Ходорковский — за нас, а мы?

— Так вы за Ходорковского? — с опаской спросила меня знакомая, которой я протянула распечатанное «Последнее слово Михаила Ходорковского» в Хамовническом суде.

— В данном случае, это он за нас. Прочитаете — поймете. А я — за себя и за будущее своих детей.

Второго ноября, когда на сайте пресс-центра М. Ходорковского и П. Лебедева появился пятистраничный текст «Последнего слова», число просмотров крутым пиком взметнулось до 160 тысяч, а число посетителей перевалило за 50 тысяч. Три четверти посетителей — мужчины старше 25 лет, а 27 процентов — те, кому больше сорока пяти.

Можно не сомневаться, что за цифрами стоят представители самой активной части населения России: интеллигенции, бизнес-сообщества. Думается, что немало людей, работающих в юридической сфере. Каждый следит за процессом со своей целью. Одни не могут спокойно смотреть на то, как творится беззаконие, и стараются своими откликами поддержать Михаила Ходорковского, Платона Лебедева и их близких. Другие размышляют и делают выводы, стоит ли вообще заниматься бизнесом в этой стране. Третьи…

Среди отзывов о процессе как-то прозвучало выражение «мастер-класс». Мастер-класс для следователей, прокуроров, судей. Те из них, кто является частью системы, смотрят и получают подтверждение, что передергивать, мухлевать, подтасовывать представителям гособвинения
можно даже на виду у прессы, правозащитников, иностранцев. А что же тогда происходит в сотнях других судов по стране? При рассмотрении тысяч других дел?

Кстати, среди подписей в поддержку обвиняемых и откликов на публикации в последнее время увеличилось число юристов. Есть еще в стране профессионалы, которым дорого правосудие и стыдно за происходящее.

Процесс, длившийся полтора года, подошел к концу. Платон Лебедев отказался от последнего слова. Его за обоих произнес Михаил Ходорковский. Он сказал, что не хочет возвращаться к юридической стороне дела: «Все, кто хотел понять, — давно все поняли. Я думаю, признания вины от меня никто всерьез не ждет. Вряд ли сегодня кто-нибудь поверит мне, если я скажу, что похитил всю нефть своей компании. Но также никто не верит, что в московском суде возможен оправдательный приговор по делу ЮКОСа. Тем не менее, я хочу сказать о надежде. Надежда — главное в жизни».

Ходорковский говорил о надежде на свободу в конце 80-х годов прошлого века. О появившейся в конце 90-х надежде на то, что позади периоды потрясений и в условиях достигнутой огромными трудами и жертвами стабильности сможем строить новую страну. Страну с развитым гражданским обществом, свободным от чиновничьего беспредела, коррупции, беззакония. Но этого не произошло.

Он сказал, что гордится тем, что «среди тысяч сотрудников ЮКОСа за семь лет гонений не нашлось тех, кто согласился бы стать лжесвидетелем, продать душу и совесть. Десятки человек испытали на себе угрозы, были оторваны от родных и близких, брошены в застенки. Некоторых пытали. Но, теряя здоровье и годы жизни, люди сохранили то, что считали для себя главным — человеческое достоинство».

Несомненно, что среди людей, которых Михаил Борисович имел в виду, — и бывший управляющий АО «Томскнефть», экс-депутат думы Томской области Сергей Шимкевич, осужденный в марте этого года на 11 лет строгого режима.

Обращаясь к судье, Михаил Борисович сказал, что значение этого процесса выходит далеко за пределы судеб его, Платона Лебедева и «даже судеб всех тех, безвинно пострадал в ходе масштабной расправы над ЮКОСом, тех, кого я оказался не в состоянии защитить, но о ком не забываю, помню каждый день». Что за исходом этого процесса следят миллионы глаз по всей стране и по всему миру с надеждой, что Россия все-таки станет страной свободы и закона, где «власть будет, действительно, зависеть от граждан, а суд — только от права и Бога. Если хотите,
называйте это совестью».

В историческую речь на историческом процессе вошел и наш город. «Здесь и сейчас решается судьба каждого гражданина нашей страны. Тех, кто на улицах Москвы и Читы, Питера и Томска, иных городов и поселков рассчитывает не стать жертвой милицейского беззакония, кто завел свой бизнес, построил дом, добился успеха и хочет, чтобы это досталось его детям, а не рейдерам в погонах.Наконец, тех, кто хочет честно исполнять свой долг за справедливую зарплату…»

Эту речь, где каждое слово отчеканено и продумано, сложно цитировать. Ее надо читать целиком. Скачивай с сайта, сохраняй, изучай. «Из нас, обычных людей, сделали символ борьбы с произволом». Трудно согласиться с Михаилом Борисовичем только в одном: все же они с Лебедевым — люди не совсем обычные. Ни по былому положению, ни по интеллекту, ни по возможности привлечь команду из лучших адвокатов России. Тем более.

Символом стали и дружба (если помните, Ходорковский в 2003-м не остался с семьей на Западе, хотя имел возможность: не мог бросить в беде арестованного Платона Лебедева) и поведение обоих в зоне и во время суда, и верность жен, и благородный облик матери, Марины Филипповны Ходорковской.

Символом чего станет приговор, намеченный на 15 декабря? Торжества правосудия или несмываемого позора России?

Напоследок о личном. В декабре 1941-го мой дед умер в одном из лагерей СевУралЛага. Где его могила, не знает никто. Мой отец, в восемь лет оставшийся без отца, и его младшая сестра чудом выжили в нарымской ссылке. Наверное, поэтому меня так возмущает беззаконие и страшит откат нашей страны к прошлому.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора