Маша и Медведев

— Маша! Извини, что поздно. Про вас только что президент по телевизору говорил! — восклицаю я, постучавшись вечером к соседям.

— Вы меня не пугайте! — шутя, хватается она за сердце.

Из комнаты выглядывают уже раздетые, готовящиеся спать три ее дочки. Муж Маши, Сергей, держит на руках младшую, двухмесячную малышку.

Полтора часа назад Маша сидела у меня на кухне и плакала.

Их семья с разнокалиберными девчушками (сейчас им восемь, шесть и два года) стала снимать квартиру напротив нашей чуть больше года назад. Две коляски в закутке у лифта держат. А когда к ним еще подруга или родственница с малышом приходят, на площадке целая парковка получается.

В первое время мы только здоровались да перекидывались парой слов в лифте. А недавно, уже после того, как у них появилась еще одна девочка, я случайно услышала, как Маша на лестнице делится с подругой: «Я так устала! Их ведь четверо! Хоть бы бабушка рядом была, а то все на мне».

Теперь, когда готовлю, стараюсь занести молодым соседям то блинчиков, то кусок пирога. Понимаю, что Маше сейчас не до стряпни и разносолов. Может быть, от этого небольшого проявленного внимания она прониклась ко мне доверием. Потому и пришла, взбудораженная сегодняшним событием: днем в квартиру к ним приходили из отдела опеки. Маши в это время не было дома. С детьми оставалась ее бабушка, то есть прабабушка девочек.

— Почему они приходили? — взволнованно спрашивала меня молодая женщина. — Я знаю, к кому опека идет проверять: к неблагополучным. Я что, алкашка какая-нибудь?! Вы, тётя Ася, меня или моего мужа хоть раз выпившими видели? Или дети у меня запущенные ходят?

Нет, дети в порядке, ухоженные. Двоих в садик водят, старшая в школу убегает. Сергея, слышу, все папой зовут. Ни пьянок, ни шума у них не слышно.

В разговоре я впервые узнаю, что Маше всего 27. Что на первых дочек она получает от бывшего мужа алименты — около пяти тысяч рублей. Сама между декретными отпусками работает младшим воспитателем в детском саду. Зарплата вместе с северной надбавкой— шесть тысяч. Когда есть возможность, ищет разные подработки.

У Сергея работа нестабильна. Того и гляди, из-за нехватки объемов он попадет под сокращение. На что тогда снимать квартиру? Жилья своего у них нет, и Маша уже переругалась с властями, пытаясь добиться хоть секции в общежитии. Но нет сейчас в Стрежевом муниципальных общежитий, все в жилые дома превращены. И шансы получить жилье тоже близки к нулю. А в родительских квартирах — что у нее, что у него — и без них народу хватает.

— Сережа детей очень любит, и мои девочки к нему тянутся, как к родному. Но знаете, сколько всего я наслушалась, когда ходила Соней, а потом Валюшкой беременная? — говорит она, хлюпая носом. — От меня просто требовали сделать аборт. Как только не ругали! Чем, мол, думаешь?

Дальше Маша могла бы и не продолжать. Доводы, которые обычно приводят в такой ситуации, стары, как мир: «Организм свой изнашиваете. Нищету плодите. Ни жилья своего, ни заработка стабильного. На что жить собираетесь?» Спроси любую из пар, которых сегодня торжественно награждают знаком «Родительская доблесть», и они вам скажут, сколько раз выслушивали подобные тирады.

— Мы с мужем могли бы попасть под молодежную программу по жилью. Если бы у нас был доход на семью 60 тысяч, — вытерев слёзы, делится Маша. — Откуда?! Ипотеку нам по этой же причине никто не даст.

Что там ипотека! Еще одна моя знакомая, подарив мужу после двух дочек-подростков сына, сразу в такую финансовую яму попала, что чуть не взвыла. До декретного она крутилась, как могла, в трех местах зарабатывала. После родов сели на одну зарплату главы семьи. Он — рабочий в ЖКХ, получает, как и многие, кто не на месторождениях, а в городе работает, от 22 до 25 тысяч. Подели-ка на пятерых, что получится?

Тот, кто думает, что рожают в расчете на детские пособия, просто не в курсе. Знайте: после исполнения ребенку полутора лет выплаты по уходу — 40 процентов от заработка — прекращаются. Остаются, если подтвердишь малообеспеченность десятком справок, лишь 408 рублей пособия до трех лет и 170 — после трех. И так у всех.

— Маш, — говорила я соседке, — одного в нашем государстве не могу понять: если мать будет пить, наркоманить, ребенка у нее отберут. Отдадут чужой тёте под опеку и станут платить шесть тысяч на содержание опекаемого. В городских условиях это не бог весть какие деньги, но все же близкая к реальности сумма. А родной маме, которая тянется, как только может — 170 рублей!

Немного успокоившись, Мария ушла к себе: пора было кормить малышку. А я, начав мыть посуду, включила телевизор. Передавали репортаж о послании президента Федеральному Собранию. И надо же, включила в тот самый момент, когда Медведев говорил о поддержке молодых и многодетных семей. Про то, как важно радикально увеличивать число семей с тремя и более детьми. Про то, что им нужно создать режим наибольшего благоприятствования в одном, в другом, третьем…

Станут ли хорошие слова чем-то реальным? Или останутся русской народной сказкой?

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора