Виктор Льготин: «Строительство на Каштачной горе — не самая хорошая идея»
Строительство храма на Каштачной горе вызвало бурную дискуссию на томских форумах. Неоднозначное мнение на сей счет высказало и ученое сообщество. В то время как специалисты ТГАСУ считают, что строить на Каштаке можно, эксперты из «Томскгеомониторинга» уверены: если и строить, то очень осторожно, иначе, казалось бы, благое дело обернется массой проблем для застройщика и местных жителей. При каких условиях стройка храма возможна, зачем нужен атлас рисков, и почему в следующем году уровень воды в Томи может оказаться еще ниже, — об этом мы говорили с Виктором Льготиным, генеральным директором ОАО «Томскгеомониторинг».
— Виктор Александрович, насколько я знаю, вы не стали давать положительное заключение по проекту строительства на Каштачной горе. Между тем специалисты ТГАСУ не видят в стройке ничего страшного. Кто прав?
— Давайте сразу определимся. Никто не говорит, что проект ТГАСУ плохой. Нет, он достаточно хорошо выполнен, там много фактического материала, другое дело, что трактовать одну и ту же информацию можно по-разному. Это как с тем стаканом, который для одного наполовину пуст, а для другого наполовину полон. Кроме того, мы стараемся быть последовательными и не отказываемся от своих рекомендаций и позиции по тому или иному вопросу по истечении времени. А вот позиция специалистов ТГАСУ, к которым я отношусь с большим уважением, в разные годы может меняться. Несколько лет назад представители вуза говорили, что строить на Каштачной горе нельзя, а теперь (хотя геологическая ситуация здесь не изменилась в лучшую сторону), почему-то стало можно. Так же было и с другими территориями, например, Лагерным садом. Получается как-то нелогично.
— Что конкретно не устроило вас в представленных материалах проекта?
— Вообще, изначально не устроила ситуация, когда нас попросили подготовить экспертное заключение по материалам изысканий, выполненных другой организацией. Мол, тамошние эксперты не против немножечко подвинуть границу оползневой зоны. Да и деньги уже пришли, причем федеральные, — надо строить. Мы не стали делать заключение, посчитав, что логичнее его было сделать авторам отчета по своим материалам. Тем более, мы детальных исследований геологических условий Каштачной горы не делали, а отвечать за достоверность чужих данных не можем. Да и не считаем, что строительство каких-либо объектов на Каштачной горе — хорошая идея.
— Что вы можете сказать в целом о рисках проявления оползней на территории города Томска?
— Мы свое мнение по данным вопросам выразили уже давно, выполнив по заданию областного департамента строительства и архитектуры работу по зонированию территории Томска по степени геологического риска и оползнеопасности. Одновременно был разработан и затем принят областной думой закон «Об оползневых зонах, расположенных в границах территорий муниципальных образований Томской области». Карта-схема районирования территории с выделением оползневых зон различной степени опасности как раз и является графическим приложением к данному закону.
Через несколько лет после подготовки карты оползневых зон города Томска мы совместно со специалистами из регионального управления МЧС подготовили первый вариант «Атласа рисков Томской области», где постарались обобщить всю имеющуюся информацию о рисках природного и природно-техногенного характера на территории нашего региона.
Предполагалось, что в дальнейшем и карта оползневых зон, и атлас рисков будут регулярно обновляться, пополняться новой актуальной информацией. К сожалению, этого не происходит из-за отсутствия финансирования данных направлений исследований. Между тем отсутствие актуальной информации часто не позволяет прогнозировать проявление опасных геологических процессов, принимать своевременные меры для предотвращения возникновения чрезвычайных ситуаций. К примеру, на некоторых потенциально опасных территориях оползни себя не проявили только потому, что туда еще не пришел человек.
— Лагерный сад входит в число оползнеопасных участков города. После нескольких лет ожиданий деньги на берегоукрепительные мероприятия были выделены, в 2013 году работы в основном будут завершены. Вы отслеживаете ситуацию?
— Конечно, но далеко не так детально, как хотелось бы. К сожалению, сейчас на оползневом участке выполняется только весьма ограниченный объем исследований в рамках программы федерального мониторинга геологической среды. То, что деньги на столь важный для города проект нашлись, отлично. Но ситуацию за состоянием оползневого склона необходимо отслеживать и после завершения стройки. Иначе можно не заметить начало тех или иных негативных процессов, и сотни миллионов рублей будут выброшены на ветер. Это как профилактика болезни: если запустить ее на начальной стадии, можно и ноги протянуть. Хочется надеяться, что ситуация с проведением работ по оценке состояния оползневого склона изменится в лучшую сторону, тем более что на эти цели нужно не так много денег…
— Кстати о наводнениях. Каковы прогнозы на будущий год?
— Делать прогнозы пока рано. Посмотрим, с каким уровнем воды вступим в фазу ледостава. В этом году уровень воды в Томи опустился до исторического минимума, и колебания его еще продолжаются. Связано это и с малым количеством осадков, и с многолетними природно-климатическими циклами. Низкий уровень воды чреват промерзанием реки на отдельных участках до самого дна, а также образованием в период ледостава подледной шуги и зажорных явлений (возле островов и перекатов в русле), что может привести к образованию заторов в период половодья. Другое дело, что весной при низком уровне воды ее подъем даже на три-четыре метра не даст такого эффекта, как в 2010 году. Но локальные проблемы все же могут возникнуть. Именно для прогнозирования таких участков в период половодья и своевременного реагирования на них и выполняются в последние годы работы по мониторингу ледовой обстановки на Томи.
— Влияет ли на состояние реки человеческий фактор? У нас принято грешить на добычу гравия...
— Это не является решающим фактором. В свое время добыча песчано-гравийной смеси внесла дисбаланс, в какой-то мере было нарушено природное равновесие в русле реки. Однако в дальнейшем, после прекращения добычи, река во многом восстановилась. Другое дело, что при добыче гравия одновременно выполнялась расчистка русла, что положительно влияло на профилактику высоких половодий. Теперь мы сталкиваемся с ситуацией, когда состояние русла вновь требует проведения выборочных дноуглубительных и руслоисправительных работ. Только проводить эти работы надо на тех участках, где это необходимо и для судоходства, и для беспрепятственного ледохода в период половодья. Следовательно, необходим тщательно просчитанный комплексный проект на выполнение дноуглубительных и берегоукрепительных работ на весь участок реки в пределах города с рассчитанным прогнозом и исключением нежелательных последствий для нее. Тем более что предварительные работы по моделированию русла реки уже выполнены.
— Некоторое время назад вы и ваши коллеги из областного департамента природных ресурсов говорили о необходимости спрямления русла Оби в районе Колпашево, где берега из года в год «съедает» речная эрозия. Есть подвижки в этом направлении?
— В данный момент принято решение о необходимости разработки проекта по спрямлению русла реки на основе результатов моделирования, выполненного учеными из МГУ. Планируется сделать искусственную прорезь в пойме реки и основное русло направить именно туда. За счет этого предполагается ослабить воздействие реки на береговой склон, где расположен город.
— Наверняка у столь глобальной задумки есть масса «но»...
— Неоднократно директор томского Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН Степан Шварцев высказывал опасения по поводу строительства на левом берегу Томи. Вы тоже выступали против застройки в этом районе. Тем более что рядом проходит водозабор, питающий водой весь город. Стоит ли беспокоиться за его судьбу?
— Недавно природоохранная прокуратура привлекала, в том числе и нас, в качестве экспертов по вопросу левобережной дороги, а именно — повлияет ли строительство дороги на загрязнение подземных вод. Правда, на мой взгляд, вопрос поставлен не совсем корректно. Если посмотреть на схему левого берега с вынесенными зонами санитарной охраны водозабора, видно, что дорога находится за пределами даже третьего пояса. То есть вариант того, что загрязнения непосредственно с дороги попадут в воду, практически исключается. Тем более что поток подземных вод идет не от дороги, а напротив — в ее сторону и далее к реке. Другое дело, что вопрос надо ставить более широко, о чем, в частности, говорит профессор Шварцев. Речь должна идти не столько о самой дороге, сколько о различной инфраструктуре, которая неизбежно возникнет после ее строительства. У нас ведь как бывает: дорогу построят, а потом начнется освоение, по бокам вырастут дома, магазины, шашлычные, автозаправки. То есть дорога может дать толчок к неконтролируемому освоению территории, и вот тут проблемаи загрязнения встанет в полный рост.
— Не могу не спросить про дом на Заливной, 19, в котором мэрия покупала квартиры для сирот. Насколько я знаю, вы делали заключение по этому дому.
— Да, делали. Но в соответствии с заявкой это было заключение на индивидуальное малоэтажное строительство. А учитывая, что этот участок расположен в умеренно опасной оползневой зоне, были даны рекомендации (в соответствии с областным законом об оползневых территориях) по выполнению мероприятий по снижению геологического риска. Понятно, что затраты при этом на строительство должны были вырасти. К сожалению, наши рекомендации были проигнорированы, никаких мероприятий выполнено не было. Тем более странно, что квартиры в этом доме пытались использовать под социальное жилье… По хорошему, в таких проблемных местах нужно минимизировать нагрузку на геологическую среду, например организовывать рекреационные зоны, которых у нас в городе можно пересчитать на пальцах. Нет же, нужно туда залезть, втиснуть дом с нарушением технологии, а потом разводить руками. Таков, к сожалению, менталитет многих современных предпринимателей: главное — сейчас получить прибыль, а что будет потом — не наши проблемы…