Силь ву пле, или умрешь от монтировки!

Возвращаясь с обеда привычной дорогой, краем глаза замечаю объявление. Распечатанное на принтере, бледненькое, заурядное: нарисованная стрелка и текст: «Касса не здесь, а в соседнем здании!!!» Почему оно меня так зацепило? Может потому что приклеен листок у дверей заведения, относящегося к ведомству культуры и призванного воспитывать в детях любовь к прекрасному?

А рано утром было другое объявление. В поликлинике, рядом с неулыбчивой (а чего улыбаться при ее зарплате?) гардеробщицей висело: «Головные уборы в гардероб не принимаем!!!»

Притча во языцех — надписи в маршрутках, все эти: «Водитель «где-то здесь» не останавливает!», «Выход для ослов», «Хлопнешь дверью — умрешь от монтировки!». Так и представляешь: «гы-гы!» любителя такого сорта «юмора».

Да что далеко ходить! В холле нашей фирмы, в общем-то заинтересованной в привлечении заказчиков, еще недавно посетителей встречали: «Посторонним вход воспрещен!» с одной стороны, и «Служебное помещение. Не входить!» — с другой. Короче, «налево пойдешь, направо пойдешь…» — везде на грубость нарвешься.

Хамство не только в письменных текстах. Мы его слышим и в устных обращениях «Женщина-а-а, куда вы идете?!», «Мужчина, сказано же вам: закрыто!».

Самое удивительное, что большинство сограждан не видят в этом ничего особенного. К интонациям окрика, которые на бумаге передаются повелительным наклонением и многократными восклицательными знаками, привыкли и даже их не замечают. Разве что интеллигентная старушка — профессор или учитель на пенсии, покачав головой, болезненно поморщится. И после возвращения из-за границы, где несколько недель провел в атмосфере бесчисленных и обыденных «битте», «сорри» или «силь ву пле, мадам», остро ощущаешь контраст.

Правда, в коммерческих структурах рынок делает свое дело. Их персонал постепенно «цивилизуется». Можно привести пример Сбербанка: в его отделениях что в Томске, что у нас в Стрежевом за какие-то пять-шесть лет смогли шагнуть от унылого равнодушия к прямо-таки европейской предупредительности. А в различных присутственных местах, куда посетители, «мешая работать», волей-неволей придут снова, высокомерное отношение кажется неистребимым. Как и представление о том, что начальник хоть в офисе, хоть в цехе вправе кричать на своих подчиненных.

Хотя круг порой замыкается. У замечательного датского художника-юмориста Херлуфа Бидструпа есть серия рисунков-комиксов именно с таким названием «Круг замкнулся». Босс с сигарой орет на начальника департамента. Тот в свою очередь на клерка рангом пониже. Клерк — на секретаршу. Она, выйдя на улицу, дает пощечину своему ухажеру. Рассерженный парень изо всех сил пинает собаку. Разозленная собака нагоняет и хватает за мягкое место идущего к машине босса.

Но это — в комиксе. Чаще подчиненный, посетитель, проситель молчат и терпят. Первый — потому что боится возразить. Второй и третий, вероятней всего, делают это в силу привычки к такому положению вещей.

Можно привести примеры и необъяснимого коллективного терпения. В нашем дворе жилищный участок поставил столик и вкопал две лавочки. Намерения были благими: чтобы старушки днем грелись на солнышке, разговаривали. В результате с весны до осени под окнами двух девятиэтажек практически каждые выходные разворачивается ночное застолье. Не подростки, не гопники приходят — взрослая, видно, что обеспеченная молодежь. Иногда, если я еще не легла, спускаюсь и вежливо прошу компанию не шуметь и не мусорить. Обещают. Но выпитое пиво делает свое дело. Громкие разговоры переходят в вопли, хохот и девичий визг до двух, до трех ночи. Ворочаясь, кладу подушку на ухо и ворчу сквозь перебитый сон: «Хоть бы один нашелся из сотни квартир... Если уж не в «02» позвонить, то хотя бы рявкнуть с балкона! Ведь всем же спать мешают!».

Но нет, никто не приструнит. Ни разу не раздался мужской, призывающий к порядку голос. Что это? Неуместная деликатность? Или равнодушное попустительство, нежелание защитить хотя бы покой своей собственной семьи? «Советская общественность» в таких случаях была гораздо дружнее и активнее.

Предвидя возможные вопросы («А сама-то что?»), скажу, что свой хитрый способ убрать из-под окон полуночных весельчаков у меня имеется. Но со стыдом вспоминаю произошедший во время одной из поездок в Томск случай. Водитель маршрутки рванул с места, зажав в дверях кошелку не успевшей войти пожилой женщины. Пассажиры закричали, автобус сразу затормозил, и она не упала. Зайдя в салон, опустилась на сиденье и стала обтирать грязь со своей старенькой сумки. Наверное, ей было очень обидно. Все молчали. Промолчала и я, хотя стояла рядом. Не посочувствовала ей, не потребовала от шофера, чтобы он извинился перед женщиной, годящейся ему в матери. За это неловко до сих пор.

Так вот и молчим, когда нам хамят, когда устраивают показуху и откровенно лгут в глаза, когда наступают на трудовые и гражданские права.

Могу предположить, хотя и не открою Америки, что подобное отношение связано с потерей нами самоуважения и чувства собственного достоинства. Нас унижают до тех пор, пока мы это позволяем по отношению к себе и тем, за кого мы отвечаем.

Но не все позволяют. Командира воздушного судна «Аэрофлота» Андрея Литвинова тысячи пользователей Интернета, телезрителей и читателей «Новой газеты» назвали «Человеком года». Напомним: пилот не пускал на борт иркутского губернатора, из-за опоздания которого почти на час задержали рейс. «Пусть ваше первое лицо летает на личном самолете, а у нас рейс регулярный…» Сам пилот, поблагодарив людей за теплые отклики, все же удивился: «Очень тронут… Не думал, что нормальное поведение и принципиальное отношение к нашей действительности произведут такой эффект».

«Это — моя страна, и будьте любезны мое мнение потерпеть», — эти слова Андрея Литвинова были вынесены в заголовок октябрьского интервью в «Новой газете».

В декабре десятки тысяч думающих так же, как летчик Литвинов, вышли на площади российских городов. Люди словно очнулись и вспомнили, что у каждого из них есть свое достоинство. «Я — человек!», — гласил один из самодельных плакатов.

Все, кто комментировал митинг на проспекте Сахарова в Москве, отмечали его удивительный настрой: доброжелательность, веселую уверенность, предупредительность его участников по отношению друг к другу.

Если в 2012-м придут глобальные перемены, пусть они будут и революцией против хамства в том числе. Мы — люди, и не надо на нас кричать. Даже восклицательными знаками на бумаге.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора