Докопаться до прошлого (фото)
В конце мая местные СМИ начали наперебой рассказывать: археологи обнаружили на территории Богородице-Алексиевского монастыря уникальный культурный слой 17 века. Для Томска такие находки, действительно, редкость. Если добавить к этому, что там же были найдены еще и несколько каменных орудий времен неолита, событие становится еще интереснее. Но вот уже более десяти дней место раскопок остается покинутым. Археологи составляют отчеты об уже проделанной работе и пытаются добиться возможности ее продолжить.
Дело в том, что раскопки на территории монастыря начались не по инициативе историков, а в связи с хозяйственными нуждами: епархия решила построить здание для воскресной школы.
— По своей доброй воле я бы туда не пошла копать, — рассказывает руководитель работ, главный специалист «Центра по охране памятников» Наталия Березовская. — Но дело в том, что в законодательстве есть такое правило: на любой территории, где бы ни начинались раскопки, сначала должны поработать археологи. Другое дело, что соблюдается данное правило по-разному… Но вообще-то это обязательное требование.
Специфика областного учреждения «Центр по охране памятников» как раз заключается в том, что его сотрудники выезжают на раскопки не туда, куда захочется, а туда, где необходимо спасать тот или иной объект культурного наследия. Есть территории, которым ничего не угрожает, — их археологи центра не трогают. Где-то в свое время такие стройки прошли, после которых искать уже нечего, — с ними тоже все просто. А вот со стройплощадкой у монастыря вышло по-другому. Известно, что эта территория была заселена, начиная с середины 17 века, а значит там непременно можно выявить уникальные для Томска находки. Ведь — опять же из-за активного развития города — сейчас почти все, что оставалось от того периода, разрушено. Археологи находят лишь фрагменты тех или иных предметов.
— В прошлом году настоятель монастыря игумен Силуан обратился в департамент по культуре, чтобы согласовать возведение нового здания. Глава департамента Андрей Кузичкин указал на то, что там должны быть проведены работы по выявлению объектов культурного наследия. В результате настоятель попросил нас взяться за это дело. Но на дворе был уже ноябрь, поэтому работы мы начали только в конце мая, когда оттаял грунт. К тому времени все четыре вырытые строителями ямы уже очень сильно оплыли и провалились — стали больше похожи на воронки, а не на строительные котлованы. Поэтому начинать пришлось с зачисток, а не с раскопок, — вспоминает Наталия Березовская.
Зачистка, поясняет она, это когда осыпавшийся грунт поднимают наверх, а на стенках котлована делают вертикальные срезы. Уже в процессе такой зачистки археологи собрали большую коллекцию. В основном это, конечно, предметы 19-20 веков. Но один из слоев очень сильно заинтересовал ученых, так как содержал находки только 17 века. Свидетельство тому — осколки изделий из чернолощеной керамики. В указанные времена посуда из такой керамики служила парадной в высших слоях общества.
Кроме того, во время обследования грунта археологи нашли каменные орудия, которые датируются от пятого до третьего тысячелетий до нашей эры.
— Это небольшие орудия, неброские на взгляд обычного человека. Но те, кто специализируется на неолите, видят, что это такое. Значит, в той местности было какое-то жилье еще со времен неолита. Другие периоды тоже могут быть представлены, просто у нас пока не такой большой объем найденных материалов, — продолжает руководитель раскопок.
Оно и понятно: ведь сами-то раскопки еще даже и не начинались. Ученых ждут сотни находок. Кое-где отчетливо видно: в интересующий их период на данной территории произошел пожар. Сверху пожарище засыпали песком, и это помогло культурному слою сохраниться, не смешаться с последующими. Ведь на многих участках земля на территории монастыря глубоко перекопана — испокон веков там находилось кладбище. Вот и сейчас, во время подготовки к строительству, в очередной раз были обнаружены несколько склепов и могил.
— Там могут находиться порядка 50-60 погребений. С точки зрения археологии исследовать их нет нужды, если, конечно, не подвернутся могилы 17 века. Но, если рассматривать ситуацию просто по-человечески, — эти захоронения целы, и мы не можем их там оставить: строители вычерпают и выкинут кости погребенных. Кроме того, мы зажаты в узкие рамки, так как у нас есть свои специфические установки. С разрешения института археологии Академии наук Министерство культуры выдает нам открытый лист — разрешение на проведение работ в конкретном месте, — объясняет Наталия Березовская. — Если мы не выполняем какие-то методические указания института археологии, можем лишиться открытого листа. А по методике, коли уж археологи обнаружили какой-то объект, они должны полностью его обследовать. Даже, если это могила 20 века, — надо зачистить все косточки, сфотографировать, зарисовать… Ну, и не надо забывать про культурный слой 17 века и находки времен неолита. То есть вся территория застройки в 300 квадратных метров, на наш взгляд, является ценной и не должна попасть под ковш экскаватора: ее сначала надо изучить.
И вот как раз это будет сделать очень тяжело. Над интересующим археологов слоем находится с метр мусора, смешанного с обломками кирпичей. Да и сам культурный слой во многих местах содержит множество современных включений, что затрудняет работы. Епархии, между тем, надо поскорее приступать к строительству. А два с половиной археолога — столько числится в штате «Центра по охране памятников» (двое специалистов работают на полную ставку и один на полставки) — никак не смогут быстро справиться с объемом полевых работ. На подмогу они, как правило, привлекают студентов ТГУ. Но за труд надо платить.
Сейчас на данные цели у епархии и центра в обшей сложности есть всего 120 тысяч рублей — по 60 тысяч от каждой стороны. Свою половину центр уже потратил на зарплату рабочим, которые трудились на зачистках. Заказчик — Богородице-Алексиевский монастырь должен рассчитаться с археологами после того, как они сдадут отчеты о проделанной работе, и обещает изыскать средства на дальнейшее исследование территории. Но речь идет почти о миллионе рублей, и это без учета налогов.
— Чтобы раскопать такую площадку за месяц-полтора, надо, чтобы ежедневно там работали не менее 30 человек. Я не знаю, где найти людей, которые делали бы это за пять тысяч в месяц. Более-менее приемлемая зарплата на такой тяжелой работе, как показывает практика — 20 тысяч рублей. Еще нужны деньги на обработку материалов, — переживает главный археолог «Центра охраны памятников».
Обработка — это колоссальный труд археологов, которого общество не замечает, но без которого раскопки теряют смысл.
— Нашли, принесли в ведре, свалили в кучу в углу— и все, эти вещи никакой научной роли не играют, не несут никакой информации, — рассказывает Наталия Березовская. — Надо вымыть каждую находку, промаркировать, сделать опись — то есть зарисовать предмет, описать его словесно, приложить фотографии, присвоить номер, наклеить его на экспонат… У нас ведь как: два месяца в поле, потом год уходит на обработку. Сейчас пробуем договориться с археологическим музеем, чтобы они взяли на себя хотя бы какую-то часть работ по обработке коллекции. Ведь жаль, если этот кусочек культурного слоя погибнет просто так. Нам, конечно, хотелось бы сохранить его в виде коллекции. Да и для епархии, думаю, это тоже важно — еще больше, чем нам. Это же, по сути, история монастыря...