Итоги-2018: год не вошел в привычку
Поразмыслим над тем, что было в Томске в 2018-м
Этот год в Томске мог бы не притворяться надуто-жизнерадостным. Его бы переждать где-нибудь в стороне от календаря. В детстве, например. И там же оставить навсегда, а не таскать теперь с собой, как это делают биндюжники.
***
Но завышенные ожидания не должны становиться привычкой. Потому что следом появляется еще одна, дурная. Мы в Томске очень любим эту песню про разочарование от поступков людей, которых сами вознесли когда-то на пьедестал. Эта наша народная песня. Она всегда — песня года. И когда конкурс закончится, выясняется, что главное разочарование года — это ты сам.
Не бывший глава местного МЧС генерал Бегун, арестованный в конце июля по подозрению в том, что обдирал местных коммерсантов. Не генерал полиции Митрофанов, чье уголовное дело с обвинениями по трем статьям уголовного кодекса, включая статью за взятку, в ноябре начал разбирать Ленинский районный суд. И даже не мэр Томска Кляйн, проигравший в сентябре 10 % самому себе пятилетней давности.
Когда 25 марта сгорела кемеровская «Зимняя вишня», сгорело детство моей восьмилетней Лизы. В кинозале торгового центра осталась ее лучшая подруга Арина, поехавшая на каникулы к бабушке в Кемерово. Они ходили за ручку по детскому саду, на подготовительные курсы в лицей и так же, за ручку, пошли в первый класс. Как разговаривать про смерть с восьмилетней улыбчивой девочкой, которая мокрыми глазами смотрит прямо на тебя?
Когда в апреле прокуратура взялась проветривать местное управление МЧС, торговые центры и кинотеатры, и ветер в коридорах зашелестел убытками их владельцев, жадность выветривалась так же медленно, как этот запах. Разговоры про убытки местных торговцев и владельцев сетей довольно быстро свернулись. Потому что силовики, получившие сразу после кемеровской трагедии команду «забить» на все существующие местные договоренности с бизнесом о ненападении, готовы были в любой момент конвертировать даже самый безобидный протокол о нарушении правил эксплуатации или противопожарной безопасности в реальные уголовные дела. Поскольку все хотели зарабатывать деньги, а не реальные сроки, рынок на несколько месяцев вздрогнул от спроса на услуги, связанные с противопожарным сервисом.
Так «двигать» рынок в Томске могут только они. Но 2018 год еще раз нам напомнил, что никакого «они» на самом деле не существует. Те, кого мы называем «местные силовики» — никакая не корпорация. В основе многочисленных дел, связанных, например, с незаконными банковскими операциями, наркоторговлей или генералом Митрофановым, — следы сплошных противоборств разных силовых ведомств в Томске, которых сверху объединяет только одно: нынешние главы этих структур до своего недавнего назначения в Томск не имели к Томску никакого отношения.
Это не хорошо и не плохо. Это принцип кадровой ротации и одно из условий карьерного роста высокопоставленного офицера, который рассчитывает на генеральскую должность. В ожиданиях горожан это явно повышает потребительские свойства любого силового ведомства, поскольку аффилированность с местными властями на какое-то время перестает быть такой демонстративной, как с прежним начальником. Но 2018-й здесь отметился демонстративной негибкостью этих отношений. Аффилированность снесли сразу в нескольких местах.
В начале года с компанией «Томлесдрев». По результатам выявленных управлением ФСБ в ноябре 2017 года нарушений, связанных с уплатой таможенных платежей, томская таможня возбудила уголовное дело, которое с июля 2018-го расследует СКР. В марте глава «Томлесдрева» пожаловался на уголовное преследование федеральному бизнес-омбудсмену Титову. Тот назвал претензии правоохранительных ведомств к компании необоснованными и обещал помочь. В августе суд наложил арест на оборудование компании, которое, по мнению следствия, было ввезено на территорию Россию незаконно.
В июле 2018-го следственный комитет возбудил уголовное дело в отношении компании «Промпереработка», связанной с совладельцами «Сибирской аграрной группы». В офисах обеих компаний прошли обыски. Следом в отношении «Промпереработки» было возбуждено еще одно уголовное дело — «по факту незаконного предпринимательства». А в конце ноября стало известно, что полиция провела выемку финансовых документов в другой крупной местной компании — «Томское пиво», принадлежащей семье мэра Томска.
В коридорах местного «белого» дома даже не стали скрывать раздражения по поводу этих историй. И их можно понять: когда у тебя на глазах «вымывают» налогооблагаемую базу, под угрозой потери еще пяти миллиардов рублей от налога на прибыль федеральных вертикально-интегрированных компаний сырьевого сектора, раздражение — еще не самая деструктивная реакция.
Поскольку претензии силовиков связаны с деятельностью крупных местных независимых компаний, это объективно воспринимается как угроза экономической самостоятельности всего региона и Томска в частности. Для любой местной власти эта тема очень болезненная, поскольку, считается, что такие истории ведут к созданию базы для потери не только экономической самостоятельности региона, но и политической. Это не обязательно означает, что существует готовый план административной реформы регионов СФО. Но, если такой план кому-то захочется реализовать, инструменты готовы. На примере переформатирования Дальневосточного федерального округа в 2018 году понятно, что планы административной реформы у нас могут выстрелить мгновенно и всем в общем по барабану детали, связанные с самоопределением.
Игры с самоопределением в 2018-м стали входить в привычку и местных властей. Мэр Томска Кляйн под конец года внезапно взялся вести летоисчисление не с Рождества Христова, как было в России с 1700 года, а с момента основания Томска. Летом в ходе избирательной кампании томского градоначальника местный избирком развесил по городу билборды, которые должны были заставить нас гордиться, что Томск — один из семи городов России, где сохранились прямые выборы мэра. Но к тому моменту, когда избирком напомнил нам об этом, большинство горожан окончательно перестали уважать это право на выборы. И явка девятого сентября была очень красноречива для избиркома.
А региональный парламент под самый конец года право людей на самоопределение перепутал со своим собственным и обрезал прямые выборы в Томской области глав сельских районов и городских округов. Отвратительное и примитивное для 2018 года по форме решение вполне уместно по своей сути: вы ныли, что выбора нет — его теперь нет ни у кого за воротами «белого» дома.
Только не надо нам рассказывать про экономию бюджетных денег. Проблема не в том, что демократия стала обходиться местному бюджету слишком дорого, а в том, что демократия стала стоить слишком дешево.
История с летним зловонием — совсем не летняя. Она административная. И это только с одной стороны. С другой, как тут выяснилось на минувшей неделе, зимой тоже может вонять прямо в нос губернатору. Во вторник после новогоднего губернаторского приема, который проходил в спорткомплексе «Гармония» на Высоцкого, многочисленные гости из числа местных депутатов и владельцев крупного бизнеса, хотя в нашем случае это могут быть одни и те же люди одновременно, выйдя на улицу вдохнуть морозной свежести, вдохнули вместе с губернатором резкий органический запах.
Не знаю, морщились они там или кивали друг на друга, но история с летним зловонием все-таки догнала всех этих важных людей под занавес года при -30°С. Конечно, стали выяснять и по розе ветров в паре километров от «Гармонии» вышли на большой действующий убойный цех на Иркутском. Всем остальным в этом месте хочется пожелать приятного аппетита, поскольку символ нового года совсем рядом.
Отдельно про новогодние томские символы. Это не Новособорная, хотя она прекрасна. Мы иногда удивляемся есть ли мэр у Томска, но теперь мы все знаем, что у Новособорной мэр есть. Зимний символ Томска — не Новособорная площадь, а десятибалльные пробки. С них новый год в городе начинается и на них заканчивается. Десятибалльные пробки в ноябре не имеют никакого отношения к предновогодней суете. К ним имеют отношение люди, которые отвечают в администрации за уборку города. Из года в год они тащат за собой этот чемодан регламентов уборки городских улиц, сметы, долги, добавляют туда денег по муниципальным контрактам, а город все равно торчит в пробках.
Может, не нужно таскать с собой этот старый дорогой чемодан и людей, которые к нему примерзли? Я про нового заместителя мэра по дорожной деятельности и благоустройству, который раньше возглавлял Ленинскую администрацию. Пару лет назад именно к подрядчикам Ленинской администрации было больше всего претензий по уборке улиц. Его позвали опытом поделиться с другими районами? Человек уже на всех стульях в городе посидел и, по-моему, пошел уже на второй круг. Говорят, просился сам на свою нынешнюю должность. А что, так можно было? Ну просто попроситься. Я знаю такие истории про ясли, когда ребенок в какой-то момент сам просится на горшок и этот факт отмечается, как достижение и полезный навык. Но, мне кажется, какая-то дистанция в оценке эффективности между ясельной группой и администрацией полумиллионного города должна быть.
То же самое мне хочется сказать про тарифное регулирование в новом году. В декабре сначала все обсуждали изменение тарифов на перевозки в общественном транспорте, потом тарифы на воду. Но в обоих случаях обсуждение новых тарифов меньше всего напоминало, что речь идет об инструментах экономического регулирования. И в этом вся правда, потому что местная тарифная политика — это история не про деньги, а про выборы. Можно упражняться с параметрами инвестиционной программы, например, но не с тарифом. Тарифы — это чистая политика.
В этом они искренни. Поэтому их ожидания легко помещаются в календарный год, как бухгалтерский баланс.
А у нас с вами по-другому. В наш год может поместиться гораздо больше. И только то, чем мы дорожим на самом деле. Не спорьте о чепухе за новогодним столом.