Владимир Познер: «Мы живем в советской России»
В середине марта в Новосибирск с презентацией своей новой книги «Прощание с иллюзиями» побывал известный журналист Владимир Познер. «О времени и о себе — с пугающей откровенностью» — такой издательский анонс излишне навязчив. Достаточно того, что автор книги — тот самый Познер! Ведущий знаменитых телемостов «СССР — США» в конце 80-х, программы «Познер — Донахью» в начале 90-х, теледебатов «Времена» и ток-шоу «Познер», начинавший с должности литературного секретаря Маршака... В преддверии своего 78-летия (!) Познер по-прежнему бодр, свеж и блистателен в отточенных формулировках. Желающих увидеть воочию, как справится известный интервьюер с ролью не задающего вопросы, а отвечающего на них самому, было хоть отбавляй. Нашему корреспонденту Юрию Татаренко удалось невозможное...
— Книга написана – а что дальше, будет ли продолжение?
Я счастлив, что эта книга появилась теперь и в России — прямо гора с плеч! Писать такие книжки, как «Одноэтажная Америка» и «Тур де Франс» было куда легче. Кстати, скоро у меня выйдет подобная вещь об Италии. Будет также и фильм, он называется «Их Италия», в апреле его покажут на Первом канале. Продолжаю делать программу «Познер». Еще на канале «Дождь» мы с Леонидом Парфеновым планируем создать новую телепередачу о важнейших итогах недели. У нас с Леонидом Геннадьевичем хорошие отношения, но люди мы очень разные и можем иногда не сойтись во взглядах, что именно считать событием недели. Но в любом случае наша программа не будет походить на то, что сейчас делают на федеральных каналах, это я вам обещаю. Хотя о чем мы сейчас рассуждаем? Мне очень нравится, как говорят англичане: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах».
— Сколько лет живет выражение: «герой нашего времени». А есть ли среди нас сам герой и кто он?
— Вспомним, каким Лермонтов написал Печорина? Это человек не очень симпатичный, разочарованный, желчный, внешне циничный и одинокий. И если говорить сегодня о герое не как о человеке, совершающем подвиги, а как о персонаже, характерном для эпохи, о такой живой примете времени, то я от него не в большом восторге. Героя нынешнего времени больше всего на свете интересует он сам. И еще деньги — они для него если не все, то очень многое. Он довольно одинок и мало кому верит. Получается, он не так уж сильно отличается от Печорина, но тот был куда более эрудирован и лучше воспитан.
— Вы в журналистике с брежневских времен. Должен ли журналист быть в оппозиции к власти?
— Разумеется, если это именно журналист, а не шоумен или спортивный комментатор. Наша задача — говорить о проблемах. В этом смысле журналист — цепной пес правды. Но мы не должны предлагать никаких решений. Предоставьте публике полную картину с места событий, а уж она сама решит, что ей думать по этому поводу. И власть будет знать, что ей ничего не удастся скрыть от народа. А выходить на улицу с плакатами журналисту не стоит. Не надо путать журналистскую активность с политической.
Современная российская журналистика находится в очень плохом состоянии. При том, что до перестройки никакой журналистики и не было. Махровым цветом цвела пропаганда, журналистов называли солдатами идеологического фронта. А солдаты должны выполнять приказы, вот пресса и занималась разъяснением политики партии и правительства. Когда при Горбачеве появилась гласность, популярнее журналистов в стране не было никого: за свежим номером «Огонька» или «Московских новостей выстраивались гигантские очереди, а в часы показа телепередачи «Взгляд», наоборот, пустели улицы. И журналистам показалось, что именно они и решают судьбу страны, что они и есть спасители России. А потом были президентские выборы в 1996 году. И журналисты перестали быть журналистами, обслуживая Березовского и Гусинского, хотевших «замочить» Зюганова. После этого отношение к журналистам в России стало меняться, и сейчас в списке профессий, вызывающих наибольшее доверие, журналистика плетется в хвосте.
— Есть ли в России демократия?
— Нет — и не потому, что есть люди, которые ее ущемляют. Демократии нет в наших головах. А так называемая демократическая оппозиция на самом деле — большевистская: она категорична в суждениях, она никого не слушает, кроме себя. И что получается: одни кричат: «Болотная слизь, предатели!», а другие им отвечают: «Воры, кровавый режим!». А при чем тут демократия?
Мы живем еще в советской России. Люди, которые сейчас управляют страной, родились в СССР, ходили в советскую школу, были пионерами и комсомольцами, многие из них вступали в КПСС. Я как-то спросил у Ельцина, считает ли он себя демократом. Он ответил: «Конечно же, нет! Вы же знаете, в какой стране я вырос. Может быть, общаясь с демократами, я чему-нибудь научусь у них». Умный и честный ответ. Есть законы развития общества, и демократия должна созреть, прежде чем станет системой — тут одного желания мало. Но со временем демократия появится и в России, это неизбежно. Только не будем забывать, даже в самых демократических странах много и несправедливости, и жестокости. В Америке, конечно же, намного свободнее, чем у нас, но это не значит, что там все позволено. Когда Фил Донахью начал критиковать власть в связи с войной в Ираке, его программу закрыли, и никаких митингов и демонстраций по этому поводу не было.
— Нам бы помитинговать — а как заставить страну работать?
— Во-первых, мне очень не нравится слово «заставить». И что значит «страну»? Я бы говорил о каждом отдельно взятом человеке — как сделать так, чтобы он хорошо работал? Это происходит, когда человек понимает, что занимается своим делом. Тут колоссальную роль играет образование. Вот если бы каждому школьнику дали понять не только, сколько будет дважды два, но и в чем его талант!
Страна состоит из большого количества очень разных людей. Одни вкалывают, другие бездельничают, и почему-то лодырей у нас значительно больше, чем в других странах. Я давно заметил, что в России очень тяжело с тем, что называется «сознательность». Вот мы читаем этикетку «Сделано в Германии» и мгновенно понимаем: это гарантия качества. Но этого не происходит, когда мы видим надпись: «Сделано в России». Но почему же мы совсем не высокого мнения о том, что сами же производим?
Я не люблю слово «нормальный», но все же уверен: Россия станет нормальной страной. Что я подразумеваю под этим определением: в нормальной стране перед людьми стоит вопрос не уровня жизни, а качества жизни. Когда имеет значение, не сколько человек зарабатывает, хотя это и важно, а то, на что он свои деньги тратит, и радостно ли ему жить.
— Ваша книга называется «Прощание с иллюзиями». А нужно ли с ними прощаться? Ведь так приятно пребывать в мире грез…
— Жить с иллюзиями очень плохо, потому что за ними неизбежно последуют прозрение и страдания. Разочаровываться очень тяжело, словно почва уходит из-под ног: верил во что-то, а теперь не веришь. В России и так почти ни во что не верят. Но с таким отношением к жизни очень трудно добиться чего-то серьезного. И говорить, что все не то и все не так, — неправильно и неполезно. От этого полшага до ненависти к успеху. А это чувство, увы, как будто культивируется в России.
— А что вам может приносить радость — хорошая книга, классный фильм?
— Я только что посмотрел фильм «Артист», получил колоссальное удовольствие. Он получил пять «Оскаров», но дело не в них. Иной раз и непонятно, за что этот «Оскар» дали. Но эту картину очень советую посмотреть — вы не пожалеете.
Что касается книг, читаю я много, но не сказал бы, что ищу книги, которые приносили бы мне радость. Предпочитаю тексты, после которых хочется поразмышлять. К примеру, автобиография замечательного немецкого писателя Гюнтера Грасса — необыкновенно интересная книга, блистательно написанная.
— В России мало кто расшифрует ВВП как Владимир Владимирович Познер. А кто для вас стоит за этой аббревиатурой?
— Вы имеете в виду вновь избранного президента? С Путиным я общался дважды — по часу и без свидетелей. Могу сказать, что это абсолютный прагматик, при этом он умеет слушать и слышать, у него есть чувство юмора, в разговоре он быстро выходит на твою волну. Отмечу и такую особенность: он легко обижается и теряет контроль над собой. Но как бы то ни было, вне всяких сомнений, он патриот и очень хочет попасть в историю России — не вляпаться, а именно попасть.
Совершенно очевидно, что Путина сейчас поддерживает большинство. В то же время в Москве он впервые набрал менее 50 процентов. Это сигнал. Из столицы круги недовольства будут расходиться по всей стране. Я уверен, что этот сигнал Путин услышал, и вектор его политики может несколько поменяться. Повторюсь: не поменяется, а может поменяться.
— Я понял: с иллюзиями вы попрощались…Но еще остаются надежды!