дают свет в вечернее время.
— Я жила в гостевом домике на три квартиры, по соседству с инспекторами, которые охраняли заповедник. Людей в поселке было немного, все друг друга знали и общались, так что отсутствие телефонной связи и Интернета я особо не ощущала. Там были очень интересные люди, например, одна бабушка, ей под 80, она работала медсестрой, когда там еще был большой поселок. Ее муж занимался соболями, он заслуженный ученый, у него очень много трудов на эту тему написано, — вспоминает Дарья.
Все было спокойно, практика шла своим чередом: девушка собирала растения, почву, воду в лесу и на берегу Байкала для анализов в лаборатории.
— Потом в километре от нас, вероятно от сухой грозы, загорелось дерево — к счастью, пожар быстро потушили. Для местных это привычное дело, там повсюду старые гари. Но огонь вспыхнул снова, и на этот раз ликвидировать его сразу не удалось. Вскоре пламя полыхало совсем близко от нашего поселения... Потушить его никак не удавалось, поэтому очень скоро вывезли всех туристов, а потом и нам предложили покинуть наше поселение, — вспоминает Дарья.
К тому времени Дарья закончила работу в рамках практики и могла отправляться домой. Однако девушка решила остаться. На тот момент она уже успела воочию увидеть, как тяжело приходится пожарным в борьбе с разгулявшейся стихией и совесть не позволил ей поехать домой как ни в чем не бывало.
— Когда меня спросили: «Останешься?», я ответила: «Конечно, останусь». Мне было невыносимо смотреть на то, как люди, с которыми знакома третий год, сутками отстаивают поселок, борясь с наступающим огнем, в семь утра уходят, в четыре утра приходят, голодные, обессиленные... Это ведь еще и опасно — огнеборцев оттуда увозили и с ожогами, и с травмами. Например, якутские ребята часто резались пилами. Поэтому я осталась им помогать, в основном готовила. Кормила всю пожарную группу,— говорит томичка.
Ситуация осложнялась еще и тем, что рядом с поселком находился склад с горючесмазочными материалами — по сути, готовый фитиль. Стоило ему вспыхнуть, и спасти поселение, а может и большую часть заповедника, было бы невозможно.
Вскоре на территории Баргузинского заповедника образовалось девять очагов лесных пожаров, которые потом стали объединяться, сливаясь в огромную полыхающую массу, вспоминает Дарья Глушакова. Пожарные бросили все силы на тушение огня вблизи населенного пункта, однако силы были неравны.
— Проблема еще в том, что Баргузинский заповедник находится на горном хребте, и подобраться к огню на такой местности сложно. Плюс плохая видимость из-за сильного дыма не давала быстро работать. Около недели пожарные трудились практически целыми сутками, убирали подстилку и окапывали территорию поселения, делали минполосу для сдерживания огня. А потом рядом загорелось дерево, повалилось через эту полосу, и огонь перекинулся на защищаемую территорию. Так было не один раз, и порой у огнеборцев просто опускались руки.
Боролись с пожарами в Баргузинском заповеднике не только с земли, но и с воздуха. На выручку огнеборцам из поселения, в котором жила Дарья, пришли два самолета, каждый из которых может перевозить до 40 тонн воды. Однако из-за сильной задымленности самолеты летали слишком высоко — несколько раз воду сбрасывали где-то рядом, но не на сам пожар.
По словам Дарьи, из-за пожаров в заповеднике ограничили возможность передвижения: уехать или приехать своим ходом было нереально, а продукты завозились на катере по Байкалу или сбрасывались с вертолета.
Дефицит был не только в продуктах. Из-за горящих в километре от поселка лесов жители страдали от сильной задымленности.
— Тяжело было уже тогда, когда лес горел где-то на севере заповедника. А когда огонь подошел совсем близко к нам, стало совсем невыносимо. Солнца было не видно, на поверхности Байкала плавала пленка из сажи, издалека летел пепел, черные обгоревшие листья — вблизи были только хвойные леса. В общем, настоящая ядерная зима. Правда, спастись от смога нам было нечем — респираторов нам никто не выделил, как и пожарным. Я вообще не знаю, как они держались, потому что мы, простые жители, сильно страдали: тошнило, болела голова, а в первые дни задымленности мы все ходили сонные — наверное от недостатка кислорода, — вспоминает томичка.
Дарья провела в заповеднике полтора месяца, и все это время у нее не было возможности связаться с родителями. Мобильной сети нет, как и Интернета — есть только рация, по которой можно было связаться с ближайшим населенным пунктом, поселком Усть-Баргузин.
— Когда в заповеднике начались пожары, мои родители жутко переживали, не знали, что со мной, в безопасности ли я. Но потом они смогли дозвониться до Усть-Баргузина, оттуда пришел запрос по рации, и только тогда они узнали, что я в порядке. Но успокоились, только когда я вернулась домой, — рассказывает девушка.
Самый пик пожаров в заповеднике продолжался около недели. В это время никто в поселке не был уверен, что, ложась спать, проснется на следующее утро — так близко и страшно горели леса.
— Из поселка были хорошо видны пожары. На моих глазах возник один из них. Еще когда горело где-то на севере, вечером мы со знакомым инспектором вышли на крыльцо, и тут началась гроза. Мы думали, наконец прольется дождик и попритушит полыхающие леса, как в дерево на горе в километре от нас ударила молния. Гроза оказалась сухой, без единой капли влаги, поэтому дерево вспыхнуло, и вскоре на этом месте начался пожар. Первые несколько дней его сдерживали, но потом деревья начали падать, и на этом месте образовался огромный очаг. Весь склон был в огне. Была ночь, когда я ложусь спать, смотрю из окна на это все и думаю: проснусь я или нет? — вспоминает девушка.
Через несколько дней ситуация стабилизировалась, а Дарья стала собираться домой, поскольку в заповедник были перекинуты дополнительные силы. «Когда я уезжала, туда приехали пожарные из Сыктывкара, Йошкар-Олы, Красноярска... Так моя помощь уже особенно не требовалась», — говорит девушка.
Дома Дарья оказалась в конце августа. На следующий год она вновь собирается посетить Бурятию и ставший уже родным заповедник на берегу Байкала.
— Впечатлений от этой поездки масса, как и от предыдущих. Каждый год я стремлюсь попасть в это место, где, несмотря на природные катаклизмы, царит мир и спокойствие. Там я отдыхаю от городской суеты. Надеюсь, что в следующем году я приеду туда уже в статусе научного сотрудника.
