Новый год как повод к состраданию

Прохожу мимо безвкусно украшенных по случаю праздника магазинов, мимо почты, где новогодние открытки с такими, знаете, несуразными надписями внутри. И мелькнет вдруг шальная мысль: вот по этим пошлым открыткам да снимкам, да газетам, что берем в руки, потомки будут получать о нас представление.

Так и вижу: открывает лет через сто какой-нибудь ученый муж газету наших дней, читает и морщится. Компания такая-то поздравляет себя, любимую, и своих партнеров с новогодним праздником. Вот радости-то, право слово. И как-то совестно становится перед потомками, ведь ничто так не говорит о людях, как умение отчаянно горевать и искренне веселиться.

И думаешь невольно: а ведь и сотню лет назад, наверное, кто-то так же соизмерял свое настоящее с будущим. Загадывал, пытался увидеть свой мир с нашего прекрасного, как ему мерещилось, далека. А может и нет, жил себе, наслаждался новогодним праздником, не мудрствуя. Хотя, правильнее сказать, отмечали-то в старину все-таки Рождество, к которому довеском шла празднуемая смена дат. Но это уже не столь существенно, ведь так же наряжали елку, и детвора получала подарки, и многое было как сейчас.

Многое, да не все. Откройте-ка томские газеты столетней давности: «Сибирскую жизнь», «Сибирский вестник», «Сибирские отголоски». Благо книгохранилища наши и богатые газетные фонды сделать это, при желании, позволяют. Найдите последние номера — ну, там, где подготовка к торжествам и само празднование.

Первое, что обрушивается со страниц, — горы свежей, дивно пахнущей снеди! Я не гурман, просто отмечаю, что было. Десятки видов колбас, копчености и окорока, мясо рябчика, утки, тетерева, осетрина, стерлядь, муксун, щука, балыки осетровые, нельмовые, кетовые, копченая тешка, семга двинская, печорская, икра паюсная, зернистая, осетровая, омулевая и сами омули — иркутские и архангельские, навага, кондитерские изделия разных наименований, торты, виноград турецкий, крымский, астраханский, яблоки крымские — кандых, шафран, синап, яблоки верненские, опорт, антоновка и других сортов, апельсины, груши, пряности, прованское масло. Ну и прочее. Всё это свежее, на разного покупателя.

Но я не к тому. Просто невольно останавливаешь внимание — вкусная здоровая еда. Это ладно, я о другом. О здоровых человеческих отношениях. Кому-то хорошо, взывали газеты, у них всё есть, а кому-то плохо. И дальше высказывание: нужно прийти, мол, на помощь, «провести праздники с пользой и удовольствием, а не в бесцельной толкотне».

Что под этим подразумевалось? Комиссия народных развлечений «в удовлетворение желания тюремной администрации проводит елку со спектаклем в Томском тюремном замке». Для арестантов. А ну-ка представьте такое сейчас — сочтут за шутку, или скажут: с ума там все посходили, в этой «тюремной администрации».

В канун Нового года томичи собирали деньги для учебы «недостаточным», в смысле малоимущим, ученикам и студентам. Концерты, балы, маскарады с благотворительными целями. Делали это разные общества, землячества, профессиональные корпорации. Ну и первые лица губернии, подавая пример, были в числе первых жертвователей.

Так и писали: деньги внесли губернатор князь С.А. Вяземский, вице-губернатор барон Д.Н. Дельвиг, состоятельные служащие и купцы. А жена губернатора княгиня Е.Н. Вяземская, возглавлявшая Дамский благотворительный комитет, открывала перед Новым годом детские бесплатные столовые Общества Красного Креста. За первую неделю в двух столовых, на Еланской улице (часть Советской) и в районе Болот, писали, обеды получили 208 детей. Мясные щи и каша, сладкий чай.

Попечительства о бедных при томских церквах, Никольской и других, собирали одежду и продукты питания, чтобы праздник почувствовали сирые, как говорится, и убогие. Благотворительные вечера в пользу бедных проводило отделение Императорского Русского Музыкального общества. Драматические и оперные труппы выступали в помощь нуждавшимся бесплатно: весь сбор шел на благотворительные цели.

Костюмированные вечера в театре Королева. Рождественские базары, маскарады, бальные танцы. Все это предполагало отчисления, и порой немалые, на нужды приютов, богаделен, воскресных школ. И элита города, члены Общественного собрания и Совета старейшин, посвящали один из вечеров, на которые следовало являться непременно во фраке и роскошном вечернем платье, тем, кому худо.

Помнили о бедных, поди ж ты! Собирали для них вещи, деньги, подарки. «Веселящиеся томичи, — цитирую, — вы должны откликнуться на доброе дело!» И дальше говорилось, на что надо бы собрать средства: неурожай в одной из губерний или голод в Бессарабии.

Были и народные чтения, религиозные проповеди, бесплатные подписки на издания... Да чего только не было! Но это уж после. А первым делом надлежало накормить и обогреть, кому тяжко.

И была еще одна славная традиция. В канун праздника губернатор давал объявление: «Покорнейше прошу всех лиц, желающих заменить рождественские и новогодние визиты пожертвованием в пользу детских приютов, сделать это, пожаловав с семейством такого-то числа в Общественное собрание, после чего визиты будут считаться исполненными».

Читаешь и думаешь: многие идеи, появившиеся сто лет назад и забытые, не худо бы перенять. Скажем, выставка елочных украшений — чем не мероприятие? Но главное, чему хорошо бы поучиться у предков, — нормальным человеческим отношениям. Состраданию. Было в старину такое утерянное ныне слово.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора