Дольше всего живет память

По следам сибирских спецпереселенцев

В январе 2020 года на сайте мемориального музея «Следственная тюрьма НКВД» появились первые 600 имен спецпереселенцев — людей, которых высылали на территорию Томской области в 1930-1940-х годах. Список пополняется регулярно. Начал работать проект «Сибирские «спецы».

***

— Наши-то родители к труду на земле привычные были, что топором, что лопатой умели. Их как кулаков сослали. А бедные латыши, эстонцы, которых в начале войны привезли, они мёрли, как мухи!

Надежда Васильевна Семьянская

— Пока мужчины пытались первые домишки построить, наша мама сплела загородку, вроде большой корзины, какие-то одежки постелила на землю, и всех нас шестерых детей туда посадила. Уже октябрь наступает, «белые мухи» летят, а мы все в этой корзине: и днем, и ночью. Муку, что выдавали, она тщательно отмеряла, чтобы на все дни хватило, болтушку на костре заваривала, нас кормила. Только поэтому и выжили.

Анна Борисовна Богер (Винс)

Как сейчас вижу прищуренные глаза сосланной с Алтая веснушчатой Надежды Васильевны, слышу чуть шелестящий голос и быструю речь седовласой Анны Борисовны.

С рассказов васюганских стариков для меня, молодого учителя, начала открываться история высылки, гигантского переселения целых социальных слоев и народов. На истфаке ТГУ во второй половине 1970-х ее не изучали, о репрессиях говорили под запись в конспекте только самые смелые преподаватели.

Перестройка с ее потоком публикаций была впереди. Еще предстояло появиться книгам Вадима Макшеева с их горькими и одновременно светлыми очерками о депортированных, высланных, помещенных в тяжелейшие условия людей. Фильмам о Колпашевском Яре, об «Острове смерти» — острове на Оби напротив деревни Назино Александровского района.

С начала 90-х в центре Томска действует музей, единственный в своем роде, созданный на месте подвалов бывшей Следственной тюрьмы НКВД. Работает его сайт, на котором собираются и хранятся воспоминания репрессированных, а чаще теперь — их постаревших детей.

Вышли два издания пять томов Книги памяти «Боль людская», в которых собраны сведения об осужденных по 58-й статье: кто был приговорен к расстрелу или отбывал наказание в лагерях.

Но о тех, кто был подвергнут переселению, депортации, единой базы данных до сих пор не было. Потому имеющиеся сведения и рассказы — лишь фрагменты, отдельные кусочки огромного массива данных о спецпереселенцах 30-40-х годов. Пришло время собрать, систематизировать и сделать общедоступными сведения и о них.

С этой целью и начат проект «Сибирские «спецы», инициатором которого стал Валерий Уйманов — доктор исторических наук, составитель Книги памяти «Боль людская», автор шести монографий. В 2019-м году вышел 700-страничный том «Ликвидация и реабилитация. Политические репрессии в Западной Сибири в системе большевистской власти (конец 1919-1941 годы).

^{Валерий Уйманов}

В июле прошлого года Валерий Николаевич Уйманов назначен заместителем директора областного краеведческого музея по работе с мемориальным наследием и возглавил созданный на базе музея Центр по изучению исторической памяти в Томской области.

— Почему именно сейчас начат такой проект?

— Назрело. Время появилось. По-хорошему надо было бы раньше, — рассказывает Валерий Уйманов. — У меня было несколько проектов, которые не осуществились за нехваткой времени, а теперь ушли почти все ветераны, труженики тыла. Не собрана память о войне. Даже те, кто несут портрет деда или прадеда на 9 мая, зачастую не могут сказать, где он воевал, за что получил награды. Утрачена преемственность поколений.

С проектом по спецпереселенцам — то же самое. У нас добрая половина области — это потомки спецпереселенцев. Когда разговариваешь, спрашиваешь: «Помните?». Немолодые люди приводят что-то из рассказов дедов. Уточняешь: «А дети ваши знают об этом?» Отвечают: «Нет. А зачем?»

И это не страх у людей. А просто какое-то другое восприятие действительности. И на этом мы теряем. Теряется связь поколений. Не знаем корни, саму суть жизни: почему мы такие были и такие стали? Какие были наши предки?

— На какой срок рассчитан проект «спецы»? И каковы его цели?

— На пять-семь лет. За это время постараемся, по возможности, назвать имена всех тех, чья жизнь оказалась связанной с их насильственных переселением в нашу область (в рамках современного административно-территориального деления). Считаю, что «политические репрессии» — не совсем верный термин. Их трудно отделить от гонений по национальному, религиозному, другим признакам. Иногда и под уголовную статью подводили. Например, сажали председателя колхоза «за халатность». Есть другое, более полное понятие: «Массовые репрессии». Считаю его более точным, правильным.

Для чего мы хотим назвать имена переселенных? Во-первых, помочь тем, кто не знает — куда и как обратиться для получения необходимой информации о своих родных и близких, иных дополнительных сведений, которые могут представлять интерес, в частности, для изучения своей родословной и так далее.

Во-вторых, получить более полную картину потоков распределения спецпереселенцев по районам области, исходя из их национальной принадлежности, вероисповедания, социального положения и т.д., с учетом событий тех лет и проводимой государством политики.

В-третьих — рассмотреть вопрос реабилитации спецпереселенцев, выявить причины не развертывания этой работы в полной мере.

Внести, наконец, ясность в вопрос численности спецпереселенцев, сосланных в нашу область. К сожалению, этот вопрос не праздный, так как на протяжении лет, в частности, в ряде СМИ, в отдельных работах краеведов и исследователей этой темы называются завышенные (возможно, в разы) цифры, на наш взгляд, ни в коей мере не соответствующие действительности.

Путем опубликования имен мы хотим восстановить социальную справедливость в отношении наших соотечественников, подвергшихся репрессии в виде ссылки и переселения в силу каких-либо политических целей и замыслов со стороны государства. За последние десятилетия вышло значительное число исследований и работ, посвященных теме спецпереселения в целом, в том числе и отправленных в нашу область. И судьбам отдельных народов или конкретных спецпереселенцев, в частности.

Наш труд позволит дополнить, уточнить и конкретизировать уже сделанное, расширить горизонты дальнейшего изучения этой темы и судеб тысяч спецпереселенцев, ставших «невольными сибиряками».

— То есть проект будет важен и с научной точки зрения, и каждому, кто захочет узнать о судьбе своих предков, истории семьи? Ведь далеко не у всех есть возможность приехать в наш город, чтобы самому просмотреть документы в архиве. И, если не подтвердишь родство, не предъявишь документы, что являешься потомком, к ним не допустят?

— Да, так. Мы будем публиковать списки, составленные на основе документов, которые пока есть только в бумажном виде в архивах.

40 % отправленных в Нарымский край раскулаченных были свои земляки: с Алтая, из Новосибирской области. Однако под кулаков пошли и прибалты, и украинцы.

Страны сейчас могут жить по-разному. Иметь разные отношения. Но люди-то остались. Дети, а часто уже внуки хотят знать о судьбах своих родных.

Переселенцы, казалось бы, были обижены советской властью. А ведь пошли воевать! У нас есть среди них и Герои Советского Союза, и кавалеры Орденов Славы. И сейчас, в год 75-летия Победы, должны говорить и о тех, кто обеспечивал тыл. Кто заготавливал лес и пихтовую лапку, ловил рыбу и отправлял рыбные обозы, сдавал на заготовки сельхозпродукцию и пушнину. Все они готовили Победу. Благодаря Кузбассу мы узнали про «Красный обоз»: когда зимой 1942 года по просьбе шахтеров и металлургов Кузбасса жители Нарымского округа оказали рабочим помощь продуктами питания. После ударного месячника по ловле рыбы из Каргаска в Томск к железной дороге отправился обоз. В других поселках к нему присоединялись новые и новые колхозники, везущие замороженный улов. 2 100 подвод первосортной рыбы!

Мы должны помнить о крестьянах, кто страдал за колоски, кто наши болота превращал в обжитые места с распаханными полями. Высылали-то в основном тех, кто привык и умел работать.

Раскорчевывали тайгу, расплачиваясь своим здоровьем и жизнью своих близких. Но выросли предприятия, поселки и города. Дороги проложены. Такой ценой далась модернизация. В целом я согласен, что модернизация была во имя и во благо всей страны. Другое дело, что формы и методы, какими это делалось, признать правыми никак и никогда нельзя.

Когда началось расселение первой волны спецпереселенцев в 1930 году, к нему приступили в феврале, когда еще стоят морозы. Сколько детей, сколько людей тогда в дороге умерло? Хоронили на обочинах. Доставляя в неподготовленные условия, высаживали в тайге без запаса продовольствия и вещей, без орудий труда и лошадей, стремились отчитаться, что выполнено.

— Что должно стать итогом, результатом масштабного труда?

— Планируется, что работа над проектом в архивах займет пять-семь лет. Вначале у нас — в архиве томского УМВД и Госархиве Томской области. В дальнейшем планируется провести такую работу и в архивах районов области. Для уточнения информации и получения дополнительных сведений, скорее всего, понадобится обращаться в хранилища соседних регионов: Омской, Кемеровской и Новосибирской областей, а также Красноярского края.

Надеемся после этого издать книгу памяти с оцифрованными фотографиями и документами. Но зачем ждать этого времени для обнародования сведений? Мы уже начали публикацию списков в январе и будем регулярно размещать справочную информацию: фамилия, имя и отчество, год рождения, откуда и когда был выслан, где и когда проживал, кем работал. Освободился или умер.

Пользуясь списком, потомки спецпереселенцев смогут вести собственное расследование и получение данных.

В свою очередь, обращаемся к родственникам: у нас возникает много вопросов по чтению фамилии, по именам, по месту рождения. Части населенных пунктов уже нет, часть — переименована, поменялась их принадлежность территориальная. Я бы попросил родственников помочь — выверить информацию, чтобы она была более полная и точная.

— Какими силами планируется вести эту работу? Кто помогает?

— Пока нас два человека. Занят, помимо меня, заведующий мемориальным музеем «Следственная тюрьма НКВД» Василий Ханевич. Он готовит и размещает материалы на сайте.

Планируем привлекать волонтеров. В ближайшее время подключатся студенты — будущие историки, архивисты. Для них это будет полезной практикой с важным общественным результатом.

Но если кто-то «со стороны» проникнется значимостью проекта и захочет на общественных началах в нем поучаствовать — подготовим, обучим. Как карточку заполнить, как текст набрать нужный — методики, в целом, уже наработаны. Поиск материалов, различная техническая работа — фронт большой!

Надо разбудить людей и память, чтобы они оставили о себе след. Пока помнит хоть один человек, тот, о ком помнят, жив.

На сегодняшний день в списке свыше двух тысяч фамилий глав семей, названы высланные с ними дети и родственники. Приводим первое и конечное на сегодняшний день имена перечня. От «А» до «Я». От Тбилиси до деревни в Литве…

А

Абакян Вартануш Карапетовна, 1896 год рождения, родилась в г. Ван (Турция), проживала в с. Высокий Яр Парбигского р-на, член колхоза «Идеи Ленина». Выслана на спецпоселение из г. Тбилиси по постановлению ОСО МГБ СССР от 15 октября 1949 года. Освобождена 16 апреля 1955 года.

<…>

Я

Ячунас Антанас сын Юргио, 1887 год рождения, родился в дер. Иодаусю Вилкомирского уезда Литовской ССР, проживал в дер. Конинино Туганского р-на, член колхоза им. Чапаева. Выслан на спецпоселение по постановлению Совета Министров Литовской ССР от 18 октября 1951 года. Умер 24 января 1955 года. Члены семьи: дочери – Праня, 1922 год рождения, Стефания, 1925 год рождения.

***

Статья готовилась в начале марта. Однако в связи с начавшейся пандемией и обилием экстренной информации ее публикация была отложена.

А в это время в апреле произошло событие, которое и привлекло внимание к темам раскулачивания, насильственного переселения, и вызвало бурные дискуссии. Премьера сериала «Зулейха открывает глаза» по одноименной книге татарской писательницы Гузели Яхиной.

В комментариях к публикациям СМИ, на страницах в соцсетях начались нешуточные баталии. Попытка «открыть глаза» телезрителям федеральных каналов вызвала обвинения в очернении истории, в том, что ничего такого не было, а если и было, то «за дело, и с отдельными перегибами».

Посмотрел сериал и Валерий Уйманов, не мог пройти мимо своей темы. И произвел детальный разбор, который опубликовал на своей странице в соцсети его коллега Василий Ханевич. Приводим его в сокращении.

Валерий Уйманов отметил важность темы, как одной «из острейших заноз в теле истории нашей страны». Сказал о начатом проекте и о том, как он в связи с ним ждал этой премьеры.

— Полагал, что фильм что-то подскажет для дальнейшей работы над проектом, из того, что нельзя упустить. Однако просмотр сериала разочаровал. Фильм — пустышка, в части получения зрителями объективной информации о раскулачивании и высылке «кулаков». Увидел прямое искажение истории по причине отсутствия профессиональных консультантов, набор сцен интимного характера для «оживляжа» и кем-то сформированные штампы по типажам, в частности сотрудников органов ОГПУ-НКВД, через сцены постоянных выпивок, проявления жестокости, подлости и тому подобного.

Что не устроило меня? Показ «потемкинской деревни» и уж больно красивой жизни в ней переселенцев, а также отсутствие объективности и правдоподобия.

<…>

… Зимовка, завершившаяся в конечном итоге для переселенцев успешно. На практике же погибало не менее половины от общего числа, и это с учетом, что были какие-то продукты, инструменты для маломальского обустройства.

Я уже неоднократно в своих работах приводил пример из воспоминаний одного из уполномоченных по расселению раскулаченных И. Бочарникова, но приведу вновь: «…После первой зимы от 40 тысяч человек лишенцев в живых осталось еще половина. После второй — едва пять тысяч. Подсчет был точный. Я сам посылал сведения… Мужчин меньше, чем женщин. Стариков — единицы. Детей — никого…». В фильме выжил даже ребенок Зулейхи…

Наступила весна, пришло лето и вырос «город-сад». Одного пиломатериала потратили столько, что даже большой лесопилке вряд ли бы удалось освоить такие объемы за год работы. Я бы рекомендовал обратиться к работам томского писателя-краеведа В.Н. Макшеева или новосибирского ученого С.А. Красильникова (оба — из семей спецпереселенцев), которые описали реальное положение дел, когда и через год после переселения многие жили в землянках или в сколоченных на скорую руку бараках.

А уж белые простыни, занавески на окнах, «хоромы» доктора, клуб — целый дворец с расписными потолками, а еще — чистая одежда, коллективные танцы, гирлянды электрических лампочек (не увидел ни одного столба, не мог там быть и дизель-генератор).

Охрана. По сюжету спецпереселенцев охраняют сотрудники ОГПУ-НКВД <…> Государству в те годы накладно было содержать какую-либо охрану для спецпереселенцев. Им просто деваться некуда было. Попыток бежать было много — десятки тысяч, но успешными были много меньше. Тысячи бегущих забрали тайга, болота и дикие звери, других ловило и возвращало (за вознаграждение) местное население, часто просто убивали, иногда десятками человек, документально подтверждены такие примеры по Александровскому району.

Можно назвать еще много нестыковок, неточностей, искажений, многие бросаются в глаза даже людям, не посвященным в тему.

В качестве вывода замечу, что пока будут сниматься такие сериалы и «вешаться лапша на уши», мы никогда не узнаем историю своей страны. Да, не все было парадно и празднично, были и страшные страницы. Но если рассказывать о них, то делать это серьезно и объективно, без всяких домысливаний, приукрашиваний и «сглаживания углов», не стесняться предварительно поработать с архивными документами или исследованиями по теме, привлечь к работе специалистов. Ведь это не комедия и не боевичок, нельзя спекулировать на боли и трагедии миллионов соотечественников. Возможно, это и явилось причиной деления общества на сторонников или противников оценки донесенной до нас страницы истории.